Bufo

You can stand to remember, you can stand to forget.

Кровь пузырилась, покрывала его кожу, заставляя ее вспухать гнойными волдырями. Темные, тугие струи, не останавливаясь, стекали по пальцам, запястьям, оставляли свои отметины на рубашке, опутывали, путались, петляли, проникали в плоть. Тао испуганно дышал, пытался вытереть влажные ладони о брюки, но этим лишь заставил свое тело покрываться алостью все быстрее. Рваными изгибами мягкие капли скользили вверх по его шее, словно в съемке наоборот, ползли пауками по его лицу, заползая в рот, в ноздри, в глазницы. И не давая дышать. Совершенно не давая дышать. Не давая и шанса закрыть глаза, убежать, не видеть… Пути назад нет. Вспомни! Вспомни! Вспомни! Вспомни!.. Зажав ладонями уши, мужчина выл, метался, как дикий зверь. Глаза словно воспалились, а по подбородку стекала слюна. Тао упал на пол, ударившись о свой столик, сжал горло, царапая его ногтями и безостановочно пытаясь избавиться от черной, затхлой крови, что была повсюду. Он молил о пощаде, молил, чтобы все закончилось… Но лишь ощущал, как в его рот проникают пальцы, как до боли растягивают его, не давая схлопнуться челюстям, и попросту вливают стальную гниль в его судорожно сокращающуюся глотку. Нет, пожалуйста… Вспомни! Вспомни меня! Прими меня!..

За две недели до этого.

Воздух Барселоны был душным и сухим, Тао чувствовал, как ноет носоглотка при каждом вдохе. Если шеф надеялся отправить его в средиземный рай – он явно ошибся с выбором. Да, город потрясал своей красотой и величавой медлительностью, но в то же время был неухоженным, слишком громким и грубым. К подобному непросто было приспособиться, а потому мужчина решил, что лучше проведет свой отпуск в одиночестве, чем будет присоединяться к туристической группе. Отпуск… Тао ненавидел это слово. С его работой не нужны были отпуска! Как будто ублюдок, насиловавший мальчишек на улицах и которого он недавно засадил за решетку, мог бы взять и сказать: «Что-то я устал, съезжу-ка я отдохнуть!» Недовольно рыкнув, Тао закурил и упал на скамейку, широко раздвигая ноги. Комиссар запретил его коллегам связываться с мужчиной и докладывать, как продвигается то дело, что он вел в Тайбэе, так как офицеру нужно было взять передышку. Это смешно. Нелепо. Совершенно по-идиотски! А все из-за этого чертового мозгоправа, который посчитал, что у Цзытао вскоре мог бы случиться срыв. Раньше было спокойнее… Старый коллега отца просто ставил подписи, где надо, а в голову к нему не лез. Новый же… Гад из отдела профилирования. Видите ли, «Хуан Цзытао имеет проблемы со сном и питанием, также ему свойственно чересчур рискованное поведение»… Черт… Черт. Черт!!! Со злостью кинув окурок в урну и резко пнув ее, полицейский глубоко вздохнул и потер ладонями лицо. Кожа, обожженная слишком ярким солнцем, неприятно горела, щеки покрывала щетина. Когда он в последний раз смотрелся в зеркало?.. Тао думал, что Барселона – это опытный мошенник, прекрасный актер. Каждый видел ее по-своему. Кто-то – залитой солнцем и полной улыбок, кто-то – темной и прогнившей, полной пугающих тайн и совершенно замкнутой для посторонних. Цзытао было неуютно. В своем шумном, душном Тайбэе он мог дышать. Здесь же ему казалось, что в его горле проделали дыру, чтобы заставить его легкие работать искусственно. Но комиссар строго-настрого запретил ему возвращаться, угрожая и вовсе забрать у него дело, на которое он потратил столько сил. Поэтому эти чертовы две недели он должен был вести себя как обычный человек и попытаться «насладиться отпуском». Знал бы Тао заранее, чем обернется его поездка… *** Тао любил бегать по утрам, отчего-то предпочитая делать это невдалеке от пляжей. Грязные, заброшенные, заросшие… Они навевали на него какую-то мазохистскую тоску, а седое утреннее небо лишь усиливало уныние мужчины. Хотя грех Тао жаловаться – он вообще редко когда был в хорошем расположении духа. Тяжело натягивать на лицо улыбку, когда видишь каждый день раскуроченные, разрезанные тела, тела, которые превращались в простые куски мяса после перестрелок триад. И хотя Тайбэй по сравнению с Пекином был намного более спокойным, но и он не избежал деления и борьбы за власть, что происходила темными, влажными ночами. Будучи в курсе всех дел благодаря информаторам, да и работе под прикрытием в бандах в прошлом, мужчина понимал, что полиция практически бессильна против мафии. Однако комиссар воспитал его упрямым. Упрямым и гордым, тем, кто никогда бы не сдался, даже если бы шанс на победу был бы практически нулевым. Вот только последнее дело… Оно ломало Тао так, как ни одно до этого. Не столь давно из убойного отдела его перевели в отдел особо тяжких преступлений, и даже опека комиссара не была тому причиной. Просто полицейский был настоящим наркоманом, который глубоко сидел на игле своей работы, настолько, что ему было совершенно плевать на себя. Он ненавидел себя, свою жизнь и считал их бесполезными достаточно долго… До того момента, как понял, что может принести хоть какую-то пользу. Тао никогда не строил иллюзий и не считал, что достоин чего-то большего, Его детство было непростым – да и у кого было иначе? Рано потерявший родителей, он воспитывался дядей, который частенько любил колотить его, особенно после того, как выпивал. Мужчина бил его нещадно, особенно по голове, так, чтобы под волосами было незаметно синяков и шишек. Но иногда позволял и нечто большее, то, отчего Тао кричал, кричал, звал на помощь… Хотя и понимал, что на его детские мольбы никто не отзовется… Соседи считали лишним вмешиваться в дела чужой семьи. Обычная история, каких миллионы. Единственным утешением Тао была его сестра – дядина дочь, которая училась в старшей школе и изо всех сил пыталась защитить мальчика от нападок своего отца, хотя знала, что и ей перепадет. Еще хуже, чем ему… Тао молился на нее, словно она была его личной богиней, он верил, что однажды станет достаточно сильным, чтобы защитить свою сестру и любимую женщину… Но он не смог. Не успел. Поговаривали, что дядя не раз трогал и ее так, как не подобает отцу, и девушка понесла. От своего родителя. Не выдержав такого позора, сестра повесилась прямо на глазах у своего любимого Тао, который лишь на пару секунд опоздал… Он обнимал ее остывающее, влажное тело, он кричал от боли, кусал свои губы и целовал ее руки, что холодели все быстрее… А потом снова была кровь. Кровь на теле, на простынях, кровь повсюду… И, вероятно, он бы не выдержал и ушел вслед за сестрой, если бы однажды в их дом не ворвались грабители, надеясь на легкую наживу. В полиции тогда сказали, что, скорее всего, это были кредиторы его дяди, которые в пылу драки зарезали его, так ничего и не добившись. Тао не знал, не видел, даже не слышал их шагов… В тот день он был избит настолько сильно, что сознание покинуло его. Очнулся он, лишь когда незнакомый мужчина на руках вынес его, укутанного в одеяло, из дома, и положил на каталку скорой. Это и был комиссар, господин У, тогда еще молодой следователь, взявший под крыло мальчишку. Тао долго привыкал к нему, долго пытался довериться… А когда ему удалось сжать без страха большую, теплую ладонь, он понял, что нашел новую семью. Господин У и его жена заботились о мальчике так, как умели, ведь своих детей они иметь не могли. А Тао, чтобы хоть чем-то отплатить, подчас в детстве помогал новому отцу сортировать бумаги, хранимые им дома, слушал его рассуждения о делах, которыми он занимался… И загорался все больше. Он пошел по стопам господина У, отучился в полицейской академии. Работал в отделе нравов, в отделе по борьбе с наркотиками, в убойном… И наконец добрался до своей мечты – отдела особо тяжких преступлений. И сразу же первое дело поставило его в тупик. Стало его вызовом самому себе. Проверкой. Был ли он достоин того, чего добился? По всему Тайбэю с промежутком в несколько месяцев были найдены четыре девушки в возрасте от девятнадцати до двадцати пяти лет, все похожей внешности… И все выпотрошенные, словно свежепойманная рыба. Ужасающие фотографии с мест преступлений шокировали его, Тао не мог смотреть на то, во что превратились некогда прекрасные сестры, дочери, возлюбленные… Но дольше всего он не мог прийти в себя, когда увидел, что тот ублюдок сделал с их лицами. Разрезал им щеки по