Если ты умираешь, тебе положено последнее желание

Когда Йородзуя и сочувствующие, наконец, вышли из палаты, наобщавшись со своим главным заводилой, и скрылись в конце коридора, Хиджиката выглянул из-за угла и, удостоверившись что его никто не видит, вошел в палату. Гинтоки выглядел, в целом, нормально. Забинтованный, держась за голову - от галдежа недавней толпы голова разболелась бы у кого угодно, даже если по ней недавно не били - и уже с заживающим синяком на скуле. Живой, что учитывая последнюю заварушку, уже достижение. Зам. командующего прислонился к стенке и оглядел белобрысого. - И почему если в городе где-то кричат, бегут и что-то взрывается, то там обязательно обнаруживаешься ты? Гинтоки раздраженно глянул на подпирающего косяк Хиджикату. - Это наглая ложь. У меня бы не хватило времени и здоровья ввязываться во все проблемы в Эдо, это как раз твоя прямая служебная обязанность! Кстати, зачем было ждать за дверью? Мои бы тебя не покусали... Ну, почти все, наверное... Кровать раздраженно скрипнула - Тоширо проигнорировал стоящий рядом стул и сел на койку, предупреждающую, что для двойных нагрузок она не предназначена, раздражающими звуками. Провел рукой по синяку. - И как ты? В смысле, когда поднимешься? Тебя обычно в больнице долго не держат... Саката скривился. - Надеюсь, что не выпишусь до полного выздоровления. Если тут у меня еще есть хоть какой-то шанс выжить, то если меня снова возьмется лечить Отае... Тогда мне точно крышка... Эй, отвали! Хиджиката уже успел скосить глаза и проверить закрыл ли он дверь и теперь тянулся за своим законным, как он считал, поцелуем. Гинтоки отбивался. - Ты рехнулся? Это за этим ты спрашивал, когда меня выпишут? Отвали, маньяк озабоченный, у меня все болит! - И зачем поднимать такую истерику из-за одного поцелуя? - Затем, что одним поцелуем дело никогда не заканчивается!!! Хиджиката разочарованно отодвинулся. - Ладно, ладно, как скажешь. Буду ждать твоего триумфально возвращения в мир настоящих мужчин! - Для тебя это станет окончанием пребывания в мире настоящих мужчин, клянусь тебе! Гинтоки зевнул и помахал рукой. - А теперь гуляй. Я устал зверски, и у меня все болит. Хочу спать. Увидимся, Тоши. - Не называй меня Тоши! Уходя, когда Гинтоки уже спал - сказывались раны, отключался он почти мгновенно - Тоширо заметил папку медицинского вида рядом с кроватью, и любопытствуя, искренне считая, что это профессиональное качество, заглянул. Читать Хиджиката умел. Может быть, понимал не все медицинские термины, но общую мысль мог уловить. И, как следствие, через две минуты уже припирал лечащего врача к стенке, пытаясь одновременно задушить и заставить ответить. - Что это значит??? - Я не совсем понимаю... - Эта карточка?! Я ее нашел в палате! - Это вполне логично... Ведь это карта больного... - В ней написано, что он скоро умрет!!! Врач захрипел, и Хиджиката, прикрыв глаза и глубоко вздохнув, попытался успокоиться. Отпустил врача. Попытался изложить свою мысль связно. - Тут написано, что этот пациент умирает. Объясните мне, что это значит? Доктор осторожно извлек достаточно помятую папку из его рук и пролистал. - А! Вы его родственник? - Типа того. - О!... Соболезную... - Что??!! - Тише, тише, пожалуйста, опустите меня! Понимаете... Это очень сложный случай... Он попадает к нам не первый раз... Вы же знаете, у него уже ни одной целой кости! Чудо, что он вообще еще жив! Весь организм сильно изношен, слишком много стрессов, еще и недавний случай... Мне очень жаль... Он может умереть в любую минуту... Мне, правда, жаль... Хиджиката выпустил врача и остолбенело опустился на стоящую рядом скамейку. Саката Гинтоки... Умирает? Бред! - Но я же видел его десять минут назад! Он не похож на умирающего... - К сожалению, невозможно предсказать, когда это произойдет... Может быть завтра, а может через год... Я, пожалуй, оставлю вас одного... Отдайте мне, пожалуйста, карту пациента, она нужна для нашей документации. Спасибо. До свиданья. Извините за печальные новости. Через четыре дня Гитоки выписали. Еще через два дня Хиджиката снял трубку и, наконец, услышал: - Значит так, Шимпачи на концерте, сегодня не вернется, а Кагура в гостях у Отае, там и