Нехватка снега в крови

      Алекс никогда не задерживался в городе надолго, из-за своего бизнеса постоянно пропадая в Хемминге. Юки вообще не понимал, зачем они переехали, если там всем было проще, но, когда все же решился спросить у Дена, тот лишь пожал плечами. Юки не был хорошо знаком с Алексом, как, например, с тем же Агусом, но хорошо помнил, какое тот произвел на него впечатление при первой встрече. Статный, с идеальной осанкой, грацией хищника, острыми чертами лица, длинными пшеничными волосами, заколотыми на затылке. И холодным взглядом льдистых серо-голубых глаз, от которого пробирало до дрожи. Когда Алекс смотрел на него, Юки казалось, внутри все холодеет, и изо рта начинает идти пар. Он… Его опасался. Просто на подсознательном уровне, как добыча боится охотника. Как оказалось, не зря — хищник оказался настоящим, а не белым пушистым котенком, как хотелось бы верить. Нет, Алекс ни на секунду не сводил с него взгляд, оттесняя к дальней стене, не давая и шанса на побег, смотрел с настороженным прищуром, и рука его совсем не дрожала. Юки понимал: если дернется, тот без колебаний выстрелит. Поэтому ему не оставалось ничего, кроме как четко следовать указаниям шипящего, неприятно растягивающего гласные, голоса:       — Достал то, что взял, и отдал мне.       Юки медленно потянулся к заднему карману джинс и вынул оттуда сложенный листок. Не верилось… Что так ничего и не вышло, что шанс на спасение парка у него сейчас просто вырвали из рук. Что он попался так глупо.       — А теперь не спеша, без резких движений пошел к двери.       Юки делал все, как тот говорил. С приставленным дулом пистолета к затылку особо не похрабришься. Алекс велел спускаться вниз. Когда Юки дошел до первого этажа, тот ткнул его стволом в спину, спрашивая, почему остановился. Юки не понимал, куда направляет его Алекс… Пока они не обошли дом и не оказались у лестницы в подвал.       — Чего встал? Ты первый, — кивнул на зияющий темнотой проход Алекс.       — Зачем это? — Юки судорожно осмотрелся. Ничего. Ни сбежать, ни попросить помощи…       — Думаешь, я бы просто так тебя отпустил? — хмыкнул Алекс. — Конечно, я бы мог сдать тебя копам, выдав за вора, но… — он склонил голову набок, прищурившись, — нет. Тогда они начнут вынюхивать, что ты тут делал, не дай бог, еще в мои дела полезут.       — Погодите?.. — опешил Юки. — Так за всем этим стоите вы? Не Агус промышляет вырубкой, а вы… А еще чем? — он сомкнул губы в тонкую полоску.       — Может, тебе еще в семи смертных грехах сознаться? Полезай давай! Живо!       Юки опасливо начал спускаться вниз. Это оказалось что-то вроде минус первого этажа — не захламленный и обросший паутиной и плесенью подвал, а вполне используемое помещение… Алекс щелкнул выключателем, и над головой загорелась лампочка, погружая комнату в полумрак — света от находящегося прямо под потолком окна и входа сверху почти не было.       — Сел туда. И не рыпайся, — Алекс взглядом указал на старый обшарпанный диван и проследил траекторию хода Юки рукой с пистолетом. Затем, не отводя от него орудие, прошел внутрь, к полкам, заставленным каким-то хламом, и выдвинул пару ящиков. На ощупь достав их содержимое, кинул Юки.       — Зачем это? — спросил он, поняв, что держит в руках… Упаковки с бинтами.       — Вот за этим, — спокойно ответил Алекс. Резко дёрнул руку вниз и выстрелил.       Юки прошила боль. Адская. Он даже не вскрикнул — просто не понял, что случилось. Упал на диван и пытался дышать, продираясь сквозь в раз ставшим накаленным воздух, смотреть через черные размытые круги перед глазами, и пытаться разжать кулаки, перестав раздирать ногтями ладони… Но время будто замерло, боль его поглощала, утаскивала за собой в небытие… Нет, отключаться нельзя! Юки точно знал это. Знал, что хотя бы не сейчас… Он прикусил щеку изнутри и сжимал зубы до тех пор, пока не почувствовал привкус железа… Отвлечься от одной боли на другую. Странно, но это помогло. Когда жидкое пламя в теле начало сосредоточиваться в одном месте, Юки медленно приподнял голову. Алекс уже стоял рядом, убрав пистолет.       — Пуля прошла навылет, кость не задета… Эх, это бы мне зверушек стрелять, а не Агусу, — пожал он плечами, улыбнувшись.       — Зачем?.. — одними губами произнес Юки.       — Гарантия того, что ты не сбежишь, — вдруг сощурившись и посмотрев на него, как удав на мышонка, ответил Алекс. — Ты и ходить-то сейчас толком не сможешь… Ну, бывай! — махнув рукой, он тут же скрылся на лестнице. Юки лишь запоздало ударил по дивану.       А затем обессиленно упал на него обратно. Напрасно. Абсолютно все напрасно. Он… Какой же он идиот. Попал в ловушку, которую даже не готовили. Он сплел ее вокруг себя сам, как паутину, а паук просто замкнул контур. Первая нить была водой, вторая — деревьями, третья — Агусом, четвертая — документами… Пятую нить Юки добавил сам, не сообщив никому, что собирается делать. А перечеркнул все длинной вертикальной Алекс. Это… Осознание просто душило. Оно пришло слишком поздно. Теперь оставалось лишь лежать здесь и истекать кровью, отсчитывая секунды до… До чего? До того, как его кто-нибудь найдет, хотя бы тот же Дэн? Или до смерти?.. Подумав об этом, Юки вздрогнул. Он испугался, по-настоящему испугался. Никто не хочет умирать, но раньше он даже не думал об этом, такое просто обходило его стороной. Медленно и неуклюже сев, Юки все же взял в руки бинты. Если ему и суждено умереть здесь, то смерти просто так в руки он не дастся.       Алекс оказался прав — дыра от пули красовалась не только с обеих сторон правой лодыжки Юки, но и в обивке дивана. Это радовало… Наверное. Он перетянул бедро импровизированным жгутом, чтобы остановить кровь, крепко сжимая зубы и стараясь не закричать, закатал штанину… А затем и вовсе обрезал ее по колено — она лишь мешала. Да, вместе с бинтами Алекс кинул и ножницы для них — предусмотрительная скотина. Обтерев обрывками потеки крови, Юки начал перебинтовывать ногу, закончив, снял жгут. Повязка тут же окрасилась в бордовый, пятно росло, а Юки просто безразлично смотрел на это. Больше он ничего сделать не мог. Со временем боль из острой начала превращаться в тупую и тянущую, будто тебе кто-то постоянно сжимает невидимыми тисками ногу. Но, по крайней мере, она стала немного легче. И кровь вроде бы остановилась, почти полностью пропитав бинты… Прикрыв глаза, Юки выдохнул, проведя по лицу рукой и, кажется, все же вытирая скопившиеся в уголках глаз слезы. На него навалилась такая усталость, что даже пошевелиться лишний раз казалось невозможным. Сон сморил быстро.       Он проснулся ночью, от того, что жутко замерз. С каждым днём было все холоднее, а ночью так и вовсе наступали заморозки. Со дня на день должен был выпасть первый снег в этом году… И сейчас Юки сковывал жуткий, пробирающий до самых костей, холод. Куртка, в которой он был, не спасала совершенно, зато раненной ноге это, кажется, было в самый раз — боль стихла. Стараясь не становиться на нее и вообще даже не притрагиваться, Юки встал. Под потолком по-прежнему горела тусклая лампочка, но из окна света не было. Да, точно ночь. Но сколько времени?.. Если до утра еще далеко, вполне возможно, что за оставшееся время Юки превратится в ледышку. На автомате он полез в карман куртки за телефоном и… Нашел его. В подобное просто не верилось. Как Алекс мог так облажаться и не обыскать его? Ответ нашелся быстро — в этом чертовом подвале не было связи. Возможно, сеть можно было словить у окна, но Юки точно ни за что туда сейчас не доберется. Зато он теперь хотя бы знал время. Два часа ночи. И заряда оставалось всего ничего. Вздохнув, Юки отключил телефон, решив экономить батарею, и вернул его обратно в карман. Два ночи. Если он ничего не найдет, чем можно согреться, то точно здесь замерзнет.       