линии губ, чтобы лица расцветали широкими, рваными улыбками, а затем тянул за челюсти, разводя их в стороны, предлагая каждой новой «подруге» посмеяться над тем, какая удачная у него вышла шутка!.. Черт! Споткнувшись, Тао едва не полетел на землю, но сумел вовремя напрячь ноги и затормозить. Мысли о Шуте, как прозвали его в участке, не оставляли мужчину ни на секунду, а это и впрямь не вело ни к чему хорошему. Полицейский утерся краем майки, тяжело и учащенно дыша. Раньше они бегали с отцом, и тот постоянно ругался на Цзытао, убеждая, что если бы тот не курил, то был бы куда быстрее. Ругал, а потом долго смолил на балконе дрянные, дешевые сигареты, привычка к которым впиталась, кажется, в его генетический код. Это было каким-то ритуалом, обрядом для отца. По тому, как пах мужчина, Тао всегда знал, успешно ли прошло его дело. Легкий горчащий аромат на лацканах пиджака – удача. Покрасневшие глаза, обожженные пальцы и табачный смрад – провал. Это значило, что очередной ублюдок отпущен на свободу, что Ифань не справился… Тряхнув головой, Цзытао вновь сорвался с места. Не останавливаться. Собраться. И рваться вперед, даже если за поворотом – сама Смерть. *** Шумно. Было шумно и слишком многолюдно, вероятно, закончился очередной матч. Пробравшись через кричащую толпу, мужчина с трудом вышел к своей цели. «Окно сирот». Окно, через которое многие десятки лет детей оставляли на попечение монахиням. Окно, где ребенок терял свою мать, терял связь со своей прошлой жизнью и был обречен пробивать себе путь сквозь тяготы одиночества. Усмехнувшись столь патетичным мыслям, Тао провел кончиками пальцев по прохладному камню и вздохнул. Если бы его когда-то бы также отдали, забрали из той, прошлой семьи, был ли бы сейчас он счастлив? Смог бы избежать всех тех унижений и боли? Смог бы спасти… Ее? Уже позади остались и «El Quatre Gats» в Готическом квартале, где любили бывать Пикассо и Гауди, и «райский» парк Гуэля… Даже дом костей – дом Бальо – не остался для мужчины незамеченным, как и мостовая Рамбла со «знаменитыми» следами от каблуков проституток в камнях, которыми она была мощена. Не обращая чрезмерного внимания на то, чем Барселона гордилась, Цзытао, словно по привычке, выискивал в ее истории страницы позора, то, о чем не пишут в путеводителях, рассказы о чем не вызывают улыбку на лице. У всех, кроме, кажется, Тао. Ему хотелось разоблачить Барселону, сделать ее преступницей, обвинить во лжи. Он не мог дышать под душным, насмешливым солнцем, он хотел вжать его в стену, в грубую кирпичную кладку, и заставить почувствовать на запястьях металл оков. Грешница, что притворялась невинной девой. Жертва, что была хищником – вот, кем была для него Барселона. Кажется, мозгоправ был прав – Цзытао сходил с ума. А оттого и шел он так бездумно, и лишь устало отмахивался от живых статуй, что норови напугать замечтавшихся прохожих, от слишком громких людей, которые, кажется, звали его… Вперед. Он шел вперед. И время будто останавливалось, становилось вязким, словно жженая резина, время толкало его прочь, дальше ото всех… Оказаться после такого в каком-то малолюдном, неизвестном Тао квартале было неудивительно. Очнувшись от толчка, мужчина резко вздохнул и замотал головой. Маленькая миловидная испанка пробормотала явно что-то нелицеприятное, но Тао мог лишь изломанно извиняться, махать руками и кланяться. Не дождавшись от него ничего путного, девушка поспешила вперед, а Тао… Тао отчего-то не мог отвести от нее глаз. - Тише, маленький… Мой милый Цзытао… Сестра?.. Задыхаясь от внезапного наваждения, мужчина бросился вслед за незнакомкой, но та уже свернула в переулок… Откуда уже через пару мгновений раздался оглушительный крик. Сердце мужчины забилось так быстро, что тот едва ли не упал на колени, хватаясь за стену и буквально выталкивая себя следом за призраком своей любимой. Чтобы увидеть, как она безвольно обмякает в руках какого-то мужчины. Чтобы увидеть, что он опоздал. Вновь. - Стоять! Полиция! – закричав, он кинулся на нападавшего, чувствуя, как от звука вытаскиваемого из плоти лезвия сводит желудок. – Я буду… - Что? Стрелять? – ухмылка на искривленных губах. – Милая, представляешь, он думает, что сможет противостоять мне! Казалось, что хохот сломает его тело, что он разорвется, словно монстр из фильмов ужасов, станет еще больше, еще сильнее… - Что, мальчишка, думаешь, что сможешь помешать мне?! Тварь! - Смешно же, правда?! Смешно! Черт, мой живот! – карканье птиц вырывалось из его горла, смешиваясь с клокотанием крови, а Тао словно был обездвижен, парализован. Он не мог даже вздохнуть, и из-за этого его охватила паника, свойственная диким зверям, которые перед лицом опасности забывают о чувстве сохранения. И именно она…спасла его? Изо всех сил он толкнулся, бросился вперед, рыча и намереваясь схватить незнакомца даже ценой собственной жизни. Он предчувствовал, как его плоть пронзит грубое, заостренное лезвие, как его кровь смешается с кровью девушки, бездыханно изломанной у ног своего убийцы, но у того, кажется, были свои планы. Он резко отклонился, хватая Тао легко, словно тот ничего не весил, и откидывая прямо в стену. Это был не боевик – подняться после такого удара спиной и затылком мужчина не мог, как ни пытался. Ноги его попросту не слушались, а ребро, кажется, треснуло… - Это слишком скучно – убивать тебя так. Мы еще не стали друзьями! - Я… Никогда… Ублюдок… - прохрипел Тао, а потом глухо застонал, когда лезвие резко и глубоко садануло его по плечу, вспарывая плоть так легко, словно человеку напротив это не стоило никаких усилий. - Чтобы ты помнил меня. И чтобы признал меня… Я уже так давно хочу быть твоим другом! Почему ты не любишь меня так, как люблю тебя я?.. - Черт, да я… - Видишь меня в первый раз? Уверен? – захохотав, мужчина отошел к своей жертве, проводя пальцами, затянутыми в перчатки, по посеревшим щекам. – Не могу поверить, что ты забыл все, что между нами было… - он опустился на колени. - Правда, забавно, скажи? Ну же, милая, признай это! Да, я вижу, как ты хочешь улыбнуться! Давай, я помогу тебе… - Нет, стой! – закричал Цзытао. Незнакомец раскрыл рот девушки, ввел в него нож острием к щеке и резко дернул рукоять. *** - Эй, тут не только жертва! Есть свидетель! - Он ранен, потерял много крови!.. - Черт, он, вероятно, пытался спасти ее! - Может, он сам убийца, его пальцы почти у нее в животе! - Кровь… - прохрипел Тао где-то на задворках сознания. – Сестрица… Остановите кровь… - Дьявол! Скорее, кем бы он ни был, он нужен нам живым! - Доедет ли он до больницы? - Нам нужно, чтобы доехал, быстро, на носилки его! - Ну же, давай, давай… Не сдавайся! Помоги мне поймать его, помоги!.. - Дыши! Признай меня… *** Его трясло и отчего-то тошнило. Кровью. Словно он откусил язык. Захлебывался, кашлял, пытался мычать и звать на помощь, пытался вырваться из рук, что сдерживали его… И слышал лишь Его голос. Его смех. Его шепот. Слышал лишь звук лезвия, вынимаемого из мертвой плоти. Он неясно помнил, что, кажется, после того, как смех утих, он бросился к девушке, он зачем-то пытался зажать рану на ее животе, пытался сомкнуть края разреза пальцами, касался ее внутри, ощущая то, какой она была скользкой и изорванной. Он ощущал ее нутро, но не там, где было бы греховно и сладко. Под его руками было мертвое, выпотрошенное тело, и оно смеялось, Господи, как оно чертовски громко смеялось широко раскрытым ртом над глупым маленьким Цзытао!.. Над Цзытао, который опять опоздал. - Офицер, он очнулся! - А?.. М, спасибо. Оставь нас. Тао раскрыл глаза, тут же щуря их от яркого света и четко ощущая в воздухе запах табака, не менее дрянного, чем тот, который курил его отец. Мужчина попытался дернуться, как вдруг понял, что прикован наручниками к больничной койке. Стараясь не биться раненым зверем, а обдумывать все тщательно, Цзытао глубоко вздохнул и посмотрел на человека, что стоял прямо перед ним. Азиат, вероятно, кореец или китаец. Что, поставили на дело, испугавшись языкового барьера? Ухмылка невольно тронула его губы. - Так, давайте попробуем… - вздохнул мужчина и обратился к нему на нескольких языках. Тао жадно закивал, услышав китайскую речь, а его новый знакомый вздохнул с облегчением и сел на пластиковый стул, что стоял возле