заночует, к счастью, вместе с Садахару. Детей я пристроил, так что сегодня один. Не хочешь составить мне компанию? - Буду через час. - И выпивку захвати! И поесть! И сладкого! Эй, не смей бросать трубку! С меня - квартира, с тебя - ужин! Хиджиката нес вместительный пакет и думал. Он не видел Гинтоки неделю и злился на себя за то, что постоянно думал "а что если я тут, а он там уже?.." Злился, потому что это отвлекало от работы и беспокоило. А еще эта новость все объясняла... И то, что Саката так бездумно ввязывается в драки - какой смысл беречься, если в каждую секунду можешь умереть? И весь стиль жизни... Если постоянно ходить по краю, можно либо впадать в такую тоску и депрессию, что до трупа недалеко, даже если все еще дышишь, либо... Надеть маску жизнерадостного придурка. Зачем искать постоянную работу, если все равно не доживешь даже до первого повышения? И его страх завязывать отношения... Он сам говорил, что не хотел собирать вокруг себя столько людей, которые стали ему дороги. Зачем привязывать к себе кого-то, если оставишь того, кто к тебе привязался с раной на сердце? Может и поэтому они с Гинтоки никогда не говорили о... Ну, о том, что происходит между ними. Это была запретная тема. Можно было шутить, можно было драться, можно было подтрунивать друг над другом... Но говорить о том, что происходит в кровати - нельзя. Теперь Хиджиката понимал, почему... Конечно это не потому, что он сам не желал поднимать эту тему, не потому, что сразу сказал - об этом никто не должен знать. Не потому, что Гинтоки тогда так странно посмотрел на него, но в последствии не перед кем ни чем себя не выдал, никогда не прикасался на улице, никогда не звал к себе, когда кто-то был дома, и никогда не заходил в казармы Шинсенгуми просто так... Нет, дело, конечно, в его здоровье. Да. Звонок в дверь. - О, ты быстро! Проходи! Гинтоки отступил в сторону, пропуская Тоширо. Забрал у него из рук пакет, аккуратно поставил на пол, прикрыл дверь. И прижал к стене, целуя и забираясь горячими ладонями под простое темное кимоно. Фыркнул куда-то в шею. - Обожаю традиционную одежду! Хиджиката закусил губу, подставляя шею под поцелуи. - Что ж сам не носишь-то? Дьявольский зам. командира зажмурился и схватил Гинтоки за руку. Не сейчас. - Я ношу! - Это недоразумение и кимоно-то назвать стыдно. Гинтоки наконец отлип. - Ладно, ладно! Проходи. Я пока посмотрю, что ты там принес! И исчез в комнате вместе с пакетом. Когда Тоширо, разувшись и помыв руки, прошел в комнату, Саката уже разливал сакэ, держа во рту десертную ложечку и нацелившись на торт с клубникой. Хиджиката знал, что ему все равно ничего из этого не достанется, и просто взял выпивку. Все по старой схеме. Сейчас они выпью, поговорят о пустяках. Это обязательная часть программы. - И зачем тебе плакат над столом, если ты все равно игнорируешь запреты врачей? - М? - Гинтоки покосился на табличку. - А, да ну их этих врачей, лучше умру счастливым, чем буду жить и мучиться! Хиджиката вздрогнул. Тоже логично... Раньше он думал, что Гинтоки просто слишком сильно любит сладкое, но... Действительно, зачем себя в чем-то ограничивать? Гинтоки облизнулся и еще раз наполнил посуду. - Ты как гейша почти. Будешь мне весь вечер наливать? - Угу. А еще одену розовое кимоно и накрашусь. Обломись, не дождешься. - А жаль... Чужая рука настойчиво тянет Хиджикату к себе. Он закрывает глаза и позволяет себя поцеловать. Вслепую отставляет чашку, кажется даже на стол. Распутывает пояс кимоно, стаскивает его, бросая на пол и укусив Гинтоки за шею на возмущенное: - Я люблю эту одежду! Осторожнее! Вцепиться в светлые волосы, потянуть, поцеловать в приоткрывшиеся губы, дернуть за язычок молнии, почти сломав. Перехватить запястья, вдавить в диван, оседлать, ломая сопротивление. - Нет, нет, стой, не здесь! Или диван сам будешь отмывать! Вскочить, резко дернув на себя, так, что белобрысый споткнулся и почти упал, протащить в комнату, где заранее разложен футон. Значит не на полу, уже хорошо, а то всякое бывало... Сдернутая рубашка летит в угол. Саката падает на простыни и шипит сквозь зубы: - Осторожнее, больно! Хиджиката замирает. В голове проносится "он может умереть в любую