Допрыгав на одной ноге до шкафов, откуда Алекс достал бинты, Юки начал рыться в них, осматривая содержимое. Хоть что-нибудь, пожалуйста… Но как назло лишь один хлам. Старые книги, посуда, инструменты, еще бинты. Ну, хотя бы они ему точно пригодятся. Оставался лишь один ящик, и Юки уже не надеялся что-то там найти, отчаяние и страх, огромный страх, сдавили его, как в капкан, и, кажется, не собирались отпускать. Но лучик надежды слегка согрел, когда рукой Юки нащупал что-то тряпочное и махровое. Плевать, что это, всяко лучше, чем ничего. Разом все вышвырнув на пол, он увидел, что там были маленькие одеяльца, в которые заворачивают детей. Видимо, Дэна. Юки хмыкнул, надеясь, что протянет с ними до утра.       Протянул. Жутко замерз, пальцы рук так и вовсе онемели, но утро все же наступило. Юки очень ждал, что кто-то придет… Не мог же Алекс бросить его тут умирать. И да, он пришел. Принес поесть и воды. Юки показалось, что никто, кроме него, и не знает о том, что случилось. Это пугало.       — Долго вы будете меня здесь держать? — откусывая сендвич, спросил он.       — Пока все не решу, — ответил Алекс, скрестив руки на груди.       — Что решите? И что потом сделаете со мной? — Юки не понравился его ответ, есть тут же перехотелось, хотя у него не было и крошки во рту со вчерашнего утра.       — Именно это я и собрался решать, — прошипел Алекс, взлетел по лестнице вверх и хлопнул дверью. Юки сглотнул вставший ком в горле. Картины его ближайшего будущего рисовались совсем не радужные.       Бинт присох. Отдирать его было подобно пытке, Юки не замечал, что из его глаз льются слезы, но все равно закончить так и не смог. Последний слой буквально сросся с раной, пытаясь его отклеить, Юки не только чуть не потерял сознание от боли, но и спровоцировал новое кровотечение… Перекиси не было. Юки понимал, что если наложит новую повязку, завтра все повторится, но ничего другого просто не оставалось… Он обрезал старый бинт, оставив присохший слой, и повязал новый. Обессиленно откинулся на спинку дивана, вытер пот с висков и хлебнул принесенной Алексом воды. Включенный на пару минут телефон показал время. Полдень.       Юки не знал, что ему делать. Даже думать о побеге было бессмысленно, как и говорил Алекс. Нога пульсировала, не отпускала ни на минуту, временами казалось, что Юки потеряет сознание, но нет. Почему-то оставался при нем. Глаза закрылись сами собой, омега улыбнулся. Странно, но во сне боль не чувствуется. Наверное, стоило поспать, только сон на этот раз не шел. Зато шли мысли. Много самых разных, хаотично перемешавшихся между собой, мыслей. Юки попробовал ухватиться за одну…       И попал в детство. Это были последние их дни в квартире в Хемминге, все вещи уже были собраны и стояли в коробках в коридоре, мебель перевезли почти всю. Из-за этого Юки спал на куче больших, мягких одеял и укрывался еще одним таким сверху. Кажется, именно тогда у него и появилась эта привычка — кутаться в кокон. В ту ночь он долго не мог заснуть, смотрел в окно и считал на японском, сколько раз мигал светящийся в темном небе спутник. Юки даже помнил, о чем думал в ту ночь — что они переезжают в хорошее место, и папа там обязательно поправится. Да, место оказалось замечательным, но здешние врачи убили Миоко… Он помнил, как в тот день отец заперся в тогда еще их общей комнате и не выходил до следующего утра. Когда же дверь наконец открылась, Юки не сразу узнал его — Роналд будто постарел на десяток лет…       Миоко постоянно повторял одну и ту же фразу на японском, но специально не говорил Юки ее перевод. Юки это бесило. Он знал слова, которые говорил папа, но не понимал их смысл вместе — при переводе на английский получалась несуразица. Он психовал, дулся, обижался и даже отказывался с ним разговаривать, но Миоко был непреклонен — лишь повторял, что со временем Юки сам поймет значение. Понял. Сейчас. Какого черта она вообще всплыла в его мозгу?       待てば海路の日和。*       «Если подождать, то и на море будет хорошая погода». Чертова пословица. Юки всегда знал ее, но в другом переводе, более простом — кто ждет, тот дождется. Почему Миоко повторял ее? Он ждал своего выздоровления или…       Кажется, где-то рядом проехал автомобиль. Шорох шин по гравию даже показался смутно знакомым, он резко сел и оглянулся в ту сторону, откуда доносился звук. Если он правильно помнил, там было место, где он перелез. Неужели?.. Но даже если и да, надежды все равно мало. Его никто не видел, не знал, куда он собирается. У Агуса с Алексом просто могли спросить, не видели ли они его, те наверняка ответили отрицательно и… Все. Это тупик. Неожиданно, от осознания, что его могут никогда не найти, что Алекс никогда не выпустит его отсюда, Юки охватило не просто отчаяние, нет. Самая настоящая паника. Воздуха вдруг резко стало не хватать, нахлынул жар, стены начали сжиматься, перед глазами заплясали черные пятна, постепенно становясь все больше и сливаясь в одно, в ушах появился гул…       — НЕТ! — крикнул он с такой силой, что испугался сам, зажав уши и зажмурившись.       Дыхание постепенно выровнялось, но то липкое чувство страха, безнадежности никуда не делось. И как бы Юки ни пытался отвлечься, все оказывалось тщетным. Это просто издевательство какое-то! Телефон говорил, что сейчас только шесть вечера…       Ночью снова было невыносимо холодно. Юки не спал, кутаясь в тонкие пледы, поджимая к себе здоровую ногу и свесив вниз раненую. Зуб на зуб не попадал, шевелить пальцами было тяжело, даже моргать… Юки боялся закрывать глаза, ему казалось, если уснет, то больше уже не проснется. Еще он понимал, что с ним что-то не так — бросать то в жар, то в холод стало гораздо чаще. Иногда становилось просто нестерпимо, хотелось сорвать с себя всю одежду, лишь бы остудиться хоть немного. Останавливало только осознание, что так он навредит себе еще больше. Это последствия выстрела? Или он заболел?       Юки постарался ухватиться снова за какую-нибудь мысль. Долго не получалось, они все были какими-то обрывками, непонятные и совершенно бессмысленные. Наконец, удалось. Это оказалось воспоминание о дне, когда они с Айденом впервые приехали в Хемминг… В тот день Юки все ему рассказал. А до этого ходил на могилу Миоко. Он ненавидел там быть, смотреть на его портрет, где папа такой счастливый и… Живой. Но порой ноги несли сами. В тот день тоже понесли. Юки сидел у могилы, долго смотрел, а затем начал говорить, неожиданно для себя. Говорил все, любую мелочь, чепуху, которая только может прийти в голову, а затем замолчал. Он долго не мог решиться, хотя и понимал, что ничего не будет. Миоко давно мертв, и даже если бы был жив… Только порадовался за него. Юки сказал, что влюбился во врача. Что не знает, как поступить, ему незнакомо это чувство, и оно в какой-то мере… Пугало. Тем, как ты становишься одержим одним-единственным человеком, как его жизнь в одночасье становится дороже собственной. Неужели у них с отцом было так же? Юки соврал тогда Айдену. Он спрашивал именно об этом, просто не смог признаться. И сказал о том, что делал много раз раньше.       Мысли снова стали обрывистыми, хаотичными, непонятными, они переплетались между собой, словно тысячи нитей, в огромный клубок, который оказалось невозможно распутать. И Юки сдался. Закрыл глаза и всё-таки провалился в спасительную темноту.       Утром опять приходил Алекс. Принес еще сендвичей и бутылку воды. Посмотрев на Юки, почему-то хмыкнул. Тот, прилагая огромные усилия, сел.       — Принесите еще бинтов и перекись. Мне перевязки делать надо, — потрескавшимися губами произнес Юки.       — Если не забуду, — фыркнул Алекс.       — Можно еще чего-нибудь теплого? Здесь ужасно холодно по ночам, — решился попросить Юки и, наступив на глотку гордости, тихо добавил: — Пожалуйста.       — Если не забуду, — так же ответил Алекс, на этот раз почему-то скривившись, и снова исчез наверху. Юки достал телефон. Полдень.       