"Надеюсь, ты умрёшь в огне"

       Тяжёлые гулкие звуки раздаются по громадному помещению. Он близко, но я подготовлен. Шаг. Ещё один. Ему сюда не попасть, в его программе нет этого места. "Так он тебя не найдёт, нечего боятся". — будь проклят этот грёбаный внутренний голос, доверился тебе однажды — с головой хватило. Он пришёл.        Я вышел, нет, выбежал из укрытия. Удар остриём по металлу. Крик. Не аниматроника. Мой. Громкий крик. Даже не узнаю собственного голоса. А он пытается закрываться. Бесполезно, поверь, я обязан это сделать. Удар. Один за другим. Хаотичные удары в разные части этого "Главаря". Не отключается, горят глаза — мои и его. Бью по его "Зеркалам души". За секунду до удара по ним — вижу животный страх, такой знакомый взгляд. Удар. Свет в его глазах гаснет — уничтожен.        Снова иду в "Секретную", они не могут зайти сюда, нет, но они приходят, словно что-то их влечёт. Смотрю на наручные часы - час ночи. В комнате немного вещей помимо меня — старые автоматы, аниматроник-костюм, над которым я работаю и мой ящик с инструментами. Вновь шаги. Они придут, уверен. Не прошло и десяти минут, после "Расправы" — пришёл заяц. Глупое создание, даже куски твоего дружка, разбросанные перед входом, тебя не колышат.        Снова выбегаю, вооружившись всё тем же топором. Отбиваю зверю руки и ноги, затем по глазам, в которых так же, как у медведя, ужас. — Это не первый раз, когда ты умираешь, верно? — Громко, криком спрашиваю у замершего на вечно механизма. Хотя не уверен в последнем.        Пулей вбегаю в комнату. Даже не смотрю на часы. Просто жду. Вновь шаги — гулкие, резкие. Уверен с точностью на сотню процентов — птица. Она подошла достаточно близко к комнате.        Говорят, что нужен двадцать один день для выработки привычки. Они ошибаются, я уже достаточно приноровился выбегать и рубить. Снова смотрю в глаза монстру — ужас. паника, отчаяние. Бью по "невинным" глазам. лязг и скрежет. Крики. Мои крики.        Комната, хех, а я ведь даже успел тебя полюбить. Остался один — мой любимчик. Фокси, что ж, я жду тебя. Беглым взглядом смотрю на часы — без двадцати пять. Фокси быстро оказался у двери.        Я выбежал. Удар. Лязг. Крик. Скрип. Это конец. Я сделал это. Уничтожил, убил, покромсал, освободился. Могу вздохнуть спокойно.        Иду дорабатывать костюм, вдруг пригодится для нового "шоу"? Он-то совсем хлипкий, а тут ещё и с потолка капает. Лишняя влага — и человек в костюме мёртв, ровно как и мелкий пацан много лет назад.       Повяло холодом, точно вышел на улицу зимой в одной футболке и шортах. тут мне совсем не захотелось поворачиваться к дверному проёму комнаты. Но я повернулся. Зря. Я быстро отпрыгнул от костюма и вскрикнул. В дверях стояли дети. Те самые грёбанные дети, которых я убил несколько лет назад. Я уверен, я помню их лица. На щеках - не высохшие дорожки слёз.        Один из них начал ко мне подходить. Я отбежал в противоположную сторону крича, точно ненормальный. Коим, собственно, и являюсь. Ребёнок вновь двинулся ко мне. Я отбежал. В голову пришла гениальная мысль. Я быстро подлетел к костюму и нацепил его на себя. Я победил. Я победил вас! Безумная улыбка вновь оказалась на моих губах. Но не тут-то было.

Будь проклят этот худой потолок.

       Коатюм плотно сжал меня, кости сдавило и проломило. Глаза полезли из орбит. Я осел на пол не прекращая громко кричать. Я бегло заметил, что четверо детей пропали, остался лишь тот, который за мной гонялся. Но мне — никак не до него. Ребёнок медленно приблизился ко мне и прошептал так, что голос несколько раз отразился у меня в голове: — Надеюсь, ты умрёшь в огне. — А затем исчез, испарился, оставив меня одного умирать.        Ещё час меня мучили сильные боли. Кричать я перестал ещё около пятидесяти минут назад. Пробило лёгкие, трахею, сонную артерию, да и всё тело тоже. Не знаю, как я столько держался в живых. Осознал лишь тогда, когда увидел марионетку, игрушку из старой пиццери. Совсем скоро она исчезла, сверкнув нарисованными глазами. Боль отступила. Глаза закрылись. Это не конец.

Увидимся в аду.