Ветер перемен

      — Ты паспорт взял?       — Взял.       — А права не забыл?       — Да они у меня в паспорте, тёть Вер!       — А адрес-то, адрес Витькин где записал?       — Да вот он у меня на листочке в кошельке! Не потеряю!       — Ой, а деньги-то лучше во внутренний карман перепрячь, а то сейчас знаешь, какие ловкачи-то в городе есть — не заметишь, как вытащат!       — Да переложил уже, тёть Вер, ну, перестань ты надо мной причитать, чай, не дитё малое — и годков уже скоро двадцать, и в армии выжил, не прогнулся и не сломался, так что сдюжу, не боись!       — Да я ж что! Ты, конечно, езжай, родимый мой, только не теряйся! Чуть что почуешь — беда, так возвращайся, уж как-нибудь проживем мы и без газа: печка-то хорошая, только и успевай топить! Дома-то оно всегда хорошо!       — Да всё я понял, тёть Вер, ну всё, давай, ты тут тоже не скучай, я как устроюсь — позвоню, расскажу, что да как…       — Нет уж, ты как доедешь — сразу отзвонись, а то волнуюсь я ж за тебя! Ой, чуть не забыла, гостинчик-то Витьке своему отвези — чай уж, не побрезгует домашним-то!       — Тёть Вер, тяжело ж тащить будет!       — А и ничего, своя ноша не тянет! Зато вечерком сядете — а тут и ужин, и закусочка… Только вы много-то не пейте, здоровье берегите!       — Всё понял, тёть Вер, ну, поехал я!       — Ну, с Богом!       Загрузившись в старенький ПАЗик, Митька оглянулся, махнул рукой тетке, которая суетливо перекрестила его, вздохнула и украдкой смахнула слезинку из уголка глаза, и, примостившись на холодном сидении, стал разглядывать унылый осенний пейзаж.       Через час тряски автобус, надсадно скрипя тормозами, прибыл на автовокзал в райцентре. Митька, поудобнее перехватив котомку с гостинцами и поправив на спине рюкзак с пожитками, бодрым шагом отправился к кассе за билетом на электричку, чтобы уже через пятнадцать минут погрузиться в полупустой вагон и под мерный стук колес отправиться в долгое путешествие.       Не то чтобы он жаждал новых свершений и открытий — нет, он просто ехал заработать денег. Деревня — это, конечно, хорошо: и огородик, и печка, и колодец, и утро начинается не по будильнику, а с первыми петухами, и соседи, которых знаешь как облупленных, но, увы, с работой полный бесперспективняк. И всё бы ничего, работал бы он где поближе, да вот получилось так — газ в деревню стали тянуть, а печка, хоть тетка и говорила, что крепкая, добротная да сто лет еще прослужит, уже и грела не так хорошо, и коптила иной раз, да так, что пока проветришь от дыма, всё тепло и уйдет. Да и зимой с утра приходилось вскакивать ни свет ни заря — и по холоду бежать заново печку топить, чтобы не околеть в морозные зимы: дом-то строился еще когда! В те времена сугробы наметало, что на улицу не выйдешь, вот подпол и был в тепле, а сейчас что? И снега-то нет, только ветер пыль на морозе гоняет, вот тепло и выдувает из дома-то! Да и окна поменять бы на новые, а то аж стекла дребезжат в старых рамах, как ни уплотняй их. Да и тетку чем новеньким порадовать хочется… В общем, решил — значит, решил. Поработает полгодика да и вернется домой, а там и будет думать уже, что да как.       В Петушках сделал пересадку на электричку до Москвы и, немного успокоившись, что всё так удачно складывается — нигде даже и ждать не приходится, — сел в уголочек, сунул в уши наушники и включил плеер, поставив режим случайной песни…       Вагонные споры — последнее дело,       Когда больше нечего пить,       Но поезд идет, бутыль опустела,       И тянет поговорить.       И двое сошлись не на страх, а на совесть,       Колеса прогнали сон:       Один говорил: «Наша жизнь — это поезд»,       Другой говорил: «Перрон».       Один утверждал: «На пути нашем чисто»,       Другой возражал: «Не до жиру».       Один говорил, мол, мы — машинисты,       Другой говорил: «Пассажиры!»       Один говорил: «Нам свобода — награда,       Мы поезд куда надо ведем».       Другой говорил: «Задаваться не надо:       Как сядем в него, так и сойдем».       А первый кричал: «Нам открыта дорога       На много, на много лет».       Второй отвечал: «Не так уж и много —       Все дело в цене на билет».       А первый кричал: «Куда хотим — туда едем,       И можем, если надо, свернуть»,       Второй отвечал, что поезд проедет       Лишь там, где проложен путь.       И оба сошли где-то под Таганрогом,       Среди бескрайних полей,       И каждый пошел своею дорогой,       А поезд пошел своей.