койки. – Представьтесь. Прищурившись, Цзытао постарался быстро оценить нового знакомого. Он ошибся, когда счел его лишь канцелярской крысой – под пиджаком явственно проступала кобура, а такой взгляд он просто не мог не узнать – он видел нечто подобное в зеркале. Усталость, презрение, желание напиться и желание сдохнуть. Он гордо вздернул подбородок. - Хуан Цзытао, офицер отдела особо тяжких преступлений Тайбэя. Если вам нужно будет переговорить с начальством, я дам вам координаты нашего офиса в Шилине. - К.. Коллега? – кажется, мужчина растерялся. Впрочем, кашлянув, он потер переносицу и сухо продолжил, хотя и понимал, как его новое знание усложнит дело. Пришлось бы иметь дело не только с посольством. Полиция всегда стоит за своих горой. – Итак. Вы были обнаружены подле убитой мисс Батиста. На ваших руках была ее кровь. - Что объясняется моими попытками оказать ей помощь. Хотя я тогда уже понимал, что это бесполезно… - вздох вышел прерывистым и резким. – Этот ублюдок уже выпотрошил ее и порвал ей рот, но отчего-то я не мог… Не мог не попытаться. Глупо? - Глупо, - мужчина явно хотел закурить. А еще он не представился, на что Тао ему и намекнул, хмурясь. – О Сехун, капитан полиции Барселоны. - Коллега? – хмыкнув, Тао попытался поднять свободную руку к глазам, но тут же рыкнул от острой боли, которая пронзила плечо. – Кажется, стрелять я временно не смогу. - Стоит ли мне предупреждать, что о таких вещах не стоит говорить мне? – голос был ленивым, уставшим, но настороженным. – Вы разглядели преступника? - Нет, было слишком темно. Он был выше меня на полголовы, на голове был капюшон, но волосы, вероятно, могли быть темными. Оружие – охотничий нож или нож для разделки мяса… Знаете, такой с зубьями?.. - Знаю. Как вы оказались на месте преступления? - Я здесь в отпуске, - мужчины единодушно поморщились. – Гулял и заблудился. Мисс Батиста… Я столкнулся с мисс Батистой, и она мне показалась смутно знакомой. Поэтому я хотел… - Познакомиться? - Можно и так сказать, - прохрипел Тао, мотнув головой. – Но… Я не успел. Когда я подбежал – она уже была мертва. А он… Он смеялся, говорил, что хочет, чтобы я, наконец, признал его… - Погодите, вы что, его знаете? - Нет, - уверенно встретил Тао взгляд капитана, а потом добавил чуть тише. – Вернее, в какой-то мере знаю… В Тайбэе… Я расследовал дело. Его дело. Дело Шута. *** Переговоры с Посольством прошли достаточно просто, но вот начальник полиции Барселоны очень долго противился тому, чтобы привлекать Цзытао в качестве консультанта по этому делу. Все же он был под подозрением, да и вообще… На что офицер Хуан отреагировал просто – достал свои документы и положил на стол главного, говоря, что без них точно не сможет уехать из страны, да и Сехун будет постоянно рядом, чтобы проследить за ним. Скрипя зубами, мужчина дал добро – на него сильно давили люди сверху. Барселоне ни к чему была такая «известность». Все недостойное она старалась запрятать под глубоким слоем воспоминаний и пыли. В полицейском участке, куда Сехун привел его, все было почти так же, как в детективных сериалах, которые взахлеб смотрела его мать, а потому Тао даже тайком сделал для нее несколько фотографий. В ответ на это отец долго отчитывал Цзытао по телефону, как мальчишку, кричал, что тот должен был отдохнуть, но нет, он и во время отпуска приключения себе нашел. Клятвенно обещая мужчине не сойти с ума, Тао включился в работу над делом. В первую очередь, он должен был рассказать Сехуну о том, что он знает, однако капитан остановил его, сказав, что слушателем должен был быть еще один человек. И отчего-то Цзытао догадывался, куда они направятся. Широкие, грубые ступени вели прямиков в отдел криминалистической экспертизы…и морг. *** - Хэй, доктор! – крикнул Сехун, когда, толкнув тяжелую дверь, мужчины вошли в полицейский морг. Тао не был особенно боязливым, но даже он почувствовал холод, скользкими щупальцами охвативший его тело. Капитан уверенно прошел между рядов, уставленных книгами, чучелами и банками, в которых в формалине хранились «трофеи» главного судмедэксперта. – Доктор Чжан, уделите нам хоть минуту своего драгоценного времени! - А? Кто-то пришел?.. – врач сидел к ним спиной, почти согнувшись над ноутбуком, и, судя по звуковому сопровождению, что-то смотрел. Нажав на паузу, мужчина внезапно крутанулся на своем стуле и, глядя на Тао исподлобья, пробормотал: - Normal people scare me. Сглотнув, Цзытао невольно перевел взгляд на мальчишку, что был на экране. Его лицо покрывал графит татуировки, делая из героя ходячий скелет, а взгляд был такой пронизывающий, что полицейский невольно сделал шаг назад и ударился раненой рукой о стеллаж, тут же взвыв. Сехун ухмыльнулся, а доктор сразу захлопал в ладоши, широко улыбаясь: - Испугался! Испугался! - Прости, Хуан, он любит испытывать новичков, - закатив глаза, капитан О вздохнул. – Доктор, прекращайте играться, парню и так несладко, он был свидетелем недавнего убийства. - А, дело Шута? – облизав пальцы, эксперт вскочил со стула, тут же натягивая на волосы сеточку. – Наслышан о тебе, наслышан. Как швы? Не слишком загноились? Такая резкая перемена заставила Цзытао немного замяться, но потом он просто кивнул и последовал за мужчинами в комнату, где в холодильных камерах хранились трупы. - Итак, Мария Батиста. Возраст – двадцать два года, - резко дернув за одну из ручек, Чжан выкатил «поддон», на котором в мешке хранилось тело. – Готовы? Никто не был готов. К этому просто нельзя было подготовиться. Взяв папку с отчетом, Исин позволил мужчинам прийти в себя и вчитался в собственное заключение. - Смерть наступила от множественных колюще-режущих ран, последний «рывок», что разорвал ее брюшину, был совершен с поистине нечеловеческой силой. Криминалисты проводят анализ того, что могло бы быть орудием преступления, но, на нем явно должны были быть зубья, зазубрины. - Я примерно догадываюсь, о чем ты, - задумчиво протянул капитан. – Отец был охотником, и я не раз разделывал его трофеи, когда был мальчишкой. А что по поводу рта? - Ты чего такой серьезный? – как-то безумно хохотнул эксперт. – Разорваны щеки, как ты видишь… - А потом он схватил ее за челюсти, растягивая их в стороны… - прошептал Тао, закрыв глаза. – Он делает так постоянно. Он хотел… Чтобы она улыбалась. Чтобы смеялась вместе с ним… Он называл ее милой, своей девочкой… - мужчина закашлялся. – Что по поводу биологических следов? – нахмурился Сехун, стараясь не смотреть на жертву. - Он их не насилует, ни разу такого не было, - Цзытао поджал губы. – Тут другая… причина. - Я бы сказал, что использование холодного оружия – это доказательство силы, символ сексуального контакта, - подал голос Чжан. - Преступник пронзает свою жертву, покоряет ее, заставляет прочувствовать свою власть. Однако Цзытао прав, никаких биологических следов, а именно спермы или слюны, на теле найдено не было. Да он бы и просто не успел, раз у него был свидетель. - А волосы?.. - А, ты об этом? – доктор слегка повернул голову жертвы, демонстрируя след от вырванного клока. – Это не единичный случай, как я понимаю? Все объясняется достаточно просто. Прядь волос – это своеобразный трофей, фетиш, - мужчина мягко провел кончиками пальцев по лбу жертвы, о чем-то задумавшись. – Впоследствии такой трофей тщательно хранится, оберегается, а воспоминания, связанный с ним, приносят агрессору удовольствие, в том числе и сексуальное. - И не дают разорвать цепь смертей, - ухмыльнулся Цзытао, сжимая руки в кулаки. Ладони ныли и чесались – он бы сейчас все отдал, чтобы ощутить кожей тяжесть своего табельного оружия. - Именно. - А место преступления имеет какое-то особое значение? – посмотрел на Тао капитан О, и тот отошел на пару шагов, глядя в пустые глазницы анатомического скелета, что стоял неподалеку. Почему-то эта тьма успокаивала его. - Вне помещений преступнику значительно легче осуществить свой замысел. Улицы, парки, пустыри… Они часто бывают малолюдны, что помогает и свидетелей избежать, и рассчитать время на то, чтобы спрятать тело. Но Шут… Он никогда их не прячет, хотя чаще всего его жертв и находят в переулках. Скорее… Ему просто все равно. Он знает, что его не смогут связать с местом преступления. Он ведь не настолько глуп, чтобы гадить там, где кормится. - Откуда ты