Неджинерия

— Они тебя бросили. Голос — голоса? — отражается от стенок аквариума, множится, дробится, выходя совсем негромким. Должен выходить — но почему-то его отлично слышно во всех углах этого помещения-"коробки" с дырками в стенах от кидо Рукии. Странно и даже несколько символично, думает Ичиго. — Они меня оставили, — без особого желания поправляет он. — Бросили — это если бы просто ушли, а они пытались взять меня с собой. Не их вина, что Гарганта почему-то меня не пропустила. Он, почему-то почти обессилев, сидит на таком же кубическом выступе, свесив ноги и положив Зангецу на колени; Новено — кажется, уже бывший — стоит в одном из пятен света, привалившись к обломку стены. Он, кажется, полон сил — даром недавно лежал здесь с разбитой "головой", Рукия рассказывала — и ему ничего не мешает убить ослабевшего недошинигами, но почему-то он особо не торопится делать это. — Как ты выжил? — почти безразлично спрашивает Ичиго. Он не уверен, что хочет знать ответ, да и сомневается, что ему его дадут. Просто это подобие разговора определенно лучше тишины, а в окончательно опустевшем Лас Ночес она совсем не такая, как в Генсее. Кажется, еще немного посидишь вот так — и услышишь биение своего сердца. Если, конечно, оно у тебя есть. — Хотя бы у одного из тридцати трех тысяч шестьсот пятидесяти пустых должна была быть мгновенная регенерация, — два голоса под эхо шагов сливаются в один, а Ичиго, не ожидавший ответа, вздрагивает. — И кто бы мог подумать, что этот аквариум — тоже часть меня. Впрочем, как и это лицо. Голос вроде бы хладнокровного арранкара скатывается в издевку. Ичиго с умеренным любопытством смотрит в его сторону и замирает, пораженный. На него смотрят не пустые глазницы двух черепушек, но вполне себе человеческие глаза с такого же лица. Лица, подозрительно похожего на его собственное — Ичиго помнит, хоть и не так уж часто смотрится в зеркало. — Кто... это? — до того безразличный голос вдруг срывается, а на знакомо-незнакомом лице появляется такая же улыбка. — Хочешь, я кое-что тебе расскажу? — говорит Новено. — Правда, не могу утверждать, что тебе это понравится, поэтому ты вполне можешь отказаться. Ичиго недоуменно смотрит на своего вроде бы врага, который не просто не предпринимает ни единой попытки напасть на него — а он сам вполне достоверно оценивает свое состояние и понимает, что даже просто поднять Зангецу для него сейчас слишком тяжело — но еще и совершенно расслаблен. Впрочем, кажется, в Лас Ночес кроме них никого и нет — напрягаться незачем. Ичиго бы подозревал этого арранкара в том, что он просто хочет подорвать психику "надежды всея Сейретея" — самому смешно, честно — но он и так заперт здесь, поэтому никакого резона делать это нет. Поэтому он просто кивает в ответ на вопросительный взгляд Новено. Кажется, его имя — Аронильа? Или же Аалиери? — Видишь ли, — начинает тот, — По вине одного нам всем известного шинигами вся Эспада знает не только общие факты истории Общества Душ, что весьма логично, но и имена и внешность членов семьи незабвенного Куросаки Ичиго. Возможно, он думал, что придется тебя ими шантажировать, но хватило и этой человеческой девчонки. Ичиго бы вскочил, насколько позволяли ему имеющиеся в запасе силы, и начал возмущаться из-за того, что никто не смеет называть так Иноуэ — в конце концов, и правда ведь, не смеет — но что-то ему подсказывает, что то, что он может услышать сейчас — нечто невероятно важное. Настолько важное, что даже он, никогда не верящий в вещи, подобные интуиции, не смеет игнорировать ее "сигналы". — А в памяти Шибы Кайена я нашел несколько весьма интересных фрагментов. Впрочем, пока не об этом. Ты никогда не слышал о бывшем капитане десятого отряда, что бесследно исчез примерно лет двадцать назад? Хотя на самом деле след есть. И обрывается он... — Ичиго с непонятным предчувствием хмурится — и через миг это предчувствие подтверждается: — В городе Каракура. А имя этого капитана — Шиба Иссин. Ничего не напоминает? Ичиго бы сейчас, опять же, должен вскочить и возмущаться, но