Утренние суеты

Восемь утра рабочего дня ни для кого никогда не было счастливым временем. Чтобы утром хотелось улыбаться даже от вида хмурого неба за окном, должно произойти нечто удивительное. Для Айзена Соске это было присутствие одного человека рядом, который в тот момент лениво потягивался и ворочался в постели, отказываясь открывать глаза. - Вы проснулись, - осведомился Соске, за что получил в ответ громкое цоканье и легкий тычок локтем в живот. Айзен лишь шире улыбнулся и, снова устроившись за чужой спиной, ткнулся в пахнущие травяным шампунем светлые волосы. Наряду с амбициями Соске мечта быть рядом с ним была мелкой и легкодостижимой целью, однако это оказалось даже сложнее, чем одурачить начальство и уже который год водить его за нос. Хирако Шинджи был слишком недоверчивым, слишком подозрительным при мнимом легкомыслии. Но стоило однажды приспустить маску (в разумных пределах), как он оттаял. "Как все оказалось просто: нужно было быть всего лишь искренним - и додумался я до этого лишь через год... Какой позор", - думал Айзен порой, удивляясь низким (низким ли?) запросам своей неожиданной пассии. Однако главным было то, что Хирако Шинджи принадлежал - как Соске привык думать - ему и только ему. Хирако мог забыть о других. Вот такую цену заплатил тот, кому повезло увидеть настоящую частичку души Айзена, человека, который из множества масок и ролей не выходил уже очень давно. - Соске, я тебя просил... - лениво пробормотал Шинджи, - вне работы никаких "вы" и "господ Хирако"... Да и на работе не нужно. Почему ты такой зануда? - Я всего лишь проявляю уважение к вам... - Изобью. - Простите... прости. Слова Айзена, неловко сказанные в шею Хирако, теплом оседали на ней и давали Шинджи вновь осознать, как же он соскучился по прикосновениям того, в кого так не повезло влюбиться. - Хватить нюхать мои волосы, извращенец-фетишист... - вдруг начал Шинджи, но зевок прервал его сонную речь, - ...лучше разверни меня и поцелуй. А то какая же мы пара без утреннего поцелуя, м?.. Впрочем, Хирако и сам стремился поскорее снова оказаться в любимых руках, и потому, лениво барахтнувшись, ткнулся в грудь Соске и потянулся к губам. Айзен лишь усмехнулся: - Ты бы хоть глаза открыл, - в ответ прозвучало ворчание и слова "все равно закрывать придется", за которыми последовала порция нежностей. Почему-то Айзен всегда боялся переусердствовать, а потому целовать не торопился, и пускай Шинджи это не особо нравилось, приходилось мириться - инициатива почти всегда оставалась за Соске. Терпение его проявлялось даже в мелочах: водить языком по губам долгие минуты, а затем не спеша их покусывать, дразня тем самым торопливого Хирако, хотевшего все и сразу, было для него нормальным и забавным - Айзену нравилось играться с чужими желаниями. И вот опять: прежде чем позволить Шинджи (и себе, чего греха таить) сделать хоть что-то, тот оставил чужие губы нетронутыми и стал усеивать поцелуями заспанное лицо Шинджи. - Ну вот, снова, - тихо пожаловался Хирако и соизволил-таки открыть свои глаза, чтобы посмотреть на быстро ставшую родной легкую улыбку. На деле же ему эти прелюдии нравились, но не поворчать было бы грехом. Словно зная, что Хирако захочет разориться на пламенную речь, Соске заткнул его рот поцелуем именно в тот момент, как он открыл рот. Шинджи не мог возмущаться, хоть очень хотелось, и просто подался к Айзену ближе, вновь расслабляясь в объятиях и отдаваясь поцелую со всей страстью. Прекращать наслаждаться друг другом не хотелось никому, но и времени ни у кого не хватало: нужно было собираться по делам. Однако ради подобного кое-чем можно было и пренебречь. - Шинджи... завтрак... - Ой, отстань, - тут же сказал Хирако, вовлекая Соске в очередной