В теннис играют двое

Роджер толкнул дверь одной рукой, сжимая в другой бутылку «Penfolds Grange»* и оказался в саду на крыше отеля. Несмотря на то, что время давно перевалило заполночь, было ужасно жарко: температура еле-еле понизилась с наступлением темноты. Что ж, по крайней мере, здесь было безлюдно. Он побрёл мимо роскошных пальм в горшках, миниатюрных фонтанов и белых фонарей, светящих откуда-то из-под ног в густой траве. У самого края было попрохладнее: слегка поддувал бриз с океана. Роджер облокотился на перила, окидывая взглядом пейзаж Мельбурна: огни мерцали в офисных высотках, пульсировали на оживлённых дорогах, неоновым светом отражались в гладкой чёрной поверхности реки Ярры. Вдали можно было разглядеть Мельбурн-парк, огни которого были погашены: шоу закончилось, и с Australian Open можно попрощаться на очередной долгий год. Вчера он стоял там перед пятнадцатитысячной толпой и сотней камер, позволив эмоциям взять над ним верх, не в силах сдержать мучительное разочарование и горечь поражения. Сейчас он наконец был один, но слёзы не приходили. Роджер откупорил бутылку и сделал большой глоток, почувствовав на языке богатый вкус приятно обжигающего ликёра, мягко и тепло обволакивающего горло. Лучшее обезболивающее в мире, благослови Господь его создателя. Он всегда знал, что однажды ему придётся завершить карьеру, так же, как знал, что когда-нибудь он умрёт. Всё это было в невообразимо далёком будущем, которое казалось невозможно далёким от сегодняшнего дня. Но если так мучительно было опуститься на вторую строчку рейтинга, насколько хуже будет падение на третью, десятую, сотую? Возможно, настал момент посмотреть в лицо своему худшему страху – страху того, что уже слишком поздно, что он никогда не сможет вернуть свои позиции и свою игру. В этот момент, наконец, он почувствовал, как слёзы жгут глаза, затуманивая зрение и превращая панораму города в неясные оранжевые огни, то и дело расплывающиеся перед ним. Он прерывисто вздохнул. - Роджер? Он знал этот голос. Честно говоря, его обладатель был последним, кого Роджеру сейчас хотелось видеть. Он дважды моргнул и повернулся: - Привет, Рафа. Новоиспечённый победитель Australian Open стоял у входа на крышу. Его пиджак был небрежно повязан на поясе, галстук свободно болтался вокруг шеи, воротничок рубашки расстёгнут, а рукава закатаны до локтя, довершая картину всеобщей небрежности. Он раскачивался на носках, опасливо поглядывая на Роджера. - Что ты тут делаешь? Роджер иронически отсалютовал бутылкой. - Напиваюсь. Он откинулся назад на перила и саркастически усмехнулся, но не получил от Рафы ответной улыбки. Надаль сделал осторожный шаг по направлению к нему, как будто боялся, что Роджер, подобно дикому зверю, может убежать в любую секунду. Бессмысленно, подумал Роджер – ему некуда было деваться отсюда. Рафа подошёл к нему и приобнял за плечи. - Тебе не стоит быть тут одному, – пробормотал он, ведя Роджера к центру крыши и зачем-то поглядывая назад. Роджер позволил ему усадить себя на скамейку прямо под пышным кустом жасмина. - Ты в порядке? У Роджера не было сил притворяться, поэтому он просто сказал: - Ты должен сейчас праздновать. Рафа покачал головой. - И так отмечаем без перерыва весь вечер. Мне нужен воздух. Он опустился на скамью рядом с Роджером, вытягивая свои длинные ноги. - Хочешь? – Роджер протянул ему бутылку. По Рафе было видно, что он сомневается, но всё же он решился: слегка наклонил бутылку и чуть-чуть отпил – как будто из вежливости, однако тут же удивлённо выдохнул: - Это здорово! - Этому положено быть отличным. Почти двадцать