На перевязку сил не было, да и где взять бинты? Боль в ноге Юки уже почти не чувствовал, просто не обращал внимания… Она была, но будто отдельно, не с ним и не сейчас. Странное чувство. К еде не притронулся — начинало тошнить от одного взгляда на нее. А вот вода закончилась слишком быстро, в горле была пустыня, его будто кто-то раздирал изнутри когтями, губы потрескались до крови, а по вискам стекали капли пота. Юки закрыл глаза, в этот раз надеясь так же провалиться, но ничего не вышло. Оставалось только смотреть в одну точку, наблюдать за тем, как искры прыгают перед глазами, сменяя цвет, комната медленно качается, будто он на корабле, и дышать, дышать…       Неожиданно показалось, что мимо кто-то прошел. Кажется, Юки видел чьи-то ноги, ступающие около шкафов… Или нет. Но шорох точно был. Спустя время это повторилось снова, но когда Юки поднял взгляд, никого в комнате не оказалось. Что происходит?.. Он сел, озираясь по сторонам. Ничего. Тишина. Если не считать опять начавшего усиливаться гула в ушах. Опустив глаза вниз, Юки понял, что нога опухла, повязка сильно давила. Но если ее снять, то больше наложить не получится! Однако делать все равно нечего. Аккуратно разрезав бинты, он так и оставил висеть их. Отдирать было бессмысленно, все засохло и прилипло, а попытки это как-то исправить причиняли лишь нестерпимую боль, никакого облегчения.       Юки понял, что больше просто не может сидеть и ничего не делать, надо двигаться, хоть как-то. Встал на здоровую ногу, пошатнулся, схватился рукой за подлокотник дивана, сфокусировал взгляд. Допрыгал до противоположной стены, в конце уже просто повалившись на шкаф, но не остановился. Продолжил путь до стены с окном. Приподнявшись на носках, отодвинул щеколду, открыл створку… В нос тут же ударили запахи поздней осени и приближающейся зимы, Юки обессиленно привалился к стене, вдыхая. Свежий воздух, кажется, именно его как раз и не хватало в этом сыром подвале…       Дойти назад казалось не просто невыполнимой задачей, а все равно будто пешком отсюда до Хемминга добираться — невозможной. Так что Юки остался там, опираясь на стену и сидя на полу. Закрыл глаза. Рядом кто-то снова начал ходить, но было все равно. Только до тех пор, пока шаги не послышались совсем рядом, такие тихие, легкие, знакомые… Приоткрыв глаза, на этот раз Юки что-то увидел. Или кого-то. Просто размытый силуэт, но очень, ужасно знакомый…       — Папа? — Юки не понял, произнес он это вслух или подумал, но силуэт его услышал. Протянул руку, Юки протянул в ответ, уже почти коснулся чужих кончиков пальцев, но тот вдруг отошел. Мимолетно покачал головой и растворился, словно утренняя дымка. Что происходит? Он скоро умрет?..       Шум исчез, жар и холод тоже перестали чувствоваться, о боли в ноге Юки и вовсе забыл. Сконцентрировался лишь на дыхании. Вдох, выдох. Пока он слышал, как дышит, он понимал, что еще жив. Надеялся на это…       Он не чувствовал, как по его щекам катятся слезы. Как падают на потрескавшиеся губы, вызывая острую точечную боль. Не почувствовал, как полностью завалился на холодный пол. Как на улице пошел первый долгожданный снег, и редкие снежинки стали падать на него, залетая в открытое окно. Ничего не чувствовал…       Он не хотел терять сознание, но, кажется, именно это и произошло. Темнота перед глазами сменилась белым ослепляющим светом, от которого ни сбежать, ни скрыться не удавалось. Вот только… Он что-то почувствовал. Совсем невесомо, эфемерно, но оно точно было. Такие легкие касания. Так мог делать только один человек — Айден. Поняв это, Юки улыбнулся. Ну, или подумал, что улыбнулся. А еще подумал одну фразу, которую хотел сказать очень давно, но никак не получалось. Не решался. Надо произнести это хотя в своих мыслях, потому что возможности больше может не быть. Совсем. А это важно, очень важно! Жаль, что Юки понял это лишь сейчас…       «Айден, я люблю тебя».       Он буквально прокричал эти слова в своих мыслях, так сильно, как только мог. Юки знал, что Айден знает это и так, но иногда сказать было необходимо. Юки любил своего папу, но произнес это вслух лишь после его смерти. Нельзя было так ошибиться дважды, но это же Юки…       Свет вдруг начал гаснуть, он стал таким теплым и уютным, захотелось закутаться в него, словно в большое одеяло, и так уснуть…       «И я тебя», — вдруг услышал Юки, уже почти растворившись в этом свете.       Кажется, он улыбнулся снова.