знаешь? – полюбопытствовал доктор Чжан. – Может, он считает, что ты и подумаешь именно так? - Ну, я же не такой идиот, - офицер растянул губы в ухмылке. – Я проверил каждого, каждого из тех, кто работал или жил там, где нашли тело! Я не могу позволить себе проиграть Шуту… Он вызывает меня на поединок, я чувствую. Он хочет, чтобы я… - Нашел его? - Принял его. *** - «Кровавые знаки оставляли они на пути, которым проходили, и их безумие поучало, что истина доказывается кровью»… - пробормотал капитан О, останавливая свою черную полицейскую ауди недалеко от переулка, где произошло убийство. Мужчины вышли из машины, одновременно подныривая под желтую полицейскую ленту. Тао потянулся было, чтобы показать значок, как вспомнил, что сейчас он лишь консультант. Задумавшись о последних словах Сехуна, мужчина достал из пачки сигарету и крутанул ее меж пальцев, хищно растягивая губы. - «…но кровь - наихудшее свидетельство истины; ибо отравляет она самое чистое учение, превращая его в заблуждение и ненависть сердца». - Знаток Ницше? – одобрительно хмыкнул О. – А я думал, что ты горазд только пушкой махать. - Могу ответить тебе тем же, так что не зарывайся, - Тао щелкнул зубами, а потом спрятал сигарету за ухо и незаметно вытер влажные ладони о брюки. – Зачем мы здесь? - Исин… Чжан сказал, что это – шоковая терапия. Может, оказавшись здесь, ты вспомнишь какие-то подробности. Относись к этому, как к следственному эксперименту. - Ты всегда так доверяешь своему патанатому? – офицер вскинул брови. - Он – мой сводный брат, - как ни в чем не бывало ответил полицейский, осматривая обагренную кровью землю. – Наша семья, к слову, живет как раз в Тайбэе, недавно переехали в район Бэйтоу, держат свой отель на горячих источниках. - Я… - Тао даже растерялся. – Это ничего, что ты рассказываешь мне подобное? Я ведь совершенно чужой человек. - Ну, я же должен все разъяснить, чтобы ты не мучился лишними вопросами. Я всегда честен с теми, с кем работаю, даже если это не доводит до добра. - Тотальная честность? Серьезно? – мужчина провел кончиками пальцев по грубой кладке стены. – Я… Мало чего помню. Тогда я был словно парализован. Я видел, как он вонзал нож в тело мисс Батиста снова и снова… Слышал его голос, слышал, как он говорил, что мы обязаны стать друзьями, представляешь? – нервный смех словно разорвал глотку Цзытао, дался с болью, с клокотанием крови где-то внутри. Но Сехун не смеялся. Он жадно смотрел на мужчину, казалось, он даже не моргал, вслушивался в каждое словно, будто это могло помочь ему проникнуть в воспоминания Тао, в ту ночь, наполненную алостью стали. - Он… бросил меня в стену с такой легкостью! Словно я ничего не вешу! – Тао испуганно шептал, растирая ладонями свое лицо, проводя по нему когтями. – Он сказал, что я нужен ему, что я не могу умереть так быстро… Почему я? Почему он убивает их вновь и вновь?. Сестра, я… - Тао! Стоп! – прикрикнул капитан О, хватая мужчину за плечи и с силой встряхивая. – Все же это было плохой идеей… - Нет! Нет, все в порядке… - пробормотал мужчина, с благодарностью накрывая руку Сехуна своей и кивая в подтверждение своих слов. – Я просто хочу курить. Курить, курить, курить… Мужчины вышли из переулка, и на капитана сразу накинулся какой-то грузный, громко возмущающийся мужчина. Он махал руками, указывал на кафе, которое было оцеплено вместе с переулком, и Цзытао понял, что это, скорее всего, был владелец, явно недовольный, что он не мог работать, а, значит, был в убытке. Сехун молча, не изменившись в лице выслушал тираду мужчины, а когда тот замолчал, то открыл папку и достал одну из фотографий жертвы, едва ли не ткнув его в нее носом. Испанец отшатнулся, бледнея и зажимая рот ладонью, из его спутанного шепота Цзытао понял лишь «Дьябло» и невольно усмехнулся. Кажется, он был не так далек от истины. Выйдя за заграждение, Тао наконец смог закурить, ощущая, как дрожат его пальцы. Впервые за долгое время ему было страшно. *** Сехун мягко отстукивал какой-то ритм карандашом по своим губам, и Тао сам не заметил, как засмотрелся. Тук-тук… Нож вонзается в живот, в грудь, опять в живот. Тук-тук… Шут тянет лезвие на себя, наслаждаясь звуком влажной, окровавленной плоти. Тук-тук… Почему ты не улыбаешься, дорогая? Это ведь так забавно! Тук-тук… Он тянет ее челюсти, рвет ее рот, словно у безумного клоуна, словно у себя самого. Тук-тук. Тук-тук. Глаза Сехуна – черные, словно стены в том переулке, такие же грубые, но отчего-то теплые, выжженные солнцем Барселоны. Тук-тук. - Тао, - хрипло, мягко, но горько, словно паршивый кофе из участка, кажется, самый дешевый из возможных. – Ты в порядке? - Тук-тук… - шепотом, испуганно и как-то по-детски. Мужчина перевел взгляд на белую доску, на которой были размещены фотографии жертвы и возможное описание нападавшего. Там была и фотография Тао, присланная из его участка, на ней он был в форме. – Мария. Ма-ри-я. - Ты в порядке? - Он не хотел уничтожать ее. Ни ее личность, ни ее тело… Это какая-то попытка глобального самоутверждения, - Тао закрыл глаза и широко развел руки в стороны, разводя пальцы. – А она… Она – символ. Я уверен. Она подходит под профиль его жертвы. Невысокая, длинные темные волосы, смуглая кожа, большие глаза… Наверняка очень красивая улыбка. Сестра. Она была так похожа на его сестру… - Он не испытывал страха, унижения… И, как мне кажется, девушка была неслучайной жертвой. - Я согласен. Вероятно, Шут следил за девочкой какое-то время, - Сехун подошел к доске, потирая переносицу. – Согласно отчету, Мария так испугалась, да и произошло все так быстро, что ей не хватило сил даже оказать сопротивление. Под ногтями нет ни волокон, ни частиц эпителия… Очень четкая работа. Словно… - Словно отрепетированная. - Ваш комиссар переслал нам все документы, что у вас были, твоя задача – письменно изложить свои наблюдения, - капитан достал пачку сигарет и поморщился оттого, что она была пустой. Точный бросок – и она уже в урне. – Справишься? - Сомневаешься во мне? – с вызовом. - Ты слишком много пережил в последнее время, - с жалостью. - Я справлюсь. Точно справлюсь. - Смотри мне. Подохнешь – твоя проблема. *** Цзытао застал доктора Чжана за просмотром очередного фильма. На экране человек в цилиндре и с топором расправлялся с нападавшими… вампирами? - И это, правда, интересно? Эксперт даже бровью не повел, хотя Тао был уверен, что вошел очень тихо. - Не каждый день увидишь такого Линкольна, не находишь? – мужчина повернул к офицеру голову и ухмыльнулся, когда тот пододвинул к его столу еще один стул, усаживаясь и бездумно вглядываясь в экран. – Ты чего-то хотел? Выглядишь неважно. - Я почти не сплю двое суток, - офицер потер ладонями лицо, проходясь ногтями по щекам почти до боли. Опять щетина отросла. – Док, у вас есть какие-нибудь таблетки или травки? - Легальные? - Без разницы. Эксперт поднялся, отходя к обособленно стоящему стеллажу под номером 1009. Он сам выглядел уставшим. Закусив щеку изнутри, Тао все же решился спросить: - Вы с капитаном О и правда братья? - Угу, - небольшой пузырек и записка были вложены в ладонь офицера, а сам Исин вновь сел в свое кресло, прикрывая глаза. – Его отец погиб на охоте. Самая большая страсть в итоге и сгубила. Сехун видел, как его разорвали, когда был совсем еще мальчишкой. Благо, сам успел спастись… С тех пор он несколько… Странный. Но мы неплохо ладим. - Странный… Это как? - Замкнутый, недоверчивый. Он постоянно бросается под пули – в документах у него их только три, на деле было больше. С презрением относится к себе и, как мне кажется, работа в полиции не доставляет ему большого удовольствия. Но у него действительно талант к этому, а потому он обычно говорит, что неважно, чего хочет именно он – пока у него есть возможность хоть как-то помогать людям – его рождение не бессмысленно. Цзытао замолчал, опустив голову, а Исин весело продолжил. - Честно говоря, я смотрю этот фильм уже в четвертый раз! - Но… Зачем? - Каждый раз я подмечаю что-то новое, что-то, что упустил до этого. Да и к тому же… Мои «клиенты» не жалуются. Они вообще ни на что не жалуются… Разве это не забавно, Тао? *** Когда оборвалась очередная ниточка, Цзытао почувствовал, что сердце готово остановиться. Свидетелей помимо него самого и быть не могло, мужчина отчетливо помнил, что