Вера для язычника

Владимир, князь земли русской, что всего полна, без малого час сидел в почти пустом приёмном зале, придаваясь любимому веселью - тренировке ручного сокола Дрея. Птица взметалась к высокому потолку, на лету ловя ягоды или перчатки, и снова спускалась на подставленную руку. - Удивительная птица, а, Иван? - сказал наконец князь, ласково касаясь клюва Дрея, - Что думаешь? - Занятно, верно, - улыбнулся рослый русич с седыми волосами и почти детскими чертами лица, - Но по делу я. Вера нам нужна, вот что я думаю. Владимир отвлёкся, подкинув последнюю клюкву над головой. Сокол проигнорировал команду, с явным интересом уставившись на Ивана. В его глазах читалось явное замешательство и, вот что удивительно, блестело сознание. Удивительная птица, прав был князь. Ягодка упала на пол, тихо закатилась под кресло. - Поясни же, братец, - попросил Владимир. Иван замолчал, подбирая слова. Он откинулся к кресле и задумчиво прожевал орех. - Единства средь народов нет, вот что я имею, - сказал он, - Народов то много, языков и того поди не счесть. И каждый в своё веру держит на чём стоит. Кто язычник, кто с севера моду взял молотку челом бить, Один точно или Тор. Да чёрт их знает! - он ударил себя по колену кожаной перчаткой, - Не должно так. Единство то где? Вера быть должна одна, и чтобы на всех гожа. Правильно говорю? - Бога, говоришь, менять? - протянул князь, - Единство быть должно, верно говоришь. Во всём верно, - он замолчал, запустив пальцы в бороду. Вдруг его глаза заблестели от идеи, - А что, Ваня! Мысль! - Что предложишь, княже? - сощурился русич. - Созывай друзей своих и веди с ними совет, - вскрикнул Владимир, вскочив с кресла, - Завтра же тут послов твоих приму. Думу решать будем нынче. *** - Ну, братцы! - сказал Иван, - Хотите верьте или не верьте - дело ваше, - но завтра веру будем мы с князем моим Владимиром Святославичем думать себе. Люди рядом загалдели. - Для того и собрал, да? - спросил византиец Иоанн. - Да, - кивнул Русь, - помощь нужна мне ваша. Кто какую веру предложит? Страны задумались. - Как тебе ислам? - спросил Джафар, булгар с запада. - А что ислам? Говори. - Есть у нас бог - Аллах, - гордо начал Джафар, - и он творец всего, что ты только представить можешь. Дерево видишь? Аллах, да. Непостижим он для человеческого разума, так он велик. Есть у нас книга - Каран. Слово божье он несёт. Истину несёт в себе. Соблюдаешь Шахаду, в Пророков веришь, свинину не ешь, вино не пьёшь - и будет тебе счастье. Так-то оно. Иван задумался, но уже через минуту отмахнулся от ислама. - Руси есть веселие пить*, - сказал он, - не пойдёт нам то. Спасибо, Джафар, но нет. Кого ещё слушать будем? Все опять замолчали, раздумывая чью веру примет Киевская Русь. - А иудаизм? - Аарон, еврей, поднял глаза, - Старейшая религия, между прочим. Много правил, много слов могу сказать. - Что же, - улыбнулся Русь, - А где тогда дом ваш? - Нет его, - смущённо признал Аарон, - Бог рассеял нас по разным странам. - Скитальцы поди? И ты прости, но дом у нас есть, не нужна нам такая вера. - А что про христиан думаешь, друже? - подал голос византиец Иоанн, привстав со своего кресла. - Люди такие же, как и все, - ответил Иван, - Только вера в Крест у вас. - То верно, - согласно кивнул Византия, - В Крест верим - на то и вера наша. Только и пить мы можем, и есть вдоволь, и дом у нас есть. Что думаешь, Русь? Тут уж Иван задумался. Он взглянул в окно, где гулял ветер по обширным полям, резвились соколы на охоте. Не Иуды земля, не Аллаха, так от чего же не стать ей землёю Христовой? - Не знаю, - честно признался русич, - Можно и то. С князем совет держать надо. Спасибо, братцы, за веру свою! На том страны распрощались, а Иван ушёл к Владимиру на совет. *** Русь без стука вошёл в приёмный зал к князю и тяжело опустился на стул рядом. Владимир отвлёкся от переписи указа, выжидающе взглянув на свою державу. - Ой, тяжко всё, - прохрипел русич, - Столько вер - там пить нельзя, там слова лишнего против церкви не скажешь вовсе, а там вообще кругом только церкви право! Ох единство народное! - Дела, - протянул князь, - А тебе то что понравилось? - Да есть там одно - христианством называют. В Крест Всеспасающий верят, на шее его носят из серебра или дерева, бог у них Всепрощающий с взглядом кротким и суровым. Владимир задумался, тяжело дыша в бороду. Никто не говорил, что всё будет просто со сменой бога. - Что же княже, - сказал Иван, - Послов слать или так решим что? - Знаешь что, Ваня, - князь перевёл взгляд с окна на Русь, - Поезжай-ка ты по странам, по домам молитвенным да глянь, что там как там, а? Сам всё увидишь, сам и решишь, а? Ты же у нас Русь Киевская - земля русская всем исполненная. - Я, - кивнул Русь, - И поеду. - И поезжай, - весело махнул рукой Владимир, - И смотри хорошенько, по стороным поглядывай. - Слушаюсь, княже. Иван пожал руку князю своему и вышел из зала, сворачивая к своим покоям собирать вещи. *** - Готов? - спросил Византия. Русь молча кивнул, закинув за