Ты и твоё одиночество

Шёл дождь... уже третий день. Проливной, настоящий. И каждый день она сидела у окна и зачем-то смотрела на улицу.Я знал где её искать. Дальняя комната на втором этаже. Чулан по сути, никому не нужный и никем не пользуемый. А она сидела там и молча смотрела, как по карнизу течёт вода. Не читала, не пила пафосно чай или кофе, не слушала музыку. Просто сидела и о чём-то думала. Я не решался заговорить в такие минуты, мне казалось, что они ей нужны. В доме суматоха, в доме всё слишком сильно шумит. Акаш и Паэль приехали с сыном, Анджели готовится замуж. И она сидела в тишине, в самой забытой комнате. Она сильно переменилась со времени беременности. Первое время всё то же, всё так же, а потом она стала... старше? Она будто что-то начала понимать, а я надеялся, что она не останется такой навсегда. Я! Который так долго и упорно требовал хоть капли серьёзности, ответственности, теперь страдал в какой-то шумоизоляции, тишине, ничто не шум по сравнению с Кхуши. Она действительно стала старше. Она начала давать взрослые советы, начала больше молчать, и вот ещё одно: сидеть в старой, пыльной комнате у окна. В надежде, что это лишь её личный сезон дождей я молчал, а потом решил вмешаться. - Кхуши? Ты в порядке? - Она сидела в древнем кресле-качалке, ровеснике дома, и гладила живот, кутаясь в дупату. - Да, всё хорошо, а что? - Просто ты ушла от людей, сидишь тут постоянно... что с тобой? - Не знаю... Мне кажется, что мне одиноко! - Кажется? Это как? Разве человеку не бывает либо одиноко либо нет? - Нет. Мне не одиноко. Но как только я чувствую, что вокруг куча людей, и все они ходят, и чего-то хотят, я мгновенно устаю, и хочу, чтобы мне стало одиноко! - И уходишь сюда? - Да. Это убежище. Моё! - Она грустно улыбнулась. Её щёки стали совсем круглыми, и это казалось милым. Живот выпирал из-под сари, и это казалось милым, она вся казалась мне в это время, произведением искусства. Бесконечно красивая и бесконечно живая. Такая, какой её хотелось запомнить навсегда, в надежде что это ещё повторится. А оно повторится. Я знаю! - А меня почему не зовёшь? - Я толстуха! - Не смей! - Я поднял палец, и знал, что лицо моё недовольно, и она знает это лицо. В глазах её промелькнуло удовольствие от того, что я отрицаю очевидное, а на губах заиграла улыбка. - Не смей и думать об этом. Ты самая красивая, самая любимая... - Кем? - Мной! - Не шутишь? - И думать о таком не смей! Я люблю тебя... Как никого и никогда! Она улыбнулась и кое как убрала подлокотник у старого кресла, чтобы наклониться и опустить голову мне на колени. Я если честно и не заметил, как она переползла на ещё более древний, чем сосед-кресло, диван, где сидел я, и теперь, сколько позволяла фигура, лежала на моих руках, тихо сопя и закрывая усталые глаза. Моргнула, ещё раз, и закрыла. Совсем. Уснула, сжав в руке ворот моей водолазки. Я не верил своим глазам и своему счастью. Впервые она уснула у меня на руках. Впервые, я чувствовал, как она уже погрузилась в сон, она не дремала, спала и я был предоставлен сам себе. Я смотрел, изучал её лицо, каждую чёрточку, которую и так знал. Я знал её лицо наизусть, будто песню, которую заучил ещё в детстве и теперь ни слова ни выкину. Я не врал и не шутил, она не имела права сомневаться в моей любви. Я не знал ничего о любви, и не знал, что она существует. Когда я полюбил? Не знаю, может когда впервые увидел испуганные, огромные глаза. Или когда впервые понял, что если нет её - то нет и меня. А я это очень давно понял. Но трусость... Она не в том, что мы чего-то страшного боимся. А в том, как долго мы можем скрываться от счастья. Счастье... С её именем в жизнь вошло и счастье. Будто заклинание, которым стало слово "Кхуши" я навлёк на свою голову всё то, что люди так мечтают заполучить. Я собрал его по крупицам, моё счастье, я отогнал всех бесов и отвёл всю беду. Хотя что я говорю? Я? Она! Эта девушка, которая так некстати ищет одиночества. Эта милая, маленькая, крошечная девушка, которую уже называет мамой, замечательный мальчик. Эта девушка, которую через каких-то три месяца, я назову матерью своей дочери. Эта девушка... И как я только в это счастье вляпался? Она сит, а я не шевелюсь, хоть и затекли руки. Она спит, а я берегу. Я люблю её, люблю так, что душе не хватает места. Я не романтик, но когда она плачет, я не могу видеть, как слёзы канут в небытие, будто их и не было, не могу видеть как она страдает. Не могу видеть как её душа хоть немного касается того, что люди называют боль. Нельзя ей это ощущать, она же Моя! А я Её... И мы всё делим. И если она добровольно отдала своё счастье, свою любовь и радость мне, злому, нелюдимому. То я не должен позволить себе поделить свои остатки злобы. Есть ли они? Не думаю. С каждой минутой, которую я провожу с ней, в её нежных руках, укрывая от бед, заставляя любить и любя, я становлюсь не лучше, нет. Я просто меняю всё плохое на хорошее, без сожаления, даже не обращая внимания. Я люблю тебя... Видя её любовь, я понимаю, что теперь мне есть за что жить и умереть. Видя как трепетно она дорожит нашей семьёй, нашим миром, я понимаю, что нашёл в жизни то, за что стоило бороться со всем миром. - Арнав? - Да? - Я хочу чаю... Очень хочу. - Я принесу! - Нет, не уходи! - А как же чай? - Тебя рядом, я хочу больше чем чай. И я пишу СМС Анджали, что мне срочно нужна чашка чая. И я согласен так жить, если я буду для неё важнее всего, я согласен так жить. Я хочу делить с ней всё. Только беды отберу себе. Пусть и не надеется. Это моё решение! А ты просто люби меня Мне и не нужно ничего другого... Только бы знать, что ты меня любишь, моё счастье...