силы и так восстанавливаются крайне медленно, и тратить их на подобное для него сейчас — непозволительная роскошь. Да и почему-то это, совершенно немыслимое предположение, сейчас кажется правдой. Ичиго улыбается. — Шиба Кайен? — переспрашивает он, заметив, что это был не риторический вопрос. — Это, случайно, не родственник Куукаку? — Родственник, — соглашается Новено, — Но сейчас пока не об этом. Его воспоминания обрываются на моменте около сорока пяти лет назад, и тогда Шиба Иссин еще не был капитаном — но уже был его братом. Если брать в расчет ваше сходство, можно предположить, что Кайен — брат не только Куукаку, но и твоего отца. Который когда-то был шинигами, и наверняка сейчас им остается. — О, — глубокомысленно выдает Ичиго, почему-то нисколько не шокированный. — Это все хорошо, и я даже тебе благодарен, но почему ты мне говоришь это все? И почему не пытаешься убить? Я же вроде бы твой враг, шинигами... Он с неподдельным интересом смотрит на Новено с лицом не просто незнакомого шинигами, но... брата его отца? Тот, давно уйдя со света, сейчас сидит у стены, привалившись к ней спиной. — Это еще надо доказать, — говорит он, откидывая голову назад. Ичиго понимает, что на один-единственный рывок сил у него должно хватить — банкайное одеяние восстановилось почти наполовину — но почему-то не испытывает ни малейшего желания нападать. Собственно, как и Новено, так что почему-то он не видит здесь ничего удивительного. — Это еще надо доказать, — почему-то повторяет тот, — Я не чувствую в тебе врага, вайзард. В конце концов, в какой-то степени мы одной крови. Все пустые в какой-то степени одной крови — а уж Ичиго может с уверенностью утверждать, что она у них есть. Хотя сердца, которое может ее гонять — нет. Странно. — Странно, — хмыкает он, — Может, я и полупустой, но я враг вашего Айзена. И я убиваю других пустых, пришедших в Генсей. — Мы тоже, — пожимает плечами Новено. Ичиго не уверен, что он имеет в виду — всех арранкаров или двух себя? — Ты их убиваешь — мы их пожираем. Разница небольшая, если подумать. — А что насчет вашего Ками? — улыбается он. Это начинает забавлять. — Да менос его знает, этого Айзена. Мало кто из нас верит ему. Он не пустой — в отличие от тебя. — Вот как, — улыбается Ичиго, но вдруг настораживается: — Стоп. Разве ты обращался к нему не "Айзен-сама"? — Ай.. зен.. сама... — почему-то с неохотой выдавливает из себя Новено. И падает, зажимая голову руками и надрывно крича. Ичиго не сразу замечает: его голова оказывается в пятне света, и очертания лица плывут, словно бы размазываются... Но не исчезают, пузырясь, как говорила Рукия. И кричать он начал до того, как попал в луч света — Ичиго подрывается с места, подскакивая к арранкару одним прыжком. — Что с тобой? — спрашивает он, нависая над ним, вглядываясь в это недолицо, похожее на кусок глины с нечеткими линиями... И тут только понимает всю иронию ситуации. Волнуется за арранкара, пытается ему помочь, оставив занпакто... Ичиго выходит в шунпо, забирая Зангецу, оставленный на "кубе", но тут же возвращается. Новено, уже, кажется, почти охрипший, впивается пальцами в лицо, словно пытаясь вырвать себе глаза. Ичиго не знает, чем ему помочь, и поэтому, не решаясь его касаться, встает против света, оставляя арранкара в тени, но это почему-то не помогает, и он может лишь в бессилии стоять и смотреть на его мучения. Для сына врача это почти больно, но через какое-то время арранкар затихает. Ичиго смотрит на место, где должна быть его голова, ожидая увидеть колбу с черепушками, но видит то же знакомо-незнакомое лицо, только... выглядит оно словно взрослее, хотя, казалось бы — куда уж больше? Он ожидает, что Новено очнется, но тот не спешит приходить в себя, поэтому Ичиго переносит его подальше от солнечного света и возвращается на свое прежнее место-"куб". Дожили. За арранкара волнуется. Коро~ль, ты точно нормальный?.. Хотя не отвечай, я и так знаю. Тишина все так же давит на Ичиго, но говорить одному — еще хуже, поэтому он молчит. Довольно долго молчит, и выясняет, что