Аполлон без прав.

Последний урок. Что может быть легче, чем самостоятельная по колебаниям и волнам? Вот и Анна Степаненко, отличница, любимица учителей, не могла понять. Гомон в классе стоял невозможный, никакого единения с мыслями, постоянно ошибаешься, запинаешься, заливаешь все замазкой, потом понимая, что написанное-то и было точным ответом. Чья-то записка попала Ане в затылок, цепляясь за волосы. Издевательский смех пошел с конца класса и настиг девочку волной, когда даже учительница, немолодая Нинель Ивановна, выдавила из себя смешок. Медленно, словно оглушённая, она сняла клочок с волос. На бумажке значилось одно слово – «ботаничка». - Анечка, что-то не так? – Нинель Ивановна отложила новенькое сочинение Галкиной, такой же немолодой и одинокой женщины, как и она сама, пишущей о вечной любви и смысле отношений. Жалость в глаза педагогини, липкая и ненастоящая, показалась Ане обидной и язвительной. Звонок. - Нет, - сказала она тихо, но Нинель Ивановна и не заметила, копошась на своем столе в поисках книжонки. Кого может волновать ботаничка, не дающая списывать? Понятное дело никого. Степаненко для своих одноклассников – жалкое подобие человека, тщеславная и самодовольная тихоня. Девочка вышла из класса. Ежедневное давление никак не сказывается на ней, учится Аня также отлично. Это-то и «бесит» всех остальных. Людям свойственно ломаться в какой-то момент, но Степаненко, казалось бы, зависшая на самом дне, нос не вешает и каждый день ходит в лицей за знаниями. - Эй, ботаничка! – голос донесся сзади и, опешив всего на мгновение, Анна побежала к лестнице. Когда кто-то вспоминает о ней не на самостоятельных – жди беды. Чьи-то сильные пальцы схватили ее за кисть, больно надавливая и почти ломая сустав. - Мне больно, - тихо сказала Аня, не глядя на своего мучителя, - отпусти. Девочка попыталась вытащить ладонь из цепкого захвата, но сделала себе еще больнее. Человек, а точнее одноклассник, оттеснил ее к стене, не давая ни малейшего шанса бежать. Анна видела закуток лестницы, но, имея натянутые оценки по физической культуре, понимала, что вырваться не получится. - Куда же ты так понеслась, антилопка кривоногая? – ласково, почти мурлыкая, «полюбопытствовал» Иван Калашников, главный хулиган, опасный тип и одновременно Аполлон в их классе. - Домой, - отозвалась Степаненко. – Мне надо спешить, мама ждет, волноваться будет. Можно идти? В тихом голосе послышались металлические нотки, слегка удивившие Калашникова. Он, все еще сжимающий ладонь девчонки, засмеялся. - Знаешь, это как шавка на быка… - Вообще-то моська на слона, - не дав Ивану высказаться, Аня в лишний раз убедилась, насколько же низко пали те, кто выучив алфавит, посчитали, что учеба ни к чему. Это как такое можно не знать! - Замолчи! – зашипел Калашников, обдавая девочку запахом мяты и алкоголя. Степаненко поморщилась, жалея, что нет альтернативы дышать воздухом. Даже мята не забивала стойкий запах выпитого. Улыбка появилась на лице Анны, когда ее неожиданно осенило: «Если хочешь быть любимцем девчонок, то воняй как пивная бутылка». - Я сказал что-то веселое? – Иван еще сильнее сжал кисть девочки, отчего та вскрикнула, подавшись вперед. - Слушай, прости, со мной такое бывает, - неожиданно он ослабил хватку, почти отпустил Аню. На лице ботанички появилось недоумение. – Без обид? - Без обид, - все еще не понимая, протянула она. - Сейчас изложу всю суть, - засмеялся Калашников, видя реакцию девчонки. Дабы немного ослабить витающее в воздухе смятение, он боднул одноклассницу своим плечо в плечо, все еще улыбаясь. Аня, едва не упав, поморщилась, гладя ушибленное место свободной рукой, ожидая объяснений и извинений. - Ты же знаешь, что все девчонки хотят... моего общения? – на этих словах Степаненко хотела закатить глаза. «Да, конечно, все без исключения», - недовольно подумала она. Внешне она только неопределенно мотнула головой, то ли соглашаясь, то ли отрицая сказанное Калашниковым. - Так вот, в чем суть. Все лезут ко мне. Абсолютно все. Наташка, Светка, даже из седьмых классов заглядываются на меня, - самодовольно вещал Иван. – А ты – нет. Аня опешила, закашлявшись. Легкий румянец появился на ее щеках. И стоило нападать на нее из-за этого? Это что ли претензия какая-то? - У меня есть мотоцикл, у меня есть свободная квартира в центре города. Отец дает мне деньги на любые прихоти. И ты все еще равнодушна ко мне? – в голосе одноклассника слышалась обида, сменяющая ажиотажем. Глаза Ивана буквально зажглись, а Степаненко, перехватившая этот самый взгляд, поежилась. - Мы заключили сделочку с Фиделем… Ну ты небось его не знаешь. Он местный барыга, мы с ним с детства знакомы. Не пугайся, я сам не такой, не употребляю, - услышав знакомое имя, девочка покачала головой, ничем не выдавая свою осведомленность. – Так вот. Он наслышан о тебе… - Стоп! – Анна вышла из оцепенения, мгновенно вспыхнув. – Откуда он знает обо мне? - Неважно, - отмахнулся Калашников. – Ты слушай главное. И мы договорились, что ты пойдешь со мной на свиданку. Ну что, Степашка, пойдешь? - Ты совсем что ли? Что значит договориться? Я живой человек, хочу - иду, не хочу - не иду! – осиплым голосом, сказала Анна, медленно вытягивая свою ладонь из тисков, проявляя уже более настойчивое сопротивление. - Я тебе омерзителен, что ли? У меня мотоцикл есть, все у меня есть! Чем я тебе не нравлюсь? – Калашников постучал кулаком по груди, показывая, что не желать идти с ним на свидание – это упустить такой шанс. - Ладно, будем говорить на твоем языке, - вздохнула Аня. – Милый, считай, что я мотоцикл. В мотоциклах же разбираешься? Так вот, права сначала получи, а потом пользуйся. Ясно? Иван застыл, выкатив глаза. - Могу идти? – Степаненко вытащила ладонь и, оставив одноклассника-красавчика одного в рекреации, удалилась, ощущая на себе взгляд. - Аня! – когда она начала спускаться по лестнице, Калашников, выбежавший с этажа, окликнул её. Слышать собственное имя с чужих уст – это странно. - Что? – запрокидывая голову, спросила она. - Пошли гулять после школы завтра? – предложил Иван вполне мирно. - Ну как хочешь, - сказала Анна и, сдерживая улыбку, побежала вниз по лестнице.