Ветер перемен

      Утром Митька проснулся рано, как, впрочем, и обычно, попытался потянуться, но куда там — Рома держал крепко, но просыпаться не собирался, наоборот — забурчал что-то и попытался поудобнее устроиться, подминая под себя парня. Поработав еще минут двадцать его подушкой, Митяй понял, что долго так не выдержит: во-первых, у него всё начало затекать от неподвижного лежания в неудобной позе, а во-вторых — организм требовал добежать до туалета, и чем скорее — тем лучше, поэтому ничего не оставалось, как начать энергично выпутываться из Роминых рук.       — Ну что ты никак не успокоишься? — пробурчал сквозь сон мужчина.       — Рома, а выпусти меня, пожалуйста? Мне очень надо, — проскулил Митька.       Тот со вздохом разжал объятия — и Митяй ужом соскользнул с кровати, чертыхаясь, когда плюхался на задницу: с утра ощущения как будто даже усилились. Не смертельно, конечно, но не особо приятно.       После душа и зарядки самочувствие Митяя заметно улучшилось, поэтому, натянув домашние штаны и футболку, которые он так предусмотрительно захватил вчера с собой, он отправился на кухню — изучать, что можно приготовить на завтрак.       В холодильнике из продуктов были сыр, колбаса, помидоры, яйца и немного молока, поэтому выбор был очевиден — омлет с наполнителями: и вкусно, и сытно, и несложно. Смесь для готовки он развел быстро, привычным движением взбивая яйца с молоком в найденной плошке, потом включил плиту и приступил к готовке.       Чайника у Ромы не было, зато прямо от входа в глаза бросалась великолепная кофе-машина с кучей кнопочек и переключателей. Митька не решился самостоятельно разбираться в принципе работы агрегата — мало ли, сломает еще что! — поэтому, порывшись в шкафчиках, нашел абсолютно новый набор кастрюль, набрал в самую маленькую воды из-под крана и поставил кипятиться, чтобы заварить чай.       Еще через полчаса, когда завтрак был съеден, а посуда вымыта, Митька заскучал и отправился на обзорную экскурсию по Роминой квартире. Судя по тому, в каком виде была кухня, пользовались ей нечасто, если вообще пользовались: плита выглядела так, как будто с нее только что сняли заводскую упаковку.       В гостиной в глаза бросился огромный телевизор с вогнутым экраном и очень солидно выглядящими колонками — судя по всему, звук и изображение должны быть впечатляющими, не хуже, чем в кинотеатре. Хмыкнув и сделав себе пометку попросить Рому устроить просмотр чего-нибудь этакого, он продолжил бродить по квартире, рассматривая фотографии в рамочках, корешки книг и какие-то безделушки, судя по всему, сувениры, подаренные друзьями или родственниками.       В кабинете Митьке понравилось кресло — кожаное, с регулируемой спинкой, с лифтом сидения и, что самое главное, на колесиках, жаль только, что размер кабинета не позволял устроить полноценный тест-драйв. Фотографий ни на столе, ни на стенах он не увидел, зато там висело что-то такое… Митяй не смог внятно объяснить, что именно он увидел — наверное, кто-то назвал бы это картиной, хотя оно больше напоминало мазню ребенка или лист, на котором кто-то решил испытать все имеющиеся в наличии трафареты, линейки и лекала, причем не поленившись еще и разными цветами обвести получившиеся фигуры… Целых пятнадцать минут он разглядывал это нечто и так, и сяк — мало ли, может, тут надо найти спрятанные силуэты животных или деревьев, а то и вообще это «три Дэ»-картинка, на которую надо смотреть, расфокусировав взгляд, чтобы проявилось объемное изображение. Ни одна из техник результата не дала — только глаза начали болеть.       В задумчивости Митька встал с кресла и направился дальше: проверить, не встал ли Рома, а то как раз бы и завтрак ему сварганил — Митяй предусмотрительно приготовил только одну порцию омлета, чтобы потом не разогревать готовое блюдо.       — Доброе утро, — поприветствовал его Роман, пока парень суетился у плиты. — Как спалось?       — Хорошо, спасибо, — улыбнулся тот, наливая воды в ковшик. — Кстати, Ром, я не нашел чайник, ты что, пьешь только кофе? — полюбопытствовал он.       — Нет, не только, вот же термопот стоит! — удивленно ответил Рома, тыкая в то, что Митька по незнанию принял за уменьшенную версию кофе-машины. — Вот сюда жмешь, а потом подносишь кружку и ждешь, пока нальется.       — Ага… понял… — смутился Митька, выключая конфорку под ковшиком с водой.       — Ну, какие планы на сегодня? — спросил Роман, допивая ароматный кофе и откидываясь на спинку стула.       — Не знаю… — протