Nothing Else Matters...

Ночь. Небо темное и безоблачное. Звезды искрятся серебряным светом, блистают на черном полотне небосвода. Ветерок легкий и теплый, нежный и свободно гуляющий по зеленым холмам, полощущий волны густой и сочной травы. На высоких далеких холмах источает платиновый свет Тельперион, льет его сияющими лучами на Валинор, заливает город – Тирион. В городе, как всегда, ночью звучит музыка и слышатся голоса эльфов, но они не такие громкие, как днем, а музыка льется неспешно. На лужайках, на холмах эльфы нолдор устроились кто как, смотря на звездный свет и на свет Древа. На одном из таких холмов отдыхала семья Феанора, старшего принца нолдор. Звучала музыка флейт и арф, сменяясь на негромкие переборы струн гитар. Слышался то смех, то песни. - Отец, покажи то, что ты сегодня делал в мастерской! Феанор смеется, качая головой. На него с просьбой в глазах смотрят близнецы Амбарусса, что сидели, как всегда, вместе. - Ну, нет, это маленький секрет! Скоро покажу. Нежная рыжеволосая жена, сидящая рядом с самим мастером, прислонившись к его плечу своим, улыбнулась. - Ну, покажи уж, дети просят. – сказала она, ласково поправляя длинные черные волосы супруга и заправляя их ему за ухо, слегка пропустив сквозь тонкие пальцы прямые, словно луч, пряди. Феанор посмотрел на нее теплыми темными глазами. - Ты прекрасно знаешь, что вам восьмерым я отказать никак не могу, и пользуешься этим, Нерданель! – рассмеялся он в ответ, отстегивая от пояса плотную кожаную сумку и, сунув руку внутрь, выудил три камня, сверкающих и переливающихся в свете Тельпериона. Чистые, идеально ограненные кристаллы, блистающие ярче бриллиантов, с половину ладони размером, но легкие на вес. - Я еще не закончил. – сказал довольный Феанаро, слушая восхищенные вздохи сыновей. Маглор придвинулся ближе, прекратив играть на флейте, взглянул на чудесные камни. Маэдрос, лежащий на траве рядом с Куруфином, приподнял брови, поправляя огненного цвета мягкие волны кудрей. Карантир и Келегорм тоже отвлеклись на новое творение отца, а Амрод и Амрас забрали из рук Феанаро камни и стали разглядывать, отмечая в идеально ровных гранях язычки пламени от потрескивающего костра рядом. - А как ты их назовешь? – с любопытством спросил Куруфин, подпирая щеку рукой. - Сильмариллы. Некоторое время семья пребывала в молчании, рассматривая камни, но вскоре вновь заиграла музыка, а Сильмариллы были отложены обратно в сумку. - Маглор. Давай ту, что ты мне спел однажды. – попросил Куруфинвэ, кивая сыну. Глаза у того засверкали восторженно, он заулыбался, довольный собой, взял гитару. - Тогда прошу, танцуйте. Мам. – он подмигнул Нерданель, а та посмотрела сначала на сына, а потом на отца, не понимая, что происходит. Сын Финвэ протянул ей руку с улыбкой. - Ты подаришь мне танец? – негромко спросил он. Рыжеволосая улыбнулась, кивая и вкладывая в его ладонь свою аккуратную хрупкую руку. Они поднялись с земли, отошли подальше от костра. Маглор тихо заиграл, прикрывая глаза. Музыка заструилась по земле, ее взметнул ветер в воздух, а Феанор, улыбнувшись вновь мягко, переплел пальцы с супругой. Шаг – и они отрезаны от мира, обнявшись, утонули в глазах друг друга, не замечая никого и ничего, забыв обо всем и вся на свете, существуя лишь друг другом и своей любовью. Еще шаг, разворот и всплеск пламени на шелке платья прекрасной Нерданель, вспышка света Тельпериона, неожиданно громкий перебор струн. Раз, два, три. Сияние звезд на волосах Куруфинвэ. И голос Песнопевца: - А остальное неважно… Взмах ресниц, дыхание и сердцебиение в унисон. Слилось. Навсегда. Не разъединить никогда, никому. Феаноринги сидят, не дыша, смотрят на танец. Танец любви, танец вечности. - Каждый день в тебе я ищу и нахожу доверие… Супруги танцуют, поглощенные танцем, музыкой, друг другом. Движения слаженные, такие идеальные, что кажется, они – одно неделимое целое. Целое, которое ничто не сможет разъединить, разбить, разорвать, уничтожить. Только вместе. Они замерли, обнимая друг друга и заглядывая друг другу в глаза. Голос сына стал едва слышен. - Мы близко друг к другу независимо от расстояния… А остальное неважно… Свет Тельпериона облил серебром две фигуры, переплетшие пальцы, обнявшиеся так, словно в последний раз в жизни. - А остальное неважно… *** - Феанаро! Прошу, остановись! Феанор обернулся к жене, сверкая темными глазами. Его облик стал ужасен, страшен. Кем он был, кем стал? Из пылающего, огненного и любящего он превратился… в мстящего и темного. Такого же огненного, но… - О чем ты говоришь, Нерданель? – спросил он, задыхаясь от ярости. Черные волосы трепало ветром, плащ колыхался, сливаясь