Страницы утраченной жизни

      Он снился ему каждую ночь. Каждую ночь Тецуя видел его тело, лежащее на земле в луже крови. Его спокойное умиротворенное лицо, закрытые глаза и приоткрытые губы. Несколько раз он видел, как тот падал с крыши, как пальцы Куроко застывали всего в сантиметре от него, но, будто упираясь в невидимый барьер, не могли поймать. Он постоянно просыпался в холодном поту. Тецуя запомнит это навсегда, на всю оставшуюся жизнь.       Эта смерть потрясла его больше, чем своя собственная, какой бы ужасной она не была — от таблеток или удара ножниц. Ощущения и боль были такими же, когда он впервые увидел трупы своих друзей. А потом тело и разум наполнила пустота. Куроко плохо помнил, что случилось после того, как Сейджуро сбросился с крыши. Он смотрел и смотрел на его тело, распростёртое на земле, пока не приехала полиция и не забрала труп. Пока его самого не забрали в участок. С ним беседовал тот же следователь, что и после убийства баскетбольной команды — кареглазый шатен, вечно держащий в зубах сигарету. А рядом с ним — молодой, голубоглазый, красивый, но угрюмый и не очень общительный помощник, что-то записывающий в блокнот. Похоже, они подозревали Куроко, склоняясь к версии, что это парень столкнул своего одноклассника с крыши. Тецуя отчасти понимал их мотивы, но не мог понять свои. На вопрос «почему Акаши это сделал» Куроко тоже не мог ответить однозначно.       — Это он перерезал весь баскетбольный клуб в академии Ракузан. И теперь сказал, что боится, что то же самое произойдёт и в Сейрин. Что он должен быть с убитыми ребятами и искупить свою вину перед ними. Поэтому сделал это, чтобы покончить со всем, — всё, что мог сказать Тецуя.       После целого часа допроса следователи его отпустили, хотя и взяли с него подписку о невыезде. Впрочем, Куроко было всё равно, что его подозревали: он никак не мог отойти от шока за целый день, да и на следующий после самоубийства Акаши, ощущал себя полностью потерянным. Эти страницы были самыми короткими в книге их жизней. Но на этот раз, смерть Акаши полностью лежит на его плечах. Если бы Тецуя не сказал тогда в открытую, что парень перевёлся из Ракузана, то весь класс не ополчился бы против Акаши и не сделал бы из него изгоя. Плюс чувство собственной вины, тяжесть того поступка, мучительные сны раздавили его. А последней каплей стало то глупое обвинение…       «Но моя жизнь продолжается, и ребята тоже живы. Неужели это конец? Это то, к чему я должен был прийти?» — с каждым разом эта мысль становилась всё ужаснее, потому что Тецуя всё чётче осознавал, что ответ — нет.       — Я не спас его. Того, кого больше всего хотел спасти. Погубил собственными руками…       Он осознал свою ошибку слишком поздно. Снова неверный путь, но на этот раз он не зашёл в тупик. Жизнь продолжается. Он снова ходит в школу, играет в баскетбол. Национальные приближаются, но теперь у него нет уверенности, что их команда победит. Возможно, снова из-за него, потому что баскетбол перестал его интересовать, однако покинуть команду Тецуя не мог, поскольку все возлагали на него большие надежды.       Он часто ходил на могилу Акаши, пытаясь поверить в то, что это действительно произошло. Что это не очередной сон или иллюзия. Он мог часами стоять напротив надгробия, полностью осознавая боль утраты. Когда Акаши впервые забрали в психиатрическую клинику, Тецуя не ощущал к нему практически ничего из-за смерти своих друзей. Теперь же он как никогда хотел вернуться к началу, чтобы снова всё исправить.       