***
- Граф Васспард, - генерал Рокслей внимательно посмотрел на своего оруженосца, - сегодня и завтра вы мне не понадобитесь, можете распоряжаться своим временем, как вам угодно. Джастин улыбнулся: - Благодарю, эр Генри, я, пожалуй, навещу родных. - Прекрасно. Послезавтра я жду вас… пожалуй, к полудню. Простучали подковы – оруженосец графа Рокслея, Джастин Придд выехал со двора. Но по дороге он встретил бывшего однокорытника, и Мишель Эпинэ предложил ему недолго посидеть в таверне под названием «Старый Солдат», выпить стакан вина и вспомнить Лаик. Джастин решил, что домой он успеет и охотно принял предложение Мишеля. В таверне было многолюдно и шумно. Двое приятелей заняли столик в углу и заказали бутылку кагетского, как вдруг их внимание привлекла компания «навозников». Среди них они заметили Арнольда Манрика, которого было трудно не узнать, благодаря огненно-рыжей шевелюре. Его окружили приятели из числа вассалов Манриков и Колиньяров. Все шумно обсуждали что-то, пили вино, прикладываясь к кружкам то и дело. - Эй, красотка! – крикнул юный Габриэль Мей, - неси-ка нам еще вина! Из-за стойки вышла дочка трактирщика. Нимало не испугавшись пьяных юнцов, она принесла им заказ. Тотчас Мей обнял девушку за талию и запустил руку ей под корсет. Девица отбивалась, но куда ей было справиться с молодым нахалом. - Сударь, пустите меня, - молила она. В черных глазах стояли слезы. Она не кокетничала, как многие сговорчивые девицы, ей и правда было очень страшно. Но пьяным юнцам было море по колено. - Красотка, ты будешь моей на эту ночь? Или осчастливишь и моих друзей? - Нет… я не могу… пустите, мне работать надо. - А мы предлагаем неплохо отдохнуть в нашей компании…. Все остальные угодливо заржали. Джастин и Мишель подошли к гулякам. - Господа, вам не кажется, что приставать к даме – дурной тон? Впрочем, вашим воспитанием занимались, похоже, конюхи, садовники и прочие слуги. Юнцы оставили в покое служаночку, которая не преминула тут же скрыться где-то в глубине дома, и обратили внимание на двоих друзей. - Господа, - развалившись на стуле, сказал Габриэль, - шли бы вы своей дорогой и не портили нам настроение. - Но вы же испортили его нам, - ответил Мишель. - А может, вы, сударь, имели свои виды на эту прелестницу? – спросил Манрик у Джастина. - Не-ет! – Габриэль схватил бутылку вина и начал пить прямо из горлышка, - у всех Людей Чести только одна возлюбленная – это их несравнен-ная Честь. Потому-то Гайифе так выгодно, чтобы к власти пришел Ракан, и возродилась Великая Талигойя. Джастину было все равно, что болтает Мей о Талигойе, но взбесили намеки на гайифский грех. В лицо «навознику» полетела перчатка с гербом Приддов. Тот мгновенно перестал раскачиваться на стуле и даже протрезвел. - Вы вызываете меня? - Я буду секундантом, - вызвался Мишель. - Тогда я – секундант виконта Мея, - ответил Арнольд. - Господа, сейчас уже темно, и если вы не предпочитаете дуэль по-кэналлийски, при свете факелов, я бы посоветовал встретиться на Рассвете у заброшенного монастыря святого Карла. - Я согласен, - кивнул Мей, - и предлагаю ночевать тут, дабы завтра ехать на поединок сразу из таверны. Незачем посвящать кого-нибудь в наши дела. - Эй, трактирщик, - позвал Мишель Эпинэ, - комнаты для меня и моего друга. Мы остаемся до утра. Джастин и его друг заплатили за комнаты и поднялись наверх, не заботясь более о противнике и его приятелях. Граф Васспард, вопреки опасениям, спал крепко. Дала знать усталость и выпитое вино. Мишель разбудил его утром, приказал принести по чашке крепко заваренного шадди. У конюшни они встретили бледного Мея и его секунданта. Оба поздоровались, как ни в чем не бывало. Словно и не собирались на поединок. У заброшенного монастыря было тихо и прохладно. Старое приземистое здание утопало в утреннем тумане. - Не желаете ли решить дело миром? – безнадежно спросил рыжий. Оба противника отрицательно мириться не желали. Мишель подал сигнал. Солнце ещё не взошло, и клочья тумана оседали сырыми капельками на клинках противников. Юстиниан фехтовал легко, изящно, словно танцевал неведомый танец. Он брал защиту, отводил клинок Мея, атаковал, и все время двигался, не останавливаясь ни на секунду. Этим он раздражал Габриэля, который дрался зло, сосредоточенно, шел напролом и старался теснить Придда. Секунданты в поединке не участвовали – ни тот, ни другой не хотели впутывать друзей. Вот Придду удалось лихо закрутить кончик шпаги Мея, и обманным движением выбить оружие из его руки. Этот прием он выучил еще дома, но применить не было возможности. И теперь она представилась. Но едва шпага со звоном упала на камни двора, и Юстиниан опустил оружие, как Мей с рычанием налетел на него, подобно дикому зверю. В руке сверкнул кинжал, и в следующее мгновение граф Васспард упал, заживая рану в правом боку. «Навозник» торжествовал. Манрик сделал шаг назад, затем еще один. «Если отец узнает, что я связался со спрутами, - подумал он, - с меня сдерет три шкуры или даже четыре». - Я за лекарем, - крикнул он, скрываясь за воротами. Мишель уложил раненого друга на собственный плащ, зажав его рану лиловым шейным