все же оказался прав: биение его сердца и старательно приглушаемое дыхание разносятся эхом по всей "коробке", как до этого голос из аквариума. Новено лежит довольно далеко, поэтому Ичиго физически не может услышать звуки, исходящие от него... Должен бы не слышать. Вот только биение другого сердца в такой тишине ни с чем не спутаешь, а Ичиго в своей половой принадлежности уверен. Вот только... Есть ли сердце у пустых? Ичиго ложится на спину, кладя руку на Зангецу, оставленный рядом, и вслушивается. Он не знает, сколько лежит так — может одну секунду, а может — два дня. Но наконец кроме биения двух сердец и дыхания: равномерного Ичиго и прерывистого — Аарониро, он наконец слышит шелест одежды и тихий шепот. Не вставая, он весь обращается в слух — и разобранное заставляет его замереть. — Айзен-тайчо — предатель? Никогда бы не подумал... — про себя шепчет Новено, а Ичиго пытается найти хоть одну причину, по которой он назвал недо-Ками не "Айзен-сама", но "капитан Айзен", как шинигами. — Этот колбоголовый на Кучики напал? Да еще и меня пытался скопировать. Но она хороша, все правильно сделала... Аарониро — или же не он? — тихо смеется, и Ичиго не знает, подозревает ли он о том, что его слышат. Потому что если да, то любое его слово может быть ложью, а если же — нет... То это — явно не тот арранкар, выделяющийся уважением к себе. Аарониро, в конце концов, никогда не стал бы звать себя "колбоголовым". — А она и правда улучшила свои навыки, — продолжает тот, — Интересно, она уже стала лейтенантом?.. Хотя, вряд ли, шеврона я не заметил, а Укитаке-тайчо не стал бы так разочаровывать Кийоне с Котецу, они же так хотели стать вторым офицером. Наверняка кто-то из них, да. Ичиго не выдерживает и поднимается, не отрывая подозрительного взгляда от Новено — а тот, вздрагивая от неожиданности, мгновенно поворачивается к нему, так же подозрительно сощурив глаза. Впрочем, так и не убирает руки от явно болящей головы: он определенно не узнает его, но, видимо, Куросаки кажется ему то ли недостаточно опасным, то ли вообще не врагом. — Кто ты? — хмурится Ичиго, отгоняя от себя подозрения о личности этого — теперь он в этом уверен — незнакомца. — И что случилось с Новено? Тот молчит, словно что-то обдумывая или вспоминая — Ичиго решает ему не мешать, только спрыгивает с куба и подходит ближе. Пауза затягивается, но не-Новено вдруг торжественно улыбается, явно что-то надумав, и пытается встать, опираясь рукой в перчатке на стену. Правда, тут же падает — Ичиго еле успевает подхватить его, иначе он точно встретил бы носом пол, и поставить к опоре спиной. — Спасибо, — неловко улыбается "неизвестный", но тут же мрачнеет, стягивая перчатку. Ичиго, привыкший ко многому, вздрагивает, а он морщится, тряся рукой-щупальцем. — Во имя Короля Духов, как же ужасно. Как там?.. А, вспомнил. Свейся, Глотенерия. Под недоуменным взглядом Ичиго щупальце сначала затягивается на руку, становясь словно второй кожей — только бордовой и склизкой — но потом резко расширяется, и просто... отваливается, оказываясь мелким осьминогом-пустым. Незнакомец облегченно вздыхает, словно освободившись от тяжелого груза, а потом резко обнажает меч — хотя Ичиго готов поклясться, что еще секунду назад в ножнах ничего не было — и всаживает ее в маску холлоу, который через мгновение рассыпается множеством крохотных голубых песчинок. Вместе с мечом. — Тридцать три тысячи шестьсот пятьдесят... Нет, даже больше, — довольно улыбается он, — Кажется, в Руконгае сегодня будет немаленькое пополнение. Ичиго широко раскрытыми глазами смотрит на все это представление — кажется, его подозрения о личности этого не-очень-то-незнакомца могут подтвердиться. Тот, словно услышав его мысли, поворачивается и улыбается еще шире. — Шиба Кайен, лейтенант тринадцатого отряда. Правда, кажется, бывший — больше сорока лет прошло, в конце концов. Ичиго хмурится: Рукия этого не рассказывала, но если он правильно понял, Новено использовал свою способность, чтобы притвориться этим самым Шибой. Знать бы еще, почему