the wall of bullets

— Мама, я не могу без него! — Не разводи этих соплей, дорогая! Ты же знаешь, как я ненавижу эти драмы! — Но я люблю его! Ты ничего не понимаешь! — Ох, глупая влюбленная девчонка, — с неким омерзением проговорила женщина с элегантно-уложенными светлыми волосами, в маленькой шляпе, украшенной большой искусственной розой, с которой волной струилась сетчатая вуаль: — Этель, ты заставляешь меня нервничать и срывать свой голос. Ты же знаешь, что я не терплю этого, — Паула со злобой затянула атласную шнуровку черной юбки, стягивая талию непослушной дочери. Девушка шикнула от боли, притопывая маленькой ножкой в строгих черных туфлях на шпильке, от чего по комнате рассыпался звонкий стук каблука. — Ай, мама, больно! — Этель рефлективно положила руку на талию, мешая своей матери затягивать дальше узкую юбку. — Милая, если ты будешь мне мешать, то мы опоздаем навстречу с сирами, — Паула нахмурились, зашнуровывая последнюю часть юбки, которая доставила столько хлопот. Вытерев незаметную испарину со лба, она подошла к своей дочери и восхищенно оглядела ее: узкая талия заметно выделялась, а черная юбка-карандаш делала бедра округлыми; шпильки ее каблуков обращали внимание на тонкие щиколотки, а шелковая рубашка подчеркивала покатые женские плечи. — Примерь еще эти перчатки, амурю*, — женщина вложила в ладонь девушки кожаные перчатки с длинными запястьями и подошла к зеркалу, поправляя черную струящуюся вуаль, счастливо улыбаясь. — Маман, не строй из себя француженку, — Этель осмотрела аксессуар и медленно натянула их на свои запястья, исподлобья поглядывая на мать, стоящую возле туалетного столика. — Милая, не забывай, что мы идем на светский ужин. Будь милой и всегда улыбайся. О политике не говори, это порицаемая тема для мужчин, — Паула подкрасила помадой губы и прикрепила изящную брошь, дополняя свой образ: — Там будут и сыновья высокопоставленных чиновников. Постарайся понравится им. Тебе уже двадцать и ты должна задумываться о браке, — женщина повернулась к дочери, взяв в руки элегантную сумочку маленького размера. — Этель? Что за слезы? Ты все испортишь! — Мама, но я не хочу никуда идти! Я люблю Гарри! — слезы начали новыми волнами захлестывать девушку, стекая по ее щекам, и размывая тушь. Смотря на растерянную мать, она со стервенеем сорвала дорогую шляпку, помяв хрупкую вуаль, стянула длинные перчатки и откинула их в сторону. — Мне не нужны твои светские мероприятия и ужины, мама! — соленые слезы текли так, что девушка даже не успевала их стирать рукой и они попадали на шелковую ткань рубашки. Паула с ненавистью и омерзением ударила наотмашь по щеке Этель. Она старалась сделать лучше для дочери, выдать ее за богатого парня, а не за этого чистильщика обуви, работающего в грязной, вонючей лавке. — Дура, — женщина переступила упавшую на пол от пощечины девушку, с отвращением посмотрев на нее: ее дочь, которая была так прекрасна и изящна несколько минут назад, превратилась в ничтожество, с растрепанными каштановыми волосами, красной щекой, пылающей словно огонь, и некрасивым, опухшим лицом. — Ты еще будешь извиняться передо мной и целовать мои ноги, Этель. А сейчас я отправляюсь на важное мероприятие, — Паула прижала к себе сумочку, удаляясь с гордо-поднятой головой из спальни дочери. — Не буду ни извиняться, ни ноги целовать! — вслед матери кричала обессилевшая девушка, вытирая размазавшуюся тушь красных от слез глаз. Злость и ненависть кипели внутри Этель, щека болела и неприятно щипала, заставляя чувствовать себя пораженной. В одно мгновение в комнату вбежала камеристка*, тихо ахая от увиденного. Мисс Фларрел никогда не поднимала руку на свою дочь, всегда держалась аккуратной, элегантной и учтивой женщиной. — Этель, Вам нужна моя помощь? — женщина осторожно подошла к разбитой девушке, кладя теплую руку на хрупкое женственное плечо. — Я Вас уложу на кровать, хорошо? — Джанет приподняла Этель, которая даже не проявляла сопротивление и вообще ничего не говорила, только тихо стонала, уткнувшись лицом в маленькие ладони. — Я сделаю Вам ванну, добавлю успокаивающие аромамасла и расслабляющие настои, — женщина начала удаляться, но ее неожиданно окликнула Этель. — Джанет, подойди пожалуйста, — тихо прохрипела девушка срывающимся голосом. Мать точно отругает ее за это, ведь втирать добротное лекарство в гланды — дорогое занятие. — Да, Мисс? — Добудь пожалуйста мне темную накидку и туфли на низком каблуке. И еще узнай, когда сменяется дежурство у солдат Стены.