улица была пустынной, а сам переулок находился между кафе и зданием почты, а они оба были закрыты из-за матча, что проводился в тот день, и словно специально еще и охранникам дали выходной. Шут умел подгадывать время. Вот же гадство!.. Для камер видеонаблюдения переулок был «слепой зоной», да и автомобилей с регистраторами в районе найдено не было. Тао лично принял участие в поисковых операциях, обследовал квартал едва ли не на коленях, изучил содержимое мусорных баков в надежде найти хоть какие-то зацепки. Но все тщетно. Ни следов крови, ни биологического материала, ни, черт возьми, даже примерного фоторобота!.. Конечно, описание Тао могло позволить говорить о комплекции и росте нападавшего, как и то, с какой силой и жестокостью были нанесены удары, но не более. Комиссар полиции Барселоны собрал своих приближенных для экстренного совещания, и даже пригласил на него Цзытао, которому капитан О вполголоса переводил рапорты своих коллег. Одним из офицеров было предложено проверить списки прибытия в международных аэропортах и на границах Каталонии, и Тао посчитал, что эта мысль имеет свою цену, лишь ввел временные рамки от нескольких дней до его приезда в Барселону до дня, когда было совершено преступление. Пришлось привлечь больше помощников, чем он думал, но работа закипела. Списки подозреваемых должны были составляться на основе места, откуда они добирались до аэропорта Эль-Прат, ведь именно он был объектом наибольшего интереса, а также многих других критериях, вплоть до судимости. В офисе было слишком шумно, а потому капитан О позвал с собой Цзытао и они вместе спустились в морг, откуда раздавались женские крики и рев бензопилы. Нервно хохотнув, мужчины вошли внутрь, чтобы тут же увидеть, как Исин катается по своему кабинету на своем кресле, почти не отрываясь при этом от просмотра какого-то до ужаса реалистичного кинопродукта. - Доктор, не будете ли вы так любезны?.. – кашлянул Сехун, когда они с Цзытао сели за стол, раскладывая перед собой бумаги. Чжан остановил фильм и подъехал к ним, что-то бурча себе под нос про копов, которые вечно мешают ему отдыхать. - Итак, - Тао вытер о брюки влажные ладони и глубоко вздохнул. Лекарства, данные Чжаном, помогали ему заснуть, но при этом потом его часто мутило и потливость была достаточно сильной. – Мы здесь для завершения профилирования Шута. Пока что это все, что мы можем. Чем точнее мы создадим его портрет, тем точнее будут поиски тех, кто наверху. - К тому же, других ниточек у вас все равно пока нет, - хмыкнул эксперт, и полицейские разом рыкнули на него. Как будто они этого не знали!.. - Согласно полученным данным, убийца, прозванный Шутом – мужчина в возрасте примерно от двадцати трех до тридцати лет. Вероятность подобных преступлений достигает своего пика именно в эти годы. Преступления продуманы тщательно, они четкие и быстрые, хотя и выполнены достаточно грубо, - Тао задумчиво откинулся на стуле. – Это позволяет говорить нам о том, что парень – не идиот. Я думаю, что он отучился не только в школе, но и в заведении высшего образования. Хотя да, это спорно, не буду отрицать. Его работа может быть связана с объектами влечения или способом реализации преступления, то есть мы можем говорить о том, что в ней присутствует определенная доля агрессии и жестокости. Часто убийцы с подобным стилем имеют возможность передвигаться в пространстве достаточно свободно, даже путешествовать, как мы видим в нашем случае. То есть, он не беден. Что касается его личных взаимоотношений с женщинами… Тут все сложно. Шута нельзя подогнать под общую гребенку сексуальных маньяков, он не пытается выместить на женщинах зло за их род или доказать, что он не слаб в постели, как такое часто бывает… У него свои, личные причины. - Каждая девушка – символ, - меланхолично протянул Исин, поднимая на Цзытао глаза. – Но это не его жена, возможно, мать или другая женщина, что обошлась с ним жестоко. Что вы скажете о возможности развращения его в детстве? - Если такое и имело место быть, - покачал головой Сехун, - то не со стороны женщины. Шут не насилует своих жертв, но при этом удары ножом – это доказательство своей мужской силы, власти. «Я вырос, я больше не беспомощен». Если сексуальные притязания и оказывались, а мы говорим об этом лишь в качестве предположения, то с мужской стороны семьи. Но, на мой взгляд, его не обязательно насиловали в детстве. Могла быть и другая травма, физическая или моральная, могли быть побои или кто-то умер у него на глазах… Мы уже расследовали дела, в которых к убийствам обвиняемого привели именно такие причины. - Согласен с тобой, - Исин закусил губу, а меж бровей пролегла складка. – Насколько я помню, там еще был замес с тем, что родители были подвержены алкоголизму. Цзытао сглотнул. Черт, Шут был так близок ему?.. Поэтому он хотел стать ему другом? Потому что видел в нем себя? - Есть большая вероятность, что в детстве Шут воспитывался в неполной семье или и вовсе в детском доме. Сехун скривился. - Это отвратительное место. Мне пришлось жить там достаточно долго – после смерти отца и мама тоже потеряла покой, ей пришлось лечь в больницу, а других родственников у нас не было. Социальная служба поместила меня в приют и даже семью мне подыскали на случай, если я останусь сиротой. Поэтому если этот ублюдок именно там двинулся – я не удивлен. - Подобное, конечно же, не могло не отразиться на его психическом здоровье. Консультации психиатров или даже помещение в стационар… Возможны оба варианта. Но не обязательны. Мне самому порой приходится «выпускать пар». Разве это не забавно? – ухмыльнулся Чжан. Капитан О закатил глаза. - Не отвлекайся. Наш убийца достаточно высок и силен, чтобы легко вспороть брюшину и разорвать рот своим жертвам, при этом выдержав их попытки вырваться. Кроме того, Цзытао говорил, что он бросил его в стену, как котенка. Можем говорить о том, что его увлечения связаны с усилением мужественности, маскулинности. Он вновь пытается доказать, что он стал другим, что он не беззащитен. Агрессивный спорт? Может, бокс или борьба. Восточные единоборства. - Согласен с тобой, - кивнул Тао. – Я много лет занимаюсь ушу, ближним боем и борьбой. Его стойка говорила о том, что он знает, как вести себя и как дать отпор. - Я добавлю еще кое-что, - Чжан поднялся и отошел к своим стеллажам, чем-то шумя. – Я уверен, что он увлекается охотой. Или хотя бы пару программ смотрел. Охота - тоже доказательство силы, не находите? - Что с орудием преступления? – нахмурился Сехун, поджимая губы. - Мои ребята, наконец, закончили моделирование, - врач поставил перед коллегами кружки дерьмового, но такого необходимого кофе. – Точную марку мы не сможем назвать, но это классический кишкодер с шоковыми зубьями на клинке. Он служит для нанесения рваных ран и относится к разряду «ножи для выживания». Он также часто встречается у охотников, а иногда даже у военных. Но сейчас их практически не производят. По крайней мере, клинки с такой длинной зуба, как у ножа, что использовал Шут. - Я видел нечто подобное, мой дядя как-то принес такой и сказал, что выиграл его в карты. - У отца такой был в наборе, - Сехун все больше мрачнел. - Что же касается волос, которые Шут вырывает у своих жертв. Большинство маньяков – коллекционеры. Причем собирают они и порно, и портреты актеров. Да что угодно. Вероятно, наш убийца взял «набор» трофеев с собой, так как это объект преклонения. Если найдете подозреваемого – это может вам помочь. - Когда найдем, - мягко поправил брата капитан, делая большой глоток кофе и морщась от его горечи. Тао и сам чувствовал, как он кислотой прожигает его желудок, как плавит все внутри. - Шут хочет любви тех девушек, что убивает. Их признания. Он хочет, чтобы они увидели в нем кого-то родного, улыбнулись, рассмеялись… Но они боятся его. Они кричат, зовут на помощь… Шут не понимает этого. Он думает, что та, кого он ищет, просто прячется в шкуру этих незнакомок, он пронзает их, разрывает их тела, чтобы докопаться до правды. А потом сам смеется над своей наивностью и заставляет смеяться их. - Больной ублюдок, - рыкнул Цзытао, с силой растирая ладонями лицо. - Помимо вышеуказанных особенностей, изучите также семью подозреваемого. Особое внимание на родственников женского пола, - задумчиво