минуту" - Прости... Уже осторожнее толкнуть на постель. Несколько минут борьбы, и пол комнаты украшают еще штаны и темное кимоно. Гинтоки, как обычно, в общем-то все равно в какой позиции быть, но следуя установившейся традиции соперничества, он сопротивляется, ровно до того момента, когда рана на боку напоминает о себе резкой болью. Гинтоки перестает сопротивляться, думая о том, что если на бинтах проступит кровь, то вечер будет испорчен. А еще о том, что его любовник, видимо, сильно соскучился, и если сейчас не сунуть ему в руку тюбик со смазкой, то потом обоим придется пожалеть о чьей-то поспешности. Тихий стон, закушенный край подушки, тяжелое дыханье, закушенные губы - окно открыто, а соседи рядом, и два мужских голоса при соответствующем сопровождении наведут на мысли. Быстрее, быстрее... Хиджиката не помнит о зароке быть осторожным, просто двигаться, забыв обо всем, что его окружает. Быстрее... Гинтоки замирает и резко выдыхает в подушку... Несколько минут спустя, испачканное покрывало отброшено, идти до душа лениво, лениво даже просто подняться и поискать что-нибудь из одежды. Гинтоки уже дремлет, развалившись на Хиджикате, и когда его треплят по волосам, только сонно бормочет - Тоши, ты так соскучился? - Не зови меня так. Утром Хиджиката проснулся первым, вспоминив о том, что "дети" любовника должны скоро заявиться, потащился в душ, собирая одежду, Гинтоки сонно завернулсяся в кимоно, и Хиджиката ему страшно завидовал - ему вообще-то ни к чему пока натягивать на себя всю одежду и тащиться на службу, игнорируя взгляды "а-зам-командующего-с-кем-то-провел-ночь" и жирные намеки Сого о том, с кем именно. Маленький засранец следил за Хиджикатой, в этом не было сомнений, но почему-то еще не растрепал всему гарнизону, где именно иногда пропадает по ночам руководство. Гинтоки, провожая Хиджикату до двери, спотыкнулся, чуть пошатываясь, и Тоширо поймал его, обеспокоенно заглянув в лицо. - Эй, что с тобой? Я нормально держусь на ногах, не настолько мне плохо! Хиджиката, думая о том, что если он уйдет ничего не сказав, то снова будет мучиться до следующей встречи "жив-не жив?", спросил: - Почему ты не говорил мне? - Не говорил что? - честные красно-карие глаза смотрели, как будто ничего не скрывают. Хиджиката набрал воздуху в грудь. - О том, что умираешь. Гинтоки моргнул. - Чтоооооо?! Это с чего это я должен помирать?! Хиджиката отступил на шаг. - Хватит отпираться! Я видел твою больничную карточку! - Какую больничную карточку?! Мне и тридцати нет, я не собираюсь умирать! - Но врач... Гинтоки остановился. - Стоп. Папка, что на тумбочке лежала? - Да... - Коричневая такая? - Да... Гинтоки запрокинул голову, начиная смеяться, и задыхаясь от смеха даже тогда, когда Тоширо поймал его за одежду и встряхнул, пытаясь добиться объяснений, что же его так насмешило. - Стой, стой, ты же сказал, я умираю! Со мной нельзя так обращаться! - В чем дело, чего ты ржешь?! - Это была не моя карточка! Ее какая-то милая медсестричка забыла на тумбочке, пока мы болтали... Стой, я же сказал, что хочу жить! - Не твоя?? Но... Но... Гинтоки смеялся, даже не пытаясь как-то сдерживаться. - И ты неделю переживал за меня только из-за того, что не удосужился прочитать имя, записанное первой же строчкой?! Гинтоки увернулся от удара, продолжая смеяться. - За такого козла, как ты, действительно переживать не стоит! Не понимаю, чего я так разнервничался! - Это потому, что ты меня любишь, как же иначе! Гинтоки со смехом поймал Хиджикату за руку, притягивая к себе, целуя и выталкивая, быстро задвигая за ним дверь. - Увидимся, Тоши! - Не называй меня Тоши!!! *** *Звонок в больницу Эдо* - Здравствуйте, сэнсэй... Могу ли я вас попросить? - А, Саката-сан. Да, конечно, что такое? - Не могли бы вы больше не оставлять мою карту в доступных для посетителей местах. - О! Да, конечно. - Большое спасибо, сэнсэй. До свиданья. - До свиданья, Саката-сан. Надеюсь не скоро увидеть Вас снова. - И я. Спасибо. Гинтоки положил трубку и посмотрел в окно. Врать нехорошо, но эта небольшая ложь во благо. Риск - такое смешное дело... Как ходить по стройке без каски. Но не факт же, что на тебя упадет кирпич, а значит можно жить дальше. Разве нет?