лет выдержки. Это вино существовало для особых случаев. Сегодняшний день как раз требовал такого снятия напряжения, и ему не нужно было объяснять это Рафе – тот всё понимал и сам. Они стали по очереди передавать бутылку друг другу – туда и обратно, раз за разом. Роджер постепенно расслаблялся, позволяя приятному головокружению одолеть его и вытеснить все мысли, но Рафа то и дело нервно поглядывал на него, пока Роджер наконец не выдержал: - Ну, что? На полном серьёзе Рафа спросил: - Ты меня ненавидишь? - Нет. Ну, возможно, чуть-чуть, – он улыбнулся, но Рафа выглядел так, как будто Роджер его ударил. – Я шучу, – мягко сказал Роджер, взлохмачивая волосы Рафы. - Это не смешно. Роджер позволил своей руке соскользнуть вниз. - Что ты ожидаешь от меня услышать, Рафа? Я не идеален, на корте или вне его. Судя по виду Рафы, тот хотел вежливо возразить. - Да перестань ты переживать, – слегка раздражённо добавил Роджер. – Ты играл лучше меня, ты заслужил эту победу. - На церемонии я сказал то, что на самом деле думаю. Ты по-прежнему великий чемпион… - Рафа, на турнире Большого Шлема только один чемпион. В мировом рейтинге только одна первая ракетка. И мы оба знаем, что теперь это ты, – он сказал это резче, чем хотел, и устало потёр лицо руками. – Извини. Я сейчас не самая подходящая компания. Лучше иди праздновать. - Перестань просить меня уйти, или я начну думать, что ты действительно меня ненавидишь, – покачал головой Рафа. Роджер выдавил из себя прерывистый смех. Он откинулся на спинку скамейки: теперь его шею сзади щекотали листья жасмина, охлаждая разгорячённую кожу. Профиль Рафы был подсвечен огнями фонарей, и сейчас он напоминал величественный силуэт на древней монете. Мальчик с Майорки вырос, невольно подумал Роджер. - Три года, – вырвалось у него. Заметив недоумённый взгляд Рафы, он пояснил: – На втором месте после меня. Как ты это выносил? - Ты был лучше… - Забудь про эти стандартные клише, я не журналист. Не говори мне, что ты никогда не хотел, чтобы этого парня не было на твоём пути. Не думал, как бы всё было, если бы его не было. Рафа посмотрел ему в глаза, но ничего нельзя было прочесть по его лицу. - Я лучше проиграю тебе, – сказал он, – чем выиграю всё возможное в мире, где тебя не существует. Роджер был уверен, что время в этот момент остановилось. Он не мог отвести взгляд, несмотря на то, что был уверен, что на его лице отразилось всё, что он чувствовал. Горло болезненно сжалось от подступивших слёз, как будто он снова был на церемонии. Рафа наклонился поближе – так, что Роджер мог ощутить теплоту его дыхания. - Ты всегда был для меня особенным – он несмело дотронулся до щеки Роджера, потом чуть отстранился. – Я всегда следил за тобой и тянулся. Мне пришлось пройти долгий путь, чтобы достичь таких же высот, как и ты. - Ну что ж, теперь тебе это удалось – завороженно произнёс Роджер, подавляя желание коснуться того места, где были пальцы Рафы. – Что будет дальше? - Мы будем восходить к вершинам вместе, no? – Рафа встал, сияя улыбкой, и протянул руку. Секунду спустя, Роджер сжал её, и Рафа мягко потянул его, побуждая встать. Они стояли друг напротив друга, не размыкая крепкого рукопожатия. - Увидимся в Париже? – в устах Рафы это звучало почти как утверждение. - Обязательно, – внезапно Роджер легко представил себе, как пройдёт для них этот год, как один красивый матч сменяет другой: это было просто, потому что было их жизнью, и, наверное, ничего не могло бы быть иначе. Будущее предвещало перемены, но теперь Роджер был полон желания встретиться с ними. - Хорошо, – сказал Рафа. – Я буду ждать.