протянул Чжан, закусывая щеку изнутри. – Проглядите анамнез, есть ли в роду психически нестабильные люди, наблюдается ли он сам у врача, чем занимается и где работает, его комплекция. И пусть Цзытао послушает голос. На всякий случай, может, он покажется ему знакомым. А еще… - Капитан! Капитан! – в офис судмедэксперта вбежал запыхавшийся детектив, один из тех, кто работал на Сехуна. Он почти тут же схватился за стену, пытаясь восстановить дыхание, и Исин принес ему стакан воды. Лишь когда полицейский пришел в себя, он взбудоражено воскликнул, сжимая руки в кулаки. – Мы нашли! Нашли его! *** Сехун и Тао ворвались в комнату для допросов, жадно приникая к стеклу, и глядя на подозреваемого, которого едва-едва удалось перехватить – он собирался вернуться в Тайбэй. Цзытао дышал тяжело, но просто не мог оторвать взгляда от того, кто сидел за столом, пока не зная, что за ним наблюдают. Сехун сверялся с документами, с жадностью восклицая: - Черт, неужели и правда?.. Подходит… И это… И это… Все подходит под профайл! - Капитан, я должен быть там! – в голосе Тао было столько ярости, что О поначалу хотел отказать ему, но мужчине было интересно, как подозреваемый поведет себя при нем. Возможно, удастся расколоть его быстрее?.. Ведь он просто обязан был оказаться Шутом! - А, кого я вижу, - ухмыльнулся подозреваемый, встречая взглядом вошедших. – Сам Хуан Цзытао собственной персоной! И..? - Капитан полиции Барселоны О Сехун, - жестко поджал губы офицер, недовольный подобным развязным тоном. Они с Тао сели напротив задержанного, и Сехун начал допрос: - Представьтесь, пожалуйста. - Вы разучились читать? – хохотнув, мужчина подался вперед, раздраженно дергая руками, которые были прикованы в кольцу в столе. – Пак Чанель, 28 лет, по знаку Зодиака – Стрелец. Люблю текилу и экстремальный спорт… - Прекрати ерничать! – вспылил Тао, хлопая ладонью по столу. – Теперь ты не выкрутишься! - Вы знакомы? – удивленно вскинул брови капитан. - Господин офицер отчего-то решил, что я – серийный поджигатель. Понятия не имею, с чего он это взял! – слишком театрально вздохнув, Чанель продолжил. – Вот только никаких доказательств у него не нашлось. Правда ведь, о-фи-цер? - Заткнись! - Нет, это ты заткнись, иначе я тебя выгоню! – прикрикнул на консультанта О, недовольный тем, что Цзытао утаил от него столь важную информацию. Он раскрыл папку с досье Чанеля и пробежался по нему глазами вновь. – Вы живете в Тайбэе, не так ли? - Да, я работаю в фирме грузоперевозок, - не стал отрицать мужчина, спокойно встречаясь глазами с Сехуном, в котором клокотал азарт. - А ваша поездка в Барселону? - Я не имею права на отпуск? Мне казалось, что в законе этого не прописано… - Вы не находите странным, что убийства, происходящие до этого в Тайбэе, с вашим приездом начались и в Барселоне? – прищурился О, и Чанель медленно провел языком по губам, ухмыляясь. А затем посмотрел прямиком на Цзытао. - Только ли с моим приездом? - Ублю… - начал было распаляться Хуан, но капитан тут же нещадно сжал пальцами его раненое плечо, заставляя заскулить от боли. Кажется, это повеселило Чанеля, тот смотрел на полицейских с нескрываемым восторгом, с безумием в глазах, безумием настолько отчетливым, что уже за него Пака можно было заключить под стражу. - Расскажите о себе. Чем увлекаетесь, есть ли у вас девушка, какая у вас семья? Чанель вздрогнул и нахмурился, отвечая достаточно грубо. - Какое вам до этого дело? Вы имеете право задавать подобные вопросы? - Мы просто разговариваем, - улыбнулся Сехун, пряча хищника в уголках губ. – Вам же нечего скрывать, разве не так? - У всех есть секреты, капитан, - вздернул подбородок Пак, наслаждаясь испугом, что промелькнул в глазах мужчины хотя бы на миг. – Я люблю баскетбол, бокс. Девушки нет – с моей работой не до этого. Воспитан матерью, отец нас бросил. Этого достаточно или вы решили написать мою биографию? - Достаточно. Хотя… Еще один вопрос. Что бы вы предпочли – ружье или нож? - Яд. Или огонь, - губы подозреваемого тронула ухмылка. – Я не переношу вид крови, сразу начинается паника, иногда даже падаю в обморок. - Надо же, неужели? - Вы можете проверить, - пожал Чанель плечами. - Мы проверим, не сомневайся! – прорычал Цзытао, сжимая руки в кулаки. – Мы найдем улики, чтобы засадить тебя! - Надо же… Мне казалось, что подозреваемого находят по уликам, а не наоборот. Но вы никогда не любили правила, не правда ли? Внезапно дверь распахнулась, и прежде чем Тао смог отреагировать на дерзость сидящего перед ним, в комнату вошел невысокий мужчина в строгом костюме и очках. - Добрый вечер. Меня зовут До Кенсу, и я – адвокат господина Пака, присланный посольством. - О, ты пришел! Я знал, что вы с Лу меня тут не бросите! – радостно улыбнулся Чанель, ерзая на стуле, но вошедший опустил руку ему на плечо и строго приказал: – Больше ничего не говори. Господа полицейские, вы предъявляете моему подзащитному обвинение? - Нет… Мы… - был шокирован таким напором Цзытао. Сехун откашлялся: - Нет, мы просто беседовали. - Что ж, в таком случае я бы хотел пару минут поговорить с господином Паком наедине, это возможно? Мужчины кивнули и вышли из допросной, и хотя Тао и порывался подслушать разговор, который происходил за дверью, Сехун не позволили ему нарушить правила. - Черт, он идеально подходит! Ты видел его? Он высокий, достаточно сильный… Неполная семья, сложные отношения с женщинами, работа… Черт, да он из Тайбэя! И я уверен, что именно он был тем поджигателем. А ты знаешь, что поджоги тесно связаны с сексуальным насилием, так как и то, и то – доказательство власти! - Да знаю я все это… - Сехун выглядел обеспокоенным. Появление адвоката не входило в его планы. – Но это косвенные доказательства, их в суде можно будет с легкостью опровергнуть. И тогда его попросту выпустят… - Но..! Но как же?! - Нам нужно копать, нужно что-то большее… Нужно..! - Вы можете вернуться, - господин До выглянул в коридор, и, к недовольству полицейских, он был чрезмерно самоуверен. Адвокат занял свое место подле Чанеля, и тот смог расслабиться окончательно, даже улыбка появилась. Будто он был не прикован к столу в участке, а валялся на пляже. Черт. Как же раздражало это его спокойствие!.. Сехун изложил детали дела и свои подозрения адвокату. Тот кивал, слушал внимательно и делал определенные пометки, а Тао, почти не моргая, смотрел на Чанеля, наблюдал за его реакциями. - Ваши доводы пугающе убедительны, - кивнул Кенсу. – И я бы даже сам поверил в виновность своего подзащитного, потому что такое количество косвенных улик заставляет задуматься… Однако результаты профилирования в суде вы не сможете предъявить – вас попросту засмеют. Обыск? Всегда пожалуйста. Вы можете даже задержать Чанеля на пару дней в участке, однако на суде я настолько легко разобью ваше обвинение… - Вы о чем? – нахмурился капитан О. - У Чанеля – гемофобия. А насколько я слышал, убийство было достаточно кровавым… - Это всего лишь слова! – воскликнул Тао. – Подобное нужно проверять, мы же не можем поверить вам на слово! - Хотите доказательств? – ухмыльнулся адвокат, и Цзытао сам не успел заметить, откуда в его руке появился нож. Офицер вскочил и выставил было руку, чтобы остановить До, но тот просто с легкостью полоснул лезвием по собственной ладони на глазах у ошарашенных мужчин. - Нет… нет… - Чанель вскрикнул, бледнея, его дыхание стало частым, прерывистым, а после и вовсе переросло в настоящую паническую атаку. Он задыхался, бился на стуле, пытался освободить руки, а затем перегнулся и закашлялся, опустошая свой желудок, сплевывая тягучую, вязкую слюну. Его сумасшедший взгляд бегал по комнате, и Цзытао не мог перестать смотреть на него. Он даже не обращал внимания на адвоката, который перетянул руку платком, шипя от боли. Чанеля удалось успокоить не скоро. Но Цзытао понял, что дело рассыпается костяным прахом. Они вновь потеряли подозреваемого… Черт, такую реакцию ведь нельзя было подделать? Он ведь не притворялся?.. Может, адвокат дал ему какие-то лекарства, пока они были наедине?.. Но как только Тао ни просил комиссара задержать Пака в участке, дать им время найти улики – все было тщетно. Раздраженный из-за всей этой ситуации, мужчина кричал, что лишняя шумиха в прессе ему не нужна, а потому с тем «паршивым