Ты слышишь стук сердца – это коса Нашла на камень... (БГ)
Однажды Мацунага Хисахидэ наложил лапы на нехитрое имущество Акэти Мицухидэ, а там и на самого Мицухидэ, намереваясь всё самое ценное у того утащить. И несколько, эм-м-м, перестарался, потому как в результате получилось у него что-то не совсем то. Посреди тирады про ничтожество и тщету Акэтиного существования покосился Мацунага напоследок на субъект этого самого существования – и поперхнулся. Платиновая блондинка повела глазами и с некоторым трудом села, изящно изогнув длинные ноги. Помотала головой – волосы взметнулись веером и легли на левое плечо, на правое... – Эт-то, – сказал Мацунага, которому на миг изменило хвалёное красноречие. – Эт-то ещё что? – Это? – блондинка призадумалась, глядя мимо Мацунаги в небо и мотая на пальчик с лиловым коготком белую прядку. – Это море, только в небе... Вы не подскажете, как такое может быть? Она томно потянулась, очень... наглядно продемонстрировав, что полосатая Акэтина безрукавочка в груди ей безнадёжно мала. Мацунага Хисахидэ ощутил непривычную слабость в коленях и понял, что попал...***
Однажды Сарутоби Саскэ сидел на криптомерии и никого не трогал. Пока: криптомерия стояла в пограничном лесу, а после ранения Такеды-старшего да кончины Демона-повелителя соседи стали позволять себе лишнего. Вот и сейчас рыскали по лесу подозрительные личности, а на опушке и вовсе дрались... Начался дождь. На огибавшей почтенную криптомерию тропинке показалась подозрительная личность. Двигалась личность неспеша, прихрамывала, волокла за собой что-то тяжёлое – у Саскэ было довольно времени её рассмотреть. А рассмотреть – из-за дождя, видимо – толком не получалось. Длинный, волосы светлые, в руках, кажется, две боевые косы... Ну конечно же это был... Саскэ понятия не имел кто! Личность доковыляла до криптомерии и прислонилась было к стволу, но тут Саскэ прямо у неё перед носом свесился с ветки. И всё равно дальше мокрых белых волос не увидел! – Ты, – начал было глава кайской разведки, – кто... Молния сверху донизу вспорола небо, и громыхнуло так, что Саскэ едва не свалился с дерева. Зато стало видно подозрительного незнакомца: странная броня, белые одежды, белое же узкое лицо, наполовину закрытое железной маской. – Я-а... – незнакомец похлопал на Саскэ глазами, задумался, будто и сам нетвёрдо знал. – Я... Тэнкай. Нет, ни лицо, ни имя ничего Саскэ не говорили. Тем временем на них, кажется, решило пролиться то самое небесное море: больше не полыхало, но дождь встал стеной. Косы выскользнули из белых тэнкайских рук и с плеском канули куда-то у корней криптомерии. И Тэнкай, покачнувшись-надломившись, отправился бы за ними, не сграбастай его Саскэ в охапку, потому что на высоких блондинок был у Саскэ рефлекс. Тэнкай против охапки не возражал и доверчиво обнял Саскэ за шею. – Нэ, Тэнкай-сан... Всё это очень мило, – сказал Саскэ, – но я вообще-то на службе, а в лесу полно разных... – Шиноби-са-ан, – возразил ему Тэнкай, действительно мило дёрнув бровкой, – на много ри вокруг кроме нас с вами и не осталось никого. – Как, совсем-совсем никого? – Совсем-совсем никого. Саскэ заглянул в тэнкайские глаза – ясные-ясные, честные-честные – и припомнил усталую тэнкайскую походочку да две острые косы. – Это меняет дело, – сказал он, обнял ценного свидетеля Тэнкая покрепче и запрыгнул обратно на ветку, с неё – на другую, повыше, а там и на соседнюю сосну, и далее, вглубь славной провинции Каи... Ветки под ними прогибались: на Тэнкае было слишком много железа. Саскэ разглядывал маску, нащупывал застёжки ребристого нагрудника и на ближайшей укромной полянке надеялся от этого неудобства избавиться.***
Саскэ доскакал. То есть добежал. И расстегнул. Дождь и не думал переставать, вода радостно полилась Тэнкаю под кирасу, и из-под маски послышалось деликатное "пчхи!". – Эээ, – сказал Саскэ и поскрёб когтями в затылке. Под панцирем железным, едва прикрытые белыми одеждами, обнаружились неожиданные достоинства размера – Саскэ сглотнул, вспомнив во всех отношениях несравненную женщину Касугу, – очень подходящего размера. Как раз по руке... Он остановился, сообразив, куда тянет руки, но было поздно. Достоинства, округлые и упругие, идеально легли в ладони. Несмотря на холодный дождь, Саскэ почувствовал, как горячий румянец заливает щёки и перекидывается на уши, и весь его шинобий опыт подсказывал, что сейчас он по этим ушам ой, огребёт... Под руками у него затрепетало. – Холодно, – глухо сказал...а Тэнкай и чихнула ещё раз. Саскэ осторожно снял с неё маску, не отвлекаясь – не отвлекаясь на то, как дрожит капля воды на длинных тэнкайских ресницах... И увидел, что красавица-блондинка робко улыбается ему не только глазами и что губы у красавицы от холода уже синеют. – Оя-оя, – подхватился Саскэ, поудобнее кутая блондинку в мокрые шелка, – я сейчас, я быстро... Над ухом у него фыркнули. Саскэ и подпрыгнул, как был, с добычей в руках. Он готов был на что угодно спорить: ещё миг назад никакой лошади тут и близко не было. А теперь была – здоровенная тощая серая зверюга с недобрым взглядом и гривой цвета... цвета... Красавица Тэнкай вывернулась из крепких Саскиных рук и обняла зверюгу за шею. Лошадь радостно заржала, показав больше зубов, чем лошадям полагается, и серебристо-белой гривой укрыла красавицу с головой. Саскэ, конечно, всадников на бегу обгонял легко, но... ...Но Тэнкай никуда не бежала, не возражала, чтобы Саскэ посадил её перед собою и сам направил коня. Он и направил, тихонько дыша в белый затылок, приобняв тонкую талию, грудью чувствуя доверчиво прижимающуюся спину. И сомкнулся за ними густой кайский лес.