спину небольшую дорожную сумку. Он знал дорогу к соседу, часто бывал у него и читал тексты на греческом. Это было занятно. В пути Иоанн без умолку рассказывал о своей вере, церкви, Христе. Словом, обо всём, что только знал. Иван молча запоминал всё сказанное, изредка переспрашивая о самом вознесении. Византия с удовольствие возвращался на предложения назад, раз за разом повторяя свою тираду. Говорил он громко, чётко, лишь изредка заглатывая окончания или переходя на родной греческий, говорил с уважением и некой страстью, словно говорил не о вере, а о чём-то высшем, невероятном, захлёбывался от чувств. Русь даже подумал, что он никогда не станет таким фанатиком. В дали показались массивные стены с широкими воротами. Византия приосанился, гордо обводя взглядом свои земли. На вышках замахали руками стражи. Засов протяжно заскрипел. - Вы много построили за этот год, - заметил Иван, - Укрепили всё. Чудно. - А то, - хлопнул его по спине Иоанн, - Эй, ребята, гости у нас! - Видим-таки! Через час русича уже расположили в уютной комнате в личном дворце византийского императора. Он устроился на кровати, дожидаясь начала службы, на которую Иоанн обещал его сводить. *** Церковь была большой, украшенной золотом и камнями, с длинными ступенями и множеством людей у входа. Византия, одетый в парадные мантии, протиснулся вместе с Русью через общий сгусток толпы чуть ближе к алтарю. Внутри всё было украшено фресками и образами с серьёзными лицами, торжественно блестели камни. Везде горели свечи, отражаясь от золота, создавая невероятное свечение. Иван долго всматривался в Иконостас, пока его не привлёк зычный громкий голос священнослужителя. Одетый в тяжёлые одежды Отец вытянул руки, призывая склониться. Иоанн послушно опустил голову, русич всё повторил за ним. Началась служба. Запахло воском и сладким дымом из кадила. Отец взмахнул им и затянул молитву. Византия зашептал на родном языке в такт его словам. Служитель обошёл зал три раза, завершая торжество. Воздух запрел, и стало жарко. - Как тебе? - улыбаясь спросил византиец. Иван молча покачал головой, мол, сказать ничего не могу. В глазах ещё пестрело от огней. В Византии Русь пробыл ещё пару дней, побывал на ещё одной воскресной службе и решил раскланяться. Напоследок он зашёл в покои императора. - Здрав будь, - приветствовал его Василий||, протянув руки, украшенные перстнями, - Сейчас трудное время, сам знаешь, и твой визит для нас, как дар божий! - он перекрестил, глядя в небо. - И тебе того же, государь, - поклоном ответил Иван, - Прощаться я пришёл, пора мне. - Знаю, знаю, - закивал Василий||, - как же не знать - тянет тебя обратно, к князю своему Владимиру Святославичу. Много ли увидел у нас? - Много, есть, что князю сказать. - Вот оно что, - император разгладил бороду, - Ну, прощай тогда, друг мой. В вере своей не ошибись. Да прибудет с тобой бог. Русь кивнул, про себя отметив, что пока у него нет бога кроме Перуна и пантеона его, и ушёл. Там уж князь решит. *** В полдень следующего дня Иван уже был на родине и готовился к ответу перед князем. Владимир сидел в приёмной и обычно забавлялся с соколом. Дрей, казалось, тоже был заинтересован в выборе веры и не позволял садить себя в клетку до прихода главного посла. Русь бодро прошествовал к своему месту и скинул шапку на стол. Дрей и Владимир повернулись к нему, в ожидании смотрели в светлые глаза. - Как? - не выдержал князь. Иван задумался. За три дня в Византии он увидел слишком много, чтобы просто ответить. - Не ведал я, где я есть — на небе или на земле. Такого убранства в язычестве не увидеть. - Так, значит, говоришь, - Владимир ласково огладил клюв сокола, - Христианство - вера в Крест и человека на нём распятого, что ожил после. А что же если и нам в Крест поверить? Да и дочь у императора Василия хорошенькая... На следующий день начались крупные реформы. Скорый на решения Владимир спустил по воде-Неве деревянные статуи языческих богов, сгоняя их со своей земли. Следом крестился сам, мол, даже князь в Крест верит. Для Руси это было тяжёлое время - среди народа всё появлялись староверцы, поднимающие бунты против реформы. Однако, некрепкое христианство вскоре окрепло, люди добровольно крестились и сдавали подати на постройку церквей. Язычество отступило в леса. - Что же ты, Русь? - хитро прищурился Джафар при встрече, - В христиане заделался, а? - От чего же нет? - Ох, смотри, - рассмеялся Аарон, - вера она ой непостоянна. - Справимся и без вас, друже, - ответил Иван, небрежно отмахиваясь от иудея. Тот обиженно надул губы, но в тот же миг рассмеялся вновь и ушёл. Ушёл и Булгария. Византия окинул одобряющим взглядом новую церковь, украшенную золотом, и исчез следом. Столько прошло, ещё больше предстоит, и всё вдали кажется мелким, а как ближе подойдёшь, так оно тебя в два раза больше. А что делать? Работать. Идти на "вы", как Святослав завещал. Русь сощурился на солнце и, оправив меховую шапку на пепельных волосах, вернулся к Владимиру. Столько предстоит...