Украденная удача

Не то, чтобы Бекхен верит в Бога, но в удачу он точно верит. И не сомневается в своей вере ни на секунду, потому что ему по жизни везет. Может быть, конечно, на него насылают удачу боги, но Бек точно знает – каждому достается по заслугам. Бекхену везет, что у него руки, ноги и голова на месте, что его не беспокоят боли, и со здоровьем все в порядке; везет, что он учится и даже вполне успешно. В общем, судьбу Бекхен не испытывает! Но жизнь все равно все устроит по своим правилам: Бекхену хорошо, а кому-то лучше в два раза больше. Нет-нет, никаких лишних конечностей, но если ноги – то в два раза длиннее, если руки – то в два раза мускулистей, если голова – то в два раза сообразительнее. Персональный бекхенов ад, проще говоря. Ад начал расползаться по бекхеновым нервам в первом классе начальной школы. Одетый с иголочки Бен Бекхен в первый учебный день сиял, как новенький чайник: идеально выглаженный пиджачок, брючки без единой складочки и начищенные ботиночки; на голове – одна прядка к другой в идеальной укладке, чтобы ни единый волос не выбивался, ни-ни! Бекхен не считает себя высокомерным, просто он немного удачливее своих незадачливых одноклассников, и ему просто повезло явиться в первый школьный день таким идеальным. Первый урок, первый звонок, первое знакомство с учителем и незабываемый трепет. Бекхен клянется себе, что на первый вопрос он должен ответить первым, чтобы окончательно завершить этот день своей удачей. На размышление уходит дольше времени, чем он предполагает, рука тянется вверх, но… - Два, миссис Чхве. Глаза застилает пелена гнева, Бекхена трясет от злости, и он оборачивается на писклявый голос своего одноклассника, который посмел пошатнуть его удачу. Толстый с огромными квадратными очками на курносом носу, а уши… Уши-то! Ушищи! Бекхен кривится. И это недоразумение посмело быть первым!? - Правильно, Пак Чанель. садись. Ад Бекхена зовут Пак Чанель. Голос – в два раза грубее. Мышцы – в два раза больше. Рост – в два раза выше. Успеваемость – в два раза лучше. И это если не считать талантов и популярности, которых у Пак Чанеля больше с такими единицами, что Бекхену и не снилось. Удача любит его, такого дружелюбного, веселого, улыбчивого, спортивного. Бекхен не злится на свою удачу и уж тем более никого не проклинает. Раз за разом он уверяет себя, что это нормально, кому-то везет меньше, кому-то больше, но внутренний голос всегда противится: почему этот гребанный Пак?! Остался бы он жирным и прыщавым, Бекхен бы не так переживал, но его персональный ад увеличился в размерах где-то в средней школе – у Пака начал ломаться голос. Затем он вытянулся в росте и слишком быстро избавился от лишних килограммов. В старшей школе записался в секцию плавания и там остался до самого третьего курса университета, то есть по сей день. Практически пятнадцать лет гребанной жизни он терроризировал Бека, просто попадая с ним в один класс, а затем в одну группу, будто смыслом его жизни было унизить парня до самой отметки – уронить на дно. Бекхену на дно не хочется, поэтому, дабы остаться в области паковского внимания, он огрызается со всеобщим любимчиком и периодически пинает его под зад. Конечно, куда ему тягаться с красавцем, спортсменом, комсомольцем, но Чанель – оп, включается бекхенова удача – никогда не отвечает ему, ибо в таких случаях Бекхен рискует провести некоторое время в больнице. Только смеется падла, обнажая зубы в уродском оскале. Это Бекхен так считает, а его сокурсницы идут искать фен, так как под юбками все становится мокро. Бекхен не сомневается, что удача его любит. Но Чанеля она любит куда сильнее. Главной гордости плавательного клуба и капитану по совместительству вручают миллионную за вечер грамоту, Бекхен уже давно сбился со счета. На сцене Пак Чанель смотрится как Чужой среди людишек – высокий, совершенно нескладный, но соседки Бекхена по столу так совершенно не думают. «Прекрасный, широкоплечий, как же приятно обнимать его, когда он тра…» Бекхен не давится шампанским только потому, что тысячу раз слышал это. Каждая клеточка паковского тела была изучена представительницами прекрасного пола вдоль и поперек, наверное, они его член даже под лупой разглядывали. - Ха! – из горла