Куросаки так уверен, что он не лжет... — Как я могу тебе верить? — не без оснований спрашивает он. — Можешь и не верить, — как-то слишком легкомысленно пожимает плечами тот. — Но Шиба всегда узнают друг друга... А мы с тобой, по всей видимости, одной крови. Ичиго нервно улыбается: сначала один, теперь другой. Но в любом случае, несмотря на всю абсурдность этого утверждения, оно все объясняет. — Значит, брат Куукаку и друг Рукии? — уточняет Ичиго, закидывая Зангецу за спину. — Значит, сын Иссина и мой племянник? — в том же тоне интересуется Шиба. Ичиго, почему-то до этого даже не думавший об этом в таком ключе (о том, что если этот шинигами является братом его отца, то значит и ему самому — родственник), удивленно отшатывается под смех того. А потом пытается и сам сдержать первый нервный смешок, но не преуспевает. Впрочем, когда он кое-что вспоминает, второй исчезает сам. — И все же... Что случилось с Новено, и как ты вернулся? Смех резко обрывается, и шинигами хмурится — Ичиго в который раз отмечает, что на него он, как ни странно, похож даже больше, чем на отца. — Ты же видел пустого? — Ичиго кивает, и шинигами продолжает: — Это была Глотенерия со всеми поглощенными ей пустыми и пустыми, поглощенными этими пустыми... впрочем, неважно. Главное, что вместе с ней — те арранкары, Аарониро и Арруруэри. — Значит, их все же было двое, — сам себе уточняет Ичиго, после вскидывая на Шибу вопросительный взгляд: — Так что насчет тебя? — О, это просто. Они всего лишь слишком долго использовали мое тело, — шинигами вытягивает руку вперед и довольно на нее смотрит. — И поэтому к ним вернулась моя душа. Как думаешь, кто сильнее: уставший арранкар-гиллиан или Шиба, которому жутко надоело летать в безвременье? — Айзен сильнее, — морщится Ичиго, вспоминая о том, что не может вернуться в Генсей. — Точно, сейчас же битва, — вдруг невпопад замечает Шиба, — И, собственно, что ты здесь делаешь? — Гарганта меня не пустила, как я ни пытался пробиться. Наверняка Айзен постарался, этот его недозамок, кажется, исполняет все, что он захочет. — И ты не пытался выйти в Уэко Мундо? — изумленно вскидывает брови Шиба. — Там ты наверняка смог бы пройти. — Гарганта есть только в Лас Ночес, — вполне резонно замечает Ичиго, — А где я тебе в Уэко найду арранкара, который мог бы мне ее открыть? Шиба почему-то начинает разглядывать свои руки, словно видит их в первый раз — и вдруг светлеет лицом, широко улыбаясь. — Я бы мог открыть ее, — заявляет он, — Во мне еще осталось немного реацу того арранкара, и я просмотрел его воспоминания — должно хватить. Правда, проблема в том, что я не могу сильно тратить ее на что-либо другое... — Отлично, — прерывает его Ичиго, кардинально изменяясь в лице. — Надо торопиться, поэтому я пробью нам путь, а ты откроешь Гарганту. Тебя, я надеюсь, хватит на шунпо... или сонидо? Шиба согласно кивает, и они выскакивают из дыры, направляясь к ближайшей стене. Одной Гецуги в банкае при неполных силах Ичиго не хватает, но уже на третьей часть голубого купола обваливается, открывая серую, словно пепел, пустыню, и месяц на вечность темном небе. Это выглядит слегка абсурдно — кусок ночи в дне — но у них сейчас нет времени об этом думать, и они наконец прыгают с разрыва на песок. — Кстати, если я правильно понял, Айзен-тайчо... — Айзен, — поправляет его Ичиго. — ..Айзен очень силен, его занпакто иллюзионного типа — к слову, я тоже видел его освобождение, поэтому помочь с этим не смогу — и поэтому Готей хочет все свалить на тебя, я прав? — В общих чертах, — усмехается Ичиго, до этого не рассматривающий это в подобном плане. — Правда, я, наверно, не должен так говорить, но я совсем не уверен даже в том, что смогу его задеть. Ичиго вздыхает и неловко отводит взгляд, предпочтя смотреть на медленно открывающуюся Гарганту, которую в этом темном небе почти даже не видно — можно только угадывать ее очертания. Он ожидает какого-то разочарования от Шибы, но тот лишь улыбается и ерошит его волосы, заставляя отшатнуться. — Я, в принципе, так и думал — в конце