поцелуй и прерываясь, только чтобы закончить фразу. - Мы и так видимся редко, а ты тут со своей едой пристаешь. Просто расслабься. - Тем более ты снова есть не будешь, - добавил светловолосый недовольно после очередного, последнего, захода. Красный от переизбытка эмоций и тяжело дышащий, он откинулся на подушку и хмуро поглядел на Айзена. - Меня, главное, как на убой откармливаешь, а сам за день максимум чашку кофе выпьешь. - Неправда, я ем на работе, - тут же возразил Айзен, чье лицо от неприятной темы скорчило несвойственную ему гримасу, на что Хирако едко ответил: - Воздух, ага. Энергию солнца. Кому ты пиздишь, а, Соске? Вот не знаю, что ты хочешь с собой сделать, но вот это, - он ткнул Айзена в впадину под его ребрами, - всегда выглядит хуево. Наводит на мысли нехорошие. Соске сглотнул и, стараясь не глядеть своему когда-то просто начальнику в глаза, лег рядом с ним. Такое поведение было свойственно Айзену, лишь когда один человек затрагивал его единственный комплекс. От других реакцию на разговоры о внешности удавалась скрывать - но не от Хирако. - Я хочу быть для тебя красивым, - наконец признался Айзен и ткнулся лицом в грудь Шинджи. - Все-таки голодаешь? - Нет, я всегда был таким. - Все-таки голодаешь. Хирако видел насквозь великого манипулятора, обманщика и актера. Не то чтобы он всегда был таким проницательным, но Соске был для него открытой книгой. Почему? Быть может, это был изначально знак, ведь родственные души понимают друг друга с полуслова и видят больше и глубже. Взгляд Хирако смягчился и наполнился некой жалостью. Шинджи ничего не оставалось, кроме как приобнять любовника за лопатки покрепче и шепнуть в макушку. - Боже, Соске, ты такой ебантяй. С чего ты взял, что ты для меня не красив? Соске промолчал. Откуда же ему было знать ответ, если комплексы всплыли давно и внезапно. Еще с самого отрочества стоило Айзену взглянуть в зеркало, как хотелось разбить треклятое стекло - такое отвратительное отражение в нем видел он. Вроде никто не задирал, внешность была вполне милой - и все равно не удавалось себя полюбить. А Шинджи продолжал: - Ты всегда был и есть красивый, каким бы ты ни был. Мне ведь главное, чтобы ты от своих диет не согнулся. А то придется еще за тобой ухаживать, пф! Или - хуже - гроб покупать. А ты знаешь, какие места на кладбищах дорогие? Почему ты не подумал обо мне? Откуда я возьму... Айзен вскоре перестал слушать полушутливую речь Хирако и мысленно проговорил: "Я знаю, что ты врешь, чтобы меня не обидеть. Ты любишь меня, но не за внешность. Я хочу действительно тебе понравиться, полностью, чтобы тебя не тошнило от взгляда на меня. Как ты выносишь человека с мерзким лицом и отвратительными волосами, который шире тебя раза в три? Я постараюсь сделать так, чтобы ты был доволен. Поверь, я стану действительно красивым..." Мысли прервал длинный вздох: Хирако вновь заметил, как Соске ушел в себя. - Вот тебе наказание, - и с этими словами тот ущипнул любовника за ягодицу, - за тупость в башке. И еще, - снова повторил действие с каким-то извращенным удовольствием. - Могу повторять столько раз, сколько потребуется. Соске, ты чертовски красив. Я не знаю никого, у кого была бы настолько же идеальная внешность, как у тебя. Блядь, да я втрескался в тебя поначалу из-за твоей смазливой мордахи! - выпалил он наконец и густо покраснел. Шинджи выдал свою маленькую тайну, что чувства появились гораздо раньше, чем Айзен мог представить, и Соске это понял. Такая мелочь заставила его улыбнуться горячо любимой Хирако улыбкой и признать себе впервые в жизни: "А, может, Шинджи не врет. Может, я действительно... не такой уж и урод?" За что еще Айзен полюбил Хирако, так это за то, что он умеет делать невозможное.