адвокатом» связываться он не будет. Черт… Черт, черт! - Надо же, твое дело рассыпалось вновь. Я опять невиновен, - ухмыльнулся Чанель, проходя вместе с Кенсу по коридору мимо хмурого Цзытао. Тот прорычал: - Лучше вали! Иначе я точно засажу тебя! - За что на этот раз? Еще не придумал? Ну, ты поторопись… Черт, это так смешно! – он расхохотался, широко растягивая рот в гротескной улыбке. – Смешно же, ну! Черт, мой живот!.. - Боже… Это правда был ты?.. – прошептал Цзытао, а потом разъярился, кидаясь на Чанеля и не слыша, как кричит за его спиной Сехун, как пытается остановить его, но оказывается оттолкнутым в сторону. Тао повалил Пака на пол, осыпая его резкими, хлесткими ударами, и оттащить его смогли лишь трое полицейских. До опустился на колени, с волнением осматривая Чанеля, который все продолжал ухмыляться. А потом он резко вскинул глаза: - Ты поплатишься. Я приложу все силы. К вечеру приказ об отстранении Цзытао был подписан комиссаром. *** Вода била по плечам и спине резкими, горячими струями, словно кулаками, и Тао сжимался, сидя на полу в душевой кабине, выл, словно загнанное животное, и вздрагивал всем телом каждый раз, когда разбитые костяшки воспалялись ядовитой болью. Снова. Все. Напрасно. Снова он не смог сдержать себя, снова отстранен, а ведь он был так близко!.. Они почти схватили Шута, Цзытао был уверен, что это точно Чанель, а его «шоу» в допросной было вызвано как-то извне. Не бывает таких совпадений! Не бывает… Но где-то в подкорке отчетливо пульсировала мысль, что все не так просто, как ему кажется. Что он, на самом деле, знает, что есть еще один человек, которого следует подозревать, которого следует опасаться. Капитан О. Тао вскинул голову, впервые мгновения сочтя эти мысли абсолютным бредом, но те накинулись на него пчелиным роем, проникая в глазницы, рот и нос, жаля до смертельного сумасшествия. «Наша семья, к слову, живет как раз в Тайбэе, недавно переехали в район Бэйтоу…» «Его отец погиб на охоте. Самая большая страсть в итоге и сгубила. Сехун видел, как его разорвали звери, когда был совсем еще мальчишкой. С тех пор он несколько… Странный…» «Он постоянно бросается под пули – в документах у него их только три, на деле было больше. С презрением относится к себе…» «Приют – отвратительное место. Мне пришлось жить там достаточно долго – после смерти отца и мама тоже потеряла покой, ей пришлось лечь в больницу, а других родственников у нас не было…» «У отца такой был такой кишкодер в наборе…» - Невозможно!.. Нет, нет, это… - Тао поднялся, цепляясь мокрыми пальцами за скользкие стенки душевой кабинки и, наскоро вытеревшись, выбежал в коридор, чтобы почти тут же услышать уверенный стук в дверь. - Хэй, это я! – крикнул Сехун и Тао ощутил совершенно детское желание забиться под кровать, как бывало каждый раз, когда дядя приходил домой. Но, черт возьми, он взрослый мужчина, полицейский, он!.. Он справится, он справит… Резко распахнув дверь, офицер втянул Сехуна в квартиру и с силой саданул спиной о шкаф. О захрипел, прогибаясь, а потом зарычал: - Ты что творишь?! - Это ведь ты?! Это ты – Шут! Ты коп, ты подходишь по возрасту, ты был в приюте! Ты даже оружием тем управляться умеешь! И я молчу про твои поездки в Тайбэй! Ты подходишь, черт возьми, как я не видел этого раньше… - Ты одержимый, - ошарашенно прошептал Сехун, а потом с легкостью оттолкнул Тао, словно котенка, и влепил ему такую затрещину, что тот едва удержался на ногах. Схватив, кажется, обезумевшего Цзытао за волосы, капитан протащил его в гостиную и бросил на диван. – Больной ублюдок! Ты… Ты совсем поехал?! Устроил шоу в участке, из-за чего тебя отстранили, бросаешься на меня! Тебе осталось только признаться в том, что Шут – это ты сам! Офицер хотел было броситься на Сехуна, но тот резко пнул его в живот, заставив согнуться. Сказать, что капитан был разъярен – не сказать ничего. Его глаза покраснели, он был оскален голодным волком: - Я невиновен! Это всего лишь стечение обстоятельств! Да и подумай… Подумай, Тао! Зачем мне нужны были эти девочки? В твою идеальную картину не вписывается отношение Шута к женщинам! Меня никогда не травмировали девушки, моя мать жива и прекрасно себя чувствует! Я могу предоставить тебе алиби, черт возьми! Да и я был на выезде в ту ночь, когда убили мисс Батиста, мы ловили группу террористов, ответственных за взрывы по всей Барселоне! Я невиновен! – последние слова Сехун прорычал прямо в лицо Цзытао и тот почувствовал, что ему совершенно нечем дышать. Вымотанный подобной тирадой, капитан упал на диван, потирая лицо ладонями. - Ты – мудак. - Я знаю. - Пива? - Пива. *** Поверить в правдивость слов Сехуна было крайне непросто, но, постаравшись отринуть свою паранойю, Цзытао понял, что в них была своя логика. Однако, на этот раз он был рад, что ошибся, что капитан выбил из него всю дурь, наорал на него… Потому что лучше так, чем знать, что твой напарник – тот самый Шут, тот твой «недодруг», с чьих рук никогда не отмоется кровь его жертв. Горько усмехнувшись своим мыслям, мужчина отставил почти пустую бутылку пива, закрывая лицо ладонями и растирая его до алости, царапая отросшими ногтями. - Черт, я, кажется, сошел с ума… - Это заметно, - хмыкнул Сехун, а затем вздохнул. – Ну, вот зачем ты кинулся на Пака в участке? Мы ведь доказали, что он невиновен… Мне будет намного сложнее вести это дело без тебя. Ты все же неплохой коп. - Надо же, какие дифирамбы… - ухмыльнулся Тао, вздрагивая, когда Сехун осторожно положил руку ему на плечи. Чужие прикосновения были для мужчины непривычными и зачастую неприятными, но он не стал вырываться, потому что сил попросту не осталось. Тогда Сехун притянул его к себе ближе и похлопал по спине, чувствуя себя немного неловко. - Ну, что еще можно сказать про человека, который назвал меня маньяком? - Признаю, сглупил, - Тао шумно вздохнул, чувствуя, как на тело наваливается усталость, накопленная за все дни, как ему хочется прижаться к капитану ближе и почувствовать себя маленьким мальчиком, которому не нужно думать ни о чем, кроме как о выполнении домашнего задания. Он устал. Он был совершенно разбитым, а старые растревоженные шрамы болезненно ныли. Сехун медленно гладил его по спине, прижимал к себе, и усмехался в темные волосы. Сейчас, ощущая аромат дрянного, дешевого табака, Цзытао невольно вспоминал свою юность в семье комиссара У, ночи, проводимые за разбором дел, воскресные ужины и пикники, время, когда Шута в его жизни еще не было. - Устал? - Ты не представляешь как. *** Тао прижал ладонь ко лбу, облизывая припухшие, сухие губы. Утро било по глазам ядовитыми лучами через приоткрытые шторы, словно умелый наемник, обходящийся без прицела. Слишком давно мужчина не просыпался от слепящего солнца – последние недели его ночи были наполнены липкими, холодными кошмарами, которыми удавалось забыться только с помощью лекарств, выдаваемых Некромантом, как в «шутку» называл Тао доктора Чжана. В остальное же время – привет, бессонница, мы не виделись всего сутки, но, кажется, истосковались, словно пылкие любовники. Сейчас же… Казалось, он прикрыл глаза всего на миг, когда пытался уровнять сбившееся дыхание на сбитых простынях, но стрелка настенных часов неумолимо двигалась к девяти. Повернув голову, офицер вздохнул рвано-сдавленно, чувствуя робость и страх, что охватывают его. Он помнил, как прошлым вечером был совершенно раздавлен, был безумен и так одинок, что даже страх перед близостью пересилило желание ощутить себя под защитой. Сехун не настаивал, не давил своей силой – обнимал, касался губами влажных волос и что-то шептал… Тао не разбирал слов – они рассыпались вокруг цветными стеклами, яркими и звонкими, острыми. От них сжимался живот и хотелось поверить, довериться, вверить себя в чужие руки, но лишь в такие, которые точно не отпустят. Неловкие, спутанные поцелуи покрывали кожу Цзытао, и тот дрожал от страха и нервенного, болезненного наслаждения, которого не испытывал раньше. Которое боялся испытать – попросту не верил, что кто-то может обойтись с ним по-другому, не так, как много лет назад… Капитан мог подчинить его себе, сломать, заставить подчиняться приказам. Но вместо этого были не слишком умелые, пугливые поцелуи, прикосновения сильных рук, которые зарождали в Тао н-а-д-е-ж-д-у. Сладкое, раньше