с темным небом, с родными с детства полянами и холмами. Доспехи сверкали на нем в свете звезд. - О чем ты говоришь? – крикнул Феанаро, вскидывая голову. – Я сказал нолдор всю правду, что знал! Мы покидаем эти края! Немедля, сейчас же! Не я развязал войну! - Но и не ты должен ее продолжить! – закричала рыжеволосая со слезами в голосе, протягивая руки к мужу, словно прося о чем-то. – Это не твоя война, Феанаро! Вспомни кто мы! Вспомни кто он! - Я все помню! – взорвался Пламенный Дух. – Моргот навсегда отныне враг мой и нашего народа! Не я пришел и уничтожил Древа! Не я украл Сильмариллы! Не я… - он отвернулся, сглатывая горечь пополам со слезами. - И не ты убил твоего отца… - закончила эльфийка. – Не ты, Куруфинвэ! Не ты! Но что ты делаешь! Оставь же детей здесь, они ни в чем не виноваты, они ведь совсем еще малы для войны! А близнецы? Они и меча в руках не держали! Пожалуйста… - Они поклялись со мною вместе. – холодно ответил Феанаро. – Я все сказал. Они уходят со мной и нолдор. - Амбарусса! Оставь их! - Я сказал! Нерданель беспомощно зарыдала, уронив лицо в ладони. Ее молочного цвета хрупкие плечи вздрагивали, она дрожала, покачиваясь вперед-назад. Сердце мастера больно кольнуло. Он шагнул вперед, обнимая супругу и прижимая к себе. Холодные слезы Нерданель покатились по доспеху, поблескивая звездным светом. - Мы не прощаемся навсегда. – сказал Феанор, гладя эльфийку по голове. – Однажды я приду. Наши сыновья будут лучшими воинами нолдор. Мелькор будет убит, Сильмариллы вернутся. И ты, возможно, подаришь мне еще одного ребенка. Нерданель кивнула, утирая слезы, и коснулась губами губ Феанаро. - До свидания… Возвращайся скорее… *** Он задыхается, кашляет. Глотая дым пополам с собственной кровью, от которой все внутренности сжимаются от отвращения и тошноты, Феанаро лежал на земле, щедро облитой кровью. Тело жгло огнем, на коже – множественные ожоги, рубцы, раны. Пахнет паленой плотью, кровью, дымом, пахнет… злом. Перед глазами картинка: он танцует с Нерданель в свете звезд и Тельпериона. Пламя костра бросает неясные алые тени на землю… Маглор поет… И его фраза: «Мы близко друг к другу независимо от расстояния. А остальное неважно…». Слезы запутались в ресницах, в горле встал ком. Его кто-то поднимает на руки. У Феанора нет сил смотреть. Он закрывает глаза, сглатывая очередную порцию крови, почти не чувствуя ее солоновато-металлического вкуса, запрокидывает голову. Как же это больно – умирать. Он вспоминает рыжие мягкие волосы Нерданель… «Отец!» - как сквозь туман слышит он. И снова: «Отец!». - Май… тимо… - губы едва шевелятся, выговаривая имя старшего сына. - Я здесь. Мы тебя вытащим! - Оставь… Оставь… Его слегка встряхивает. Маэдрос идет быстро, почти срываясь в бег, сзади слышен топот ног. Остальные? - Остановись, Майтимо… Тот замер, опустился на колени, укладывая отца на прохладный камень. Куруфинвэ открыл глаза, потемневшие от боли. Над ним склонился расплывчатый образ старшего сына. В его глазах дрожали прозрачные хрустальные слезы. - Слушай… - едва смог прохрипеть Феанаро, уцепляясь за рукав одежд сына. – Lasta nin…* - Im laston…** - проговаривает Маэдрос. Его голос звучит странно. Он… Плачет? - Клятва… Должна быть исполнена. Отомстите за меня… и за Финвэ… за все наши страдания… Я не смогу вам более помочь… Маэдрос зарыдал, уронив голову на грудь отца, сжимая его руку своей. - Нет… - Atar! – закричали Амбарусса, хватаясь за отца окровавленными руками. – Atar!*** Феанор из последних сил повернулся к сыновьям. - Клятва… - прошептал он. Взглянул на Маглора, сидящего напротив Маэдроса. – Ты помнишь…? «А остальное неважно»… Он хрипло выдохнул. Стеклянные темные глаза посмотрели со склонов Эред-Ветрина в последний раз. Из уголка глаза стекла одинокая слеза, повисшая в следующий миг на черных волосах. И в следующее мгновение братья со вскриком отстранились, потому что из груди Феанаро вдруг в небо взмыла серебристая тень, но тут же все тело его вспыхнуло жарким пламенем. Он горел, словно политый маслом, а сыновья величайшего из эльфов рыдали, корчась и сгибаясь в три погибели… … Тело медленно догорает, пламя оседает. И золотая пыль, оставшаяся от тела Куруфинвэ, рассыпается по камню, превращаясь в серый пепел. Его взметает в воздух ветер, швыряя в лица Феанорингов, а те молча рыдали, оплакивая смерть отца. Любимого и единственного, незаменимого. Любовь, заставляющая сердца эльфов биться, теперь пронзала все существо каждого из них болью и скорбью. Маглор склонил голову и тихо прошептал сквозь слезы последнюю фразу отца: - «Мы близко друг к другу независимо от расстояния. А остальное неважно»…