платком. И лишь затем, держа в руках шпагу, повернулся к торжествующему Мею. - Сударь, теперь вы будете драться со мной. Вы нарушили правила. Когда мой друг, граф Васспард выбил оружие у вас, то он опустил шпагу, а вы подло напали на него. - А моё правило одно – добиваться победы любой ценой. Впрочем, если вы торопитесь на тот свет, я не буду вам препятствовать. И Габриэль, оскалившись, подобно Закатной Твари, атаковал Эпинэ. Тот отбил удар и атаковал сам… Когда вернулся Арнольд Манрик в сопровождении лекаря, то помощь нужна была двоим участникам поединка. А третьему, как говорится, мог помочь лишь священник. Мишель пытался сам перевязать платком раненую руку. Юстиниан попытался приподняться, но со стоном упал обратно на импровизированное ложе из плаща. А что касается Габриэля, то рана в грудь не давала ни малейшего шанса. Глаза незадачливого дуэлянта уже начали стекленеть. - Мне очень жаль, - искренне сказал Джастин, морщась от боли, пока его перевязывали. Лиловый платок давно стал алым от крови. Мишель поддерживал его за плечи здоровой рукой. Манрик топтался неподалеку, бросая хмурые взгляды на закрытое плащом тело Габриэля.***
Утро прошло в тягостном молчании. Валентин вышел к завтраку и увидел заплаканное лицо матушки, хмурого отца, да испуганную Ирэну. Габриэла в то время жила в имении супруга и в столице почти не появлялась. За столом воцарилась почти осязаемая тишина, прерываемая звяканьем ложек или чашек. Было тоскливо и пусто на душе, мальчику казалось, что ночной звон шпаг и шаги Пегой Кобылы привиделись ему спросонок не зря. «Юсти мог погибнуть». От этой мысли захотелось зажмуриться, но Валентин не посмел сделать этого при отце. Он спокойно доел то, что лежало у него на тарелке, выпил молоко и, встав из–за стола, произнес в пространство «Спасибо». Едва выйдя за двери столовой, он опрометью понесся по коридору, моля Создателя, чтобы Юстиниан был еще жив. Брата привезли на рассвете. Лекарь, прибывший тут же сказал, что рана не слишком опасна, но граф Васспард потерял много крови, так что выздоровление затянется. В комнату Юстиниана не пускали. Слуга мягко развернул от двери младшего Прида и сказал, что пока не велено беспокоить молодого господина. Пришлось идти на уроки, слушать и запоминать даты правления Династии Оларов и названия народов, некогда заселявших равнинные земли Варасты. А в голове критилось лишь одно «Как там Джастин?» Прибыл взволнованный генерал Рокслей. Он о чем-то говорил с герцогом Приддом в кабинете, куда принесли вино. Видимо, оправдывался, что не смог уберечь оруженосца, хотя, видимо, о дуэли узнал только что. Затем отбыл восвояси, пожелав Джастину скорейшего выздоровления и облегченно вздохнув про себя, что наследник Дома Волн пострадал по своей горячности, а не по его вине. Связываться с супремом – себе дороже. Через четыре дня Джастин уже мог сидеть в постели и не спал сутками напролет. Рана еще болела, но опасности для жизни уже не было. Валентин пришел к брату и сел в большое старое кресло с резной спинкой. Он глядел серьезно, но молчал, словно не решаясь заговорить первым. Юстиниан весело подмигнул братишке. - Тебе разве не больно? – наконец подал голос тот. - Больно, - не стал скрывать старший, - но это не повод унывать. И спросил: - Отец… сильно переживает? - Нет, только хмурится все время. - А, это неудивительно. Снова воцарилось молчание. - Расскажи о дуэли, - попросил Придд. - А что рассказать. Дуэль была с одним… человеком, который не знал правил приличия. Пока был жив. - Ты… убил его? - Нет, - покачал головой Юстиниан, - зато он чуть не убил меня. Губы Валентина предательски дрогнули. Если бы тут был Вальтер Придд, мальчик смог бы сдержаться. Но супрем был пока занят своими делами. Тепло улыбнувшись, Юстиниан обнял младшего брата, взял его за руку. От внимательного взгляда не укрылось то, что на щеках Валентина остались две влажные дорожки. - Все хорошо, братик. Я жив, и скоро встану на ноги. - Я ночью слышал звук слепой подковы, - шепотом сказал Валентин, едва сдерживая непрошенные слёзы. Юстиниан растрепал аккуратно причесанные каштановые волосы. - У тебя чутье настоящего эория и потомка Унда. Мальчик судорожно сглотнул: - Нет, я не боюсь… за себя. Только пусть с тобой все будет хорошо. Обещаешь? - Постараюсь. Но без поединков не прожить. Знаешь, когда я встану на ноги, я буду больше уделять внимание фехтованию. - Это верно, - задумчиво ответил Валентин, глядя на противоположную стену, - но священник, отец Перье сказал, что слово важнее клинка. - Он прав, - кивнул Юстиниан, но если слова не помогают, в дело вступает сталь. И добавил, откинувшись на подушку: - Почитай мне что-нибудь. Когда слушаю, то меньше чувствуется рана. И тут младший брат просиял: - Хорошо, я сейчас. Подожди, Юсти. Когда он вернулся с толстым томом гальтарских легенд, брат уже спал. Сил у графа Васспарда было еще мало. И тогда Валентин, усевшись в то же кресло, где сидел ранее, стал ждать, пока проснется Джастин. Он смотрел на исхудавшее бледное лицо и думал, что Юсти обязательно заступился за того, кто слабее, как настоящий рыцарь, и что его брат – самый лучший.