Каждый день, приходя в школу, он надеялся, что в их класс переведётся новенький, но этого не происходило. Слухи о самоубийстве школьника ещё очень долго разносились по коридорам. Тецуя снова стал центром внимания, ведь как и тогда он был единственным очевидцем. Ему не хотелось отвечать на вопросы и вспоминать тот день, поэтому он начал держаться ото всех в стороне, и вскоре с ним перестали заговаривать. Постепенно о том случае стали забывать, жизнь продолжалась. У всех, кроме него.       Куроко словно застыл в одном состоянии. Он не двигался ни вперёд, ни назад. Каждый день был словно повторением предыдущего, менялась только оболочка, а содержимое оставалось тем же. Он будто потерял часть себя, будто привязал себя к одному месту. Тецуя старался выйти из этого состояния, продолжить двигаться, но не мог, будто впереди стоял непреодолимый барьер. Он не мог перестать думать об Акаши, не мог забыть его хотя бы на минуту, а уж тем более, на день. Куроко постоянно терзал себя вопросами — а что, если бы он поступил иначе? Что, если бы не сказал тогда про Ракузан? Всё бы опять пошло по кругу, и в итоге они погибли бы вдвоём?       «Если мыслить трезво и забыть о своих чувствах — этот вариант самый логичный. Но я не могу его принять. Если бы это случилось в самом начале, когда нас ещё ничего не связывало, и когда я ничего не чувствовал к нему, но теперь…»       Куроко остановился посреди улицы и вдохнул ночной воздух, который немного успокоил его. Сегодня… они проиграли в матче за третье место. Обидно, больно, печально, однако он не ощущает ничего. Для него этот день был таким же, как и все предыдущие. Он даже не чувствовал вину перед своими товарищами по команде, хотя был главным виновником проигрыша. Тецуя решил, что со следующего семестра уходит из баскетбольного клуба, а возможно даже и из школы. Единственное, что может спасти его от утягивающей трясины — переезд. Новая школа, новые люди, увлечения… Он уже хотел сделать это в прошлый раз, однако не решился, а теперь, когда всё кончено…       — Ты когда-нибудь сможешь простить меня, Акаши-кун? — положив цветы на его могилу, тихо спросил Тецуя. — Вот я — нет. Я предал тебя, знаешь почему? Потому что я собираюсь оставить всё, как есть. Забыть о тебе и начать новую жизнь. Я хочу этого, но не знаю, смогу ли. Это подло, Акаши-кун, ведь я сам толкнул тебя в эту пропасть. Я сам столкнул тебя с той крыши… — Тецуя рухнул на колени и зажмурил глаза, чувствуя, как в горле образовался ком. — Сколько бы раз я ни пытался, мне не удаётся спасти тебя. Я не знаю, что мне ещё нужно сделать, не знаю, как исправить то, что уже совершено. Что если действительно тебя невозможно спасти, и смерть — единственный выход? Или просто я настолько слаб, чтобы найти другой? Если бы у меня появился ещё один шанс, что бы я делал? Я не знаю, Акаши-кун, поэтому оставляю, всё, как есть. Прости меня… — Куроко двинулся вперёд и прикоснулся губами к холодному чёрному мрамору.       Едва он поднялся на ноги, как начался дождь, однако Тецуя не обращал на него внимания. Он шел по кладбищу, не смотря на другие могилы, видя перед собой лишь намокающий асфальт. Пять минут, десять, полчаса… Он шел вперед, не думая о времени и не замечая прохожих, спешащих укрыться от дождя. Красный свет светофора заставил его остановиться. Парень так бы и стоял на перекрестке, если бы кто-то не толкнул его. Подняв глаза, он увидел, что свет изменился, и переход был разрешён. Двинувшись с места, Куроко так и смотрел на мокрый асфальт.       Внезапно его глаза ослепил яркий свет фар, а в ушах раздался пронзительный звук сигнала. Вместо того, чтобы бежать вперёд, Тецуя остановился, пытаясь понять, что происходит. На это у него была всего лишь доля секунды: огромный грузовик летел прямо на него.       «Да… Я оставляю всё, как есть. Вот только почему я так не хочу жить…»