Безумство.

      Давно, примерно десять лет назад, когда я работал в психиатрической больнице номер двадцать три, у нас содержался душевнобольной. Его звали простым именем Максим, но все мы звали его просто Макс. Он утверждал, что так ему больше нравится. О его прошлом мы ничего не знали, даже работники, которые проработали тут половину своей жизни не могли ничего нам поведать об этом человеке. Он был очень молчаливым и если представится случай он лучше отмолчится. Мы с ним разговаривали не часто, но по делу. Выглядел он очень мило и не мог отталкивать. Волосы пшеничного оттенка, большие серо-зелёные глаза с жёлтыми жилками и потрясающая улыбка. Наш самый первый диалог я помню отлично до сих пор, и уверен, что не забуду никогда.       -- Привет меня зовут Алексей, а тебя?       -- Меня зовут М-м-макс, - произнёс он.       Тогда я узнал, что он немного заикается. Когда-то и у меня присутствовали такие проблемы, мне было неудобно общаться с людьми, я чувствовал себя никем по сравнению с ними. Позже я вылечился от этого, теперь и не скажешь, что я когда-то заикался. Так что же всё таки с ним было не так? У него присутствовала маленькая странность, он видел необычные сны. Эти сны уничтожали его психику, сводя его с ума и разрушая мозг. Как только вспоминаю его крики, мне становится ужасно плохо на душе. После того, как он проснулся после такого сна, я спросил его:       — Макс ты в порядке!? Всё хорошо!?       — Я д-д-думал, это дл-л-лилось веч-ч-чность! Мне было т-т-так больно! — кричал Максим во всё горло.       Я хотел ему помочь, но не знал чем. Из-за этого мне стало ужасно противно внутри, будто дёготь в бочку мёда. Спустя три дня ужаснейших сновидений я дал ему тетрадь, куда бы он записывал свои сны. Максим с радостью согласился и принял мой подарок. Мы с ним стали очень хорошими друзьями.       Мне становилось жутко, когда я вновь и вновь перечитывал эти записи. Именно тогда я понял, что этот миловидный парнишка делал здесь. Давайте вернёмся обратно в то время. С каждым днём Максиму становилось всё хуже, у него появлялось множество новых симптомов. У него каждый день случались нервные срывы, и после каждого срыва он начинал сильно трястись и плакать крича что-то, а потом падал в обморок. В этом обмороке он и видел эти сновидения, и с каждым разом они длились всё дольше и дольше. Когда Максим просыпался, то сразу брался за ту тетрадь и начинал записывать то, что смог увидеть во сне. Я был очень подавлен и огорчён, глядя на него, Максим перестал воспринимать всё, кроме тетради и ручки, которые я ему дал. Каждый день ему снились такие сновидения, и я видел, как ухудшается его состояние. Я так хотел спасти его, я был там, но не мог ничего сделать. Перед тем, как окончательно сойти с ума, он отдал мне записку, в которой было написано:       «Алексей, нет Лёша. Спасибо тебе за всё, ты был единственным, кто поддерживал меня и помогал мне в трудных ситуациях, но скоро я стану не таким, как сейчас, я чувствую, что становлюсь другим, прости меня пожалуйста. Твой Макс ».       Я думал, что он просто решил подшутить надо мной, но вскоре узнал, что это не так. Я не представлял, как был слеп, ведь мой друг был совсем не таким, каким я его знал. После того, как Максим стал полностью безумен и перестал воспринимать даже тетрадь, я забрал её. И, как я уже писал раньше, это подвергло меня в шок и глубокие раздумья.