*       Москва встретила шумом, яркими огнями, толпой народа, громкими звуками и запахами вокзала: дыма, гудрона, угля, железа от поездов и рельсов и висящим над всем этим духом от жареных беляшей, чебуреков и шаурмы, которые тут же готовили и продавали смуглые «гости столицы» — выходцы из южных регионов.       Немного опешив от новых ощущений, Митька нашел в себе силы собраться и двинулся вслед за толпой к входу в метро. Не сказать, чтобы он прямо вот никогда не был в больших городах — был, и не раз. Но в школе с экскурсиями, когда вся ответственность за них, неуправляемых и любопытных подростков, была на учительнице, поэтому он немного робел, когда в этот раз самостоятельно подходил к турникету с только что купленной карточкой. На удивление, она сработала с первого же раза, переключив огонек на зеленый и разрешая пройти. Митька шел по указателям уверенно, только вскользь глядя на них, сверяясь, а не пялясь, как это делали некоторые прибывшие. К сожалению, такие вот новички притягивали к себе ненужное внимание как полицейских, так и мелких воришек, аферистов и обычных гопников, для которых было «позорно не развести лоха на бабки». Именно поэтому Митяй и потратил заранее несколько вечеров на заучивание линий метро, их цветов, названий станций, а особенно — на переходы, которые ему предстояло сделать, чтобы добраться до Витькиного дома.       Ни разу не ошибившись и не свернув не туда, через полтора часа Митька уже стоял перед подъездом старой обшарпанной хрущевки в спальном районе. Набрав заветные цифры на домофоне, нажал, как было написано в инструкции, на «решетку» и стал ждать, когда ему ответят.       — Кого там принесло? — раздался усталый голос.       — Вить, привет, это Дима Жданов, — робко ответил парень.       — А, это ты, заходи, братан! — После этих слов дверь запищала и открылась, впуская Митьку в темный подъезд.       То ли лампочки перегорели, то ли их разбили, то ли вообще ушлые жильцы выкрутили — не пропадать же добру, — но подниматься по лестнице приходилось практически на ощупь. На третьем этаже на лестничную клетку в приоткрытую дверь выбивался лучик света — Витек явно ждал гостя.       — Ну, здорово, братан! — улыбнулся Митька, заходя в квартиру и обнимая армейского друга.       — И тебе не хворать, братишка! — хохотнул Витек, стискивая парня до хруста в костях. — Выбрался все-таки из своей Тмутаракани! Заходи, гостем будешь!       — Да я так, ненадолго, пока не найду жилья, — смущенно хмыкнул Митька, разуваясь. — Да и вообще, заработаю деньжат и вернусь к тетке, а то как она там одна-то!       — Ты погоди пока, проходи, сейчас посидим, побазарим за жисть, расскажешь, что там у тебя да как, а там уж и решим, надолго или насовсем! — добродушно сказал Витек, принимая котомку с гостинцами.       — Ух, хороши грибочки!       — Еще бы! Сам собирал, тёть Вера солила, у нее они всегда отменными выходят, а я так не умею — я только если сварить-пожарить.       — Ум-м-м-м! Пирожки домашние! Сто лет такой вкуснотищи не ел! Ну, давай еще раз за приезд!       — Да, спасибо, Вить, что приютил! Я как только немного устроюсь — сразу же съеду!       — Ты не торопись, братюнь, вдвоем оно как-то веселее будет!       — Ну, у тебя ж, небось, личная жизнь, я мешаться буду…       — Да какая там личная жизнь, работа почти всё время занимает, тут до кровати б доползти! Не переживай, всё будет чики-поки! Давай, за дружбу!       — Да, давай.       — Митяй, сколько л-лет, ск-кока з-зим, б-братишка! — Через полчаса Витьку окончательно развезло. — Да ты ж-ж-ж… мы ж-ж-ж с т-тобой… ух!       — Точно, только, Вить, может, уже как-то ты мне скажешь, где упасть можно, а то я с дороги, немного устал…       — Тощ-щна! Братюнь, от д-души! В-вот! — с этими словами Витек достал скомканные, хотя на вид и чистые простыни и наволочку, ткнул пальцем в раскладушку у стены, а сам чуть было не рухнул на пол, теряя равновесие.       — Спасибо, а теперь давай-ка иди спать, тебе ж на работу с утра? — Митька постарался побыстрее устроить свое временное ложе, уворачиваясь от объятий пьяного друга.       — Да, тощ-на! Р-работа, м-мать ее так! Ну, спокойной ночи тебе, б-братишка! — пробормотал Витька, падая на диван прямо в одежде.       — Спокойной, — вздохнул Митя, не решаясь помочь другу раздеться.       Удостоверившись, что с Витькой всё в порядке, парень пошел на кухню, убрал продукты в холодильник, помыл посуду после посиделок, по-быстрому сбегал в душ и вернулся в комнату, где после недолгого ёрзанья все-таки устроился поудобнее на раскладушке и почти сразу же заснул, уставший после долгого и суетливого дня.