невольно вырывается смешок от собственных мыслей. Наверное, там не лупа, а микроскоп нужен! Две второкурсницы странно смотрят на обычно занудного Бен Бекхена, но сразу же переключаются на присевшего рядом Чанеля. На стол он вываливает еще одну благодарность и пакет с подарками. Похвальных листов у него столько, что в пору продавать. - Бекхенни, а ты чего не пьешь? – дружелюбно скалится Чанель, не многозначительно укладывая свою лапу на бедро одной из девушек. - Даже чистого спирта будет не достаточно для того, чтобы выветрить твою мерзкую рожу из моей памяти. Чанель смеется над шуткой, как подбитый тюлень, но люди вокруг не выдерживают и смеются вместе с ним. Бекхен не знает и не понимает, за что эту шпалу так холят и лелеют. И не только окружающие! А сами боги! И госпожа удача… Видимо, в тот злополучный день в начальной школе, жирный придурок пригляделся ей и она быстренько перескочила к нему, как и все бабы последующие пятнадцать лет. Стоило им увидеть Чанеля, сравнить его с Бекхеном и все – ариведерчи. Бекхен не жалуется на удачу, но заметно проигрывает высокому, очаровательному, дружелюбному… мудаку. Особенно сильно Бекхен любит физкультуру. Хотя бы потому что паковской рожи здесь не наблюдается – как лучшего пловца его часто освобождают от уроков. К несчастью, всех его фанатов вместе взятых освободить тоже не могут, потому что разговоры продолжаются даже здесь. Во время разминки три девушки из параллельной группы обсуждают, каков Чанель в постели, а также длину его члена. Бекхен не хочет слушать! Но уйти в другой конец зала ему не позволяет любопытство. В чем-то же эта смотровая башня должен быть хуже!? «Ой, а у Чанеля такой…» «Ой, а Чанель такой…» «Ой, а Чанель так…» «Ой, а Чанель сяк…» Бекхен начинает думать, что персональный ад в его жизни – это небесное божество, которому осталось возвести золотой пьедестал. Разглядывая себя в зеркале, будучи абсолютно обнаженным, Бекхен думает, что и тут удача отвернулась от него. Судя по рассказам девушек, в штанах у Чанеля целый мини-монстр, а дружок Бека совсем не радует своими размерами старшего. Конечно, было время, когда девушки визжали от него в постели, но на следующий день они знакомились с Чанелем, а еще через день визжали за стенкой. Нет, у Бекхена с размерами все в порядке, просто удача решила наградить телебашню за плохое детство. Когда ты живешь один и можешь позволить себе постоять голым перед зеркалом после душа, почему бы не воспользоваться этой возможностью? Чем Бекхен хуже чудика, живущего за стенкой? Да, до колена у него хуй не болтается, телосложение с натягом можно назвать мускулистым, но он красивый и без этого! Маленького роста, стройный, не жирный, не перекаченный. Идеальный в пропорциях! И ничуть не милый! Тьфу ты, чертыхается Бекхен. Он прекрасно знает и без всего этого, что такие как он не трахают девок, а становится их «лучшими друзьями» для шоппинга и обсуждения чужих задниц. У Пака задница плоская, про себя прибавляет Бен, не задумываясь над тем, зачем он вообще туда смотрел когда-то. - Эй, Бекхенни, у тебя есть презики? Мы с девочками решили… В комнату, не стучась, вваливается Чанель. Они оба замирают, разглядывая друг друга, словно в первый раз. Пак тоже после душа, подмечает Бекхен, только в штанах. В штанах… В штанах! Взвизгнув совсем не по-мужски, Бекхен хватает ближайшую тряпку и накидывает себе на бедра: - Тебя стучаться не учили, лопоухое чудовище! Чанель не отвечает. Бекхен приглядывается к нему и понимает, что тот вне Вселенной, вне Галактики. До него не достучаться. Такое лицо у него бывает, когда он видит что-то до ужаса возбуждающее. И это Бекхен «до ужаса возбуждающий»? Да в каком месте? Свободные, спортивные штаны начинают не многозначительно топорщиться. Бекхен сглатывает: ему это совсем не нравится. - Чего молчишь, придурок? - Бекхен… Если бы Бекхен плохо знал Чанеля, он бы подумал, что тот зол. Его сиплый, приносящий эстетический оргазм голос срывается и хрипит, будто перед приходом Пак выкурил целый блок сигарет. - Ч-чанель? - Бекхен… Понимаешь… Дверь за Чанелем закрывается, скрипя как в фильмах ужасов, и хлопает, как ящик Пандоры, оставляя в коридоре надежду. - Ничего не понимаю, - храбрится Бек, а у самого колени