концов тебе пятнадцать лет, а Айзену больше двухсот. Так о чем я... Иссин наверняка не сможет остаться в стороне и придет туда — к слову, наверняка он хотел открыться перед тобой именно сейчас — и наверняка он думал, когда ты поймешь, что тебе не хватит сил, научить тебя Финальной Гецуге. Да, да, Финальная Гецуга — фамильная техника Шиба, правда научиться могут ей лишь немногие. У меня вот, к примеру, не получилось... Он, удостоверившись в относительной стабильности Гарганты, тыкает замершего Ичиго, и первым запрыгивает в нее, сразу уплотняя под собой пространство. Тот, очнувшись, идет за ним, и Шиба, удостоверившись в этом, закрывает вход. Ичиго понимает, что должен бы насторожиться, но этого не происходит — смотря в спину уже успевшего отойти шинигами, он чувствует лишь любопытство: за столь малое время он рассказал ему больше, чем отец — за всю жизнь. — Я пойду первым, ты же не против? — интересуется Шиба, оборачиваясь — и, не ожидая ответа, продолжает свою "лекцию": — К слову, те, кто ее используют, теряют свою силу — и Иссину, который вечно пытался защищать нас с сестрой, это даже выгодно, потому что так ты не будешь подвергать свою жизнь опасности. Ичиго, бегущий за шинигами, резко останавливается и пытается понять, зачем он все это делает: не для того ли, чтобы запугать его и не дать помешать Айзену? Правда, несмотря на такие мысли и его вполне соответствующие им действия, он почему-то уверен, что Шиба хочет помочь — и эта непонятная уверенность повергает его в недоумение. — ..И он наверняка забудет или сделает вид, что забыл то, что можно использовать ее и без потери своих сил, — доносится до него, а бегущий впереди шинигами останавливается так же резко, как и он сам до этого. — К слову, на то, чтобы выучить ее, нужно примерно три месяца, и он наверняка хотел использовать для этого Дангай, в котором время идет в две тысячи раз медленнее, чем в Генсее. В Дангае для этого хватило бы часа Сейретея... В Гарганте хватит минуты. — С этой техникой мне хватит сил победить Айзена? — нервно спрашивает Ичиго, и на согласный кивок Шибы неуверенно растягивает губы в улыбке. — Тогда что ты говорил о том, как использовать ее без потерь? — До того, как ты начнешь ее учить, один из Шиба должен передать тебе часть своих сил, — Ичиго вздрагивает, вспоминая его первое становление шинигами. — Вижу, ты понимаешь, о чем я, но это единственный способ. Потеря сил сопровождается почти невыносимой болью, этого не изменить, но ты можешь потерять свои силы, а можешь — переданные. Собственно, все дело в том, нужно ли тебе это? "Все дело в том, веришь ли ты мне", слышит Ичиго и нервно усмехается. Боль его нисколько не пугает, но если он останется жив, у него будет явно больше шансов, чем если он умрет. Впрочем, если он останется жив, даже не попробовав, он не сможет стать сильнее — да и что-то ему подсказывает, что этот шинигами не желает ему зла. — Черт с ним, — нервно улыбается Ичиго, — Я готов, Шиба. "Я верю тебе", говорит он — и тот слышит. — Чудесно, — улыбается шинигами, раскручивая в руке снова появившийся из ниоткуда меч. — Тогда начнем? Подними свои волны до небес, Неджибана! Ичиго смотрит на трезубец — таким, даже если попадешь в сердце, оставишь еще по крайней мере две лишних раны — но менять свое решение не хочет. — И запомни на будущее, мое имя — Кайен, — усмехается шинигами. Ичиго улыбается на возникшую ассоциацию с его первым становлением — и сам подходит ближе. — А ты, значит, Шиба Ичиго? Самое большое лезвие — точно возле сердца. "Если бы он хотел, то давно бы уже убил меня", понимает Ичиго, и это знание почему-то приятно греет душу. Подается вперед он уже сам, не думая о том, что шинигами вроде как не могут передавать свои силы другим шинигами. В конце концов, Кайен — Шиба, и Шиба могут если не все, то многое... И лишь за секунду до этого он улыбается, говоря только одну фразу, почему-то вызывающую у этого же шинигами — Кайена, надо же — довольную усмешку. — Не Шиба — Куросаки. ... а вот Куросаки способны не на "многое" — на все.