столь далекое чувство. Сехун видел, как Цзытао страшно, как он сжимается и еле сдерживает слезы от воспоминаний, как нервно дергает головой и пытается отстраниться… А потом подается на ласку сам, потому что только он сам мог решиться на это. Только он должен был сделать первый шаг. И был дрянной табак на двоих и все-таки допитая бутылка пива. И была первая ночь без сна, терпкая, но спокойная. И была кривая улыбка поутру и неловкое «Здравствуй», потому что никто из них не знал, как вести себя дальше. Что делать дальше, о чем думать дальше. И будет ли это самое «дальше» вообще. - Тебе разве не надо в участок? – пробормотал Цзытао, садясь на постели. Он лениво натянул на себя брюки и свитер, затем накинул пиджак, поводя плечами от пристального взгляда между лопаток. - Позже, - капитан отмахнулся, поднимаясь с кровати и заматывая бедра простыней. Его грудь, руки и спина были иссечены шрамами, то рваными, то почти незаметными, блеклыми. Подойдя к окну, он широко распахнул его, впуская ароматы цветущей Барселоны в их утро, а затем достал портсигар из брюк, валявшихся под ногами. – Купишь кофе? Тут кафе напротив. - Слушаюсь, капитан, - ухмыльнулся Цзытао, радуясь хотя бы краткой возможности убежать от серьезных разговоров и вообще от Сехуна, который, в отличие от него, казалось, был совершенно спокойным. Кофейня располагалась в доме через дорогу, на первом этаже небольшого жилого здания так, что Тао даже смог увидеть фигуру капитана О, подойдя к самому входу. Тот курил, не стесняясь своей наготы, и с ухмылкой смотрел на него. От этого пронизывающего взгляда офицер поспешил войти в кофейню, тут же приветственно махнув рукой официантке, которая с улыбкой пожелала ему доброго утра. Заказ пробили быстро, но попросили подождать, поэтому офицер взял предложенную девушкой газету и присел за столик в углу, к его удивлению в этот час посетителей было немного. Развернув тонкую бумажную кожу страниц, Цзытао почувствовал, как дыхание спирает, как тело вновь охватывает безысходное, тупое отчаяние. Слова, что стояли перед его глазами, расплывались единым графитным облаком, стекали каплями букв, каплями цвета гнилой крови, впитывались в кожу так, что не избавишься, даже если тереть докрасна. Он дышал тяжело, через раз, он понимал, что значит сердце, бьющееся в горле так, как никто. Пальцы нервно сжимали газету, а в голове билось только: «…преступник до сих пор не пойман…» «…полиция отказывается комментировать происходящее…» «..будут ли новые жертвы или это единичный случай?..» - Молодой человек, ваш заказ будет готов через пару минут, - улыбнулась подошедшая официантка, и Тао прохрипел, выдернутый из бурлящего гнойным илом омута своих мыслей: - Спасибо. Казалось, однако, что для пробуждающегося города не имела смысла смерть той девочки, чью жизнь даже по ее завершении выворачивали наизнанку акулы-писаки, девочки, которая так терзала мужчину каждую ночь, ухмыляясь разорванным, насмешливым ртом и выдыхая прямо ему в лицо гнилостный смрад: - Эй, это смешно! Ну, правда, смешно же! Смейся! Барселона насыщалась восходящим солнцем, которое выжигало мрак и грязь, сочтенные ею недостойными, морщила нос, как почтенная госпожа, чьих туфлей коснулась грязь. Прохожие все также спешили на работу, оживленно обсуждали предстоящие матчи, улыбались друг другу и просто продолжали двигаться вперед каждый день, радоваться тому, что наступил новый день, тому, что горести обошли их семью, прокравшись к другой и вырвав из нее юную жизнь. Все возвращалось для них на круги своя. Для всех. Кроме той, чье распотрошенное той ночью тело было заперто в клетке даже после смерти. В клетке полицейского морга под ярым надзором личного Некроманта. У Тао все не было идей – лишь страхи, лишь сомнения, проданная Дьяволу душа и желание знать правду, даже самую горькую, но правду, даже самую гнилую, но правду!.. А под кожу, казалось, впитался запах дешевого, дрянного табака и с обидой брошенное: «Тебе осталось только признаться в том, что Шут – это ты сам!». Признай меня, Тао. Стань моим другом, я ведь так близок тебе! Оглушающий звон разбивающейся посуды саданул по нервам резко, словно лопнули чересчур натянутые струны, обжег слух Цзытао и заставил встряхнуть головой, фокусируя тревожный взгляд на официантке, стоявшей на полу на коленях и нервно собирающей керамические, острые куски некогда чайного сервиза. «Порежется…» - Черт! – зашипев, девушка закусила губу, отбрасывая от себя осколок. Тонкие, игривые струи скользнули по смуглой коже, словно дразнясь, насмехаясь, а глубокий порез на женской ладони заставил Цзытао почувствовать дурноту. Он невольно задышал чаще, будто подстраиваясь под воспоминания о панике, что охватила Чанеля в допросной, будто ощущая то же, что и он. А перед его глазами все было липким и сочным, словно растерзанная зубьями ножа плоть. Казалось, будто все тело Цзытао становилось алым, влажным и скользким, будто он пах металлом и болью, страхом, будто каждый его вдох имел привкус свежеприготовленной смерти. Кровь все пузырилась, покрывала его кожу, заставляя ее вспухать гнойными волдырями. Темные, тугие струи, не останавливаясь, стекали по пальцам, запястьям, оставляли свои отметины на рубашке, опутывали, путались, петляли, проникали в плоть. Тао испуганно дышал, пытался вытереть влажные ладони о брюки, но лишь в насмешку заставил свое тело покрываться этой алостью все быстрее. Рваными изгибами мягкие капли скользили вверх по его шее, словно в съемке наоборот, ползли пауками по его лицу, заползая в рот, в ноздри, в глазницы. И не давая дышать. Совершенно не давая дышать. Не давая и шанса закрыть глаза, убежать, не видеть… Пути назад нет. Вспомни! Вспомни, как тот ублюдок драл тебя ночами, как ломам твое хрупкое тельце, а я, именно я смог остановить его! Смог спрятать нож, смог вспороть его брюхо, когда он в ту ночь вдавливал тебя в постель, когда он смыкал руки на твоей шее и кричал, что сестрица подохла из-за тебя!.. Вспомни, как я убивал их ради тебя! Как я любил их, как я звал их, просил вспомнить меня, вспомнить наше детство… Сестрица, сестрица! Как они кричали, как они звали на помощь, как они предлагали мне свое тело, лишь бы остаться в живых! Черт! Она не могла быть такой, как они! Она… Она… Цзытао, а ведь казалось, что они были так похожи на нее! Я не мог позволить им жить! Ведь они позорили ее своей грязью, позорили ее в наших глазах… Да и забирал я у них лишь прядь волос, разве это преступление?.. Прядь волос и их жизни. Смешно, не правда ли?!.. Вспомни! Вспомни! Вспомни!.. Вспомни, как я вонзал в их тело тот нож вновь и вновь! Тот самый нож, которым я убил дядю!.. Вспомни, как я заставлял их улыбаться ради тебя, улыбаться, как улыбалась сестрица!.. Вспомни, вспомни! Вспомни, как я ранил тебя, чтобы ты избежал лишних подозрений! Зажав ладонями уши, Цзытао выл, метался, как дикий зверь. Глаза словно воспалились, а по подбородку стекала слюна. Тао упал на пол, ударившись о свой столик, сжал горло, царапая его ногтями и безостановочно пытаясь избавиться от черной, затхлой крови, что была повсюду. Он молил о пощаде, молил, чтобы все закончилось… Но лишь ощущал, как в его рот проникают пальцы, как до боли растягивают его, не давая схлопнуться челюстям, и попросту вливают стальную гниль в его судорожно сокращающуюся глотку. Нет, пожалуйста… Вспомни! Вспомни меня! Стань моим другом! Прими меня!.. Ведь ты – это я, Цзытао! Смешно, не правда ли?!.. Скажи, что смешно!.. - Нет! Нет, нет, нет! - отчаянно тряся головой, офицер поднялся с пола, цепляясь пальцами за столики и отталкивая от себя взволнованных посетителей, которые пытались остановить его, оказать какую-то помощь… Он выбежал на улицу, отчаянно растирая ногтями собственное лицо и чувствуя, как его мутит, как он готов блевать кровью и собственной желчью, как сводит живот, как сердце колотится столь быстро, что превращает ребра в костную муку, как воспоминания врываются в его разум дробью, разрывая его и сводя с ума. Упав на колени, Цзытао захрипел, в ужасе сталкиваясь глазами с Сехуном, который так и стоял в окне, выпуская изо рта горький, удушливый дым, и внимательно глядел на то, как Цзытао <i> р-а-з-б-и-в-а-е-т-с-я</i>. На миг он прикрыл глаза, будто бы все понимая. И резко затушил сигарету.