дрожат. Ад надвигается всей своей шириной и офигительностью. Мышцы плавно перекатываются под кожей – Бекхен видел тысячу раз выступления Чанеля. И каждый раз что-то внутри него восхищалось этим телом, этой мускулатурой; восхищалось, но не завидовало. – П-проваливай… - Нет. - Чанель! Проваливай! Пытаясь прикрыться и уйти от прикосновений, Бекхен пятится назад и утыкается копчиком в стол, стоящий у окна. Его комнатка настолько маленькая, что спрятаться негде, бежать некуда, а остановить возбужденного Чанеля вообще нереально. Удача сейчас бы не помешала. Но она, сука такая, с недавних пор на чанелевой стороне. - Я никуда не уйду. Достаточно с меня того, что ты десять лет от меня бегал! Бекхен бы никогда не подумал, что в дуралее Чанеле может быть столько скрытого гнева и агрессии. Он, дурак и шут, улыбчивый, дружелюбный и ласковый. И Бен осознает – он никогда не знал Чанеля по-настоящему. Все пятнадцать лет их недодружбы Бекхен думал только о себе и своей неудаче, а всю информацию о том, как поживает единственный в мире человек, что терпел все выходки, получает из чужих источников. Закон жизни Бен Бекхена номер один гласил – не приближаться к Паку, но Бекхен никогда не сознавался себе в этом. - Я не бегал… - Правда, что ли?! Бекхен не понимает чего боится. Пак, этот наивный придурок, ему ничего не сделает, но тело не слушается. Словно он баба, которой нравится мальчик. А Чанель нравится. Он же не может не нравиться! Идеальный, черт подери, самый лучший; тот, кому сопутствует удача! Тот, кто проклял бекхеновскую жизнь одним своим существованием, просто однажды оказавшись быстрее. Надо ненавидеть, ведь последние пятнадцать лет у Бека так хорошо это выходило, так почему сейчас не получается. Тело Чанеля пышет злобой, а глаза – болью. Чего же он не улыбается, как дурак, ведь застукал Бекхена за таким постыдным занятием. Улыбайся, идиот, хочется орать Бекхену. - Чанель, перестань… - Перестать что? Я разве что-то делаю? Это ты всегда что-то делаешь – убегаешь, игнорируешь, ненавидишь. А что делаю я? Лишь получаю твою ненависть. Чанель огромный, Бекхен понимает это не сразу. Все разговоры девушек становятся понятными – восхищения его ростом, широкими плечами, длинными ногами. Когда он нависает сверху – непередаваемое ощущение. И Бен отчаянно борется с желанием обнять его, обнять своего злейшего врага, вора его удачи. - Нечего тебе сказать, Бекхен? – хрипит Пак, его тело напрягается. – Тогда можешь продолжать ненавидеть… Полотенце, которым Бекхен прикрывается, с шелестом падает на пол. А Бекхен прижимается к Чанелю так близко, что может почувствовать его эрекцию. Конечно, ему стыдно. Он мелкий и нескладный, тем более обнаженный. Щеки горят со стыда, но Бекхен обнимает своего старого друга за шею и утыкается в ключицы. Чанелю это необходимо, он чувствует это. Бекхенова ненависть выжила из него все соки, пора прекратить это. Словно не веря в происходящее, Пак осторожно обнимает старшего за талию. Он всегда думал, что выглядящий как девушка, хен будет и ощущаться, как девушка. Но у него нет талии и напрочь отсутствуют округлые формы – у него острые коленки и член между ног. Он ощущается, как Бен Бекхен. И Чанель, обнимая его, не перепутает ни с чем другим. - Бекхен, ты голый. - Пак Чанель, немедленно заткнись. Я без тебя знаю, пустая твоя башка, - жар распространяется по всему телу, Бекхен чувствует, как у него горят уши – член Чанеля упирается ему в бедро! Более того, Бекхен чувствует, как встает у него! Еще секунда такого обжимания и Чанель тоже поймет это. Бен умрет со стыда. - Бекхен, у тебя… Бекхену хватает секунды, чтобы оттолкнуть Чанеля и прикрыться упавшим полотенцем: - Пак Чанель, заткнись! Я не хочу слышать твои пошлости! Ничего милее в своей жизни, чем красный и возбужденный Бекхен, Чанель не видел. Ему хочется целовать покрасневшее лицо и ласкать нежную кожу, а потом… Что потом, Чанель старается не думать. Ему срочно нужен холодный душ и… Нет, девочки ему больше не нужны. Бекхен впервые проклинает свою удачу, когда кончает, произнося имя Чанеля, а перед глазами потный и возбужденный Пак нависает над ним с очень сексуальным лицом. Бекхен даже представить себе не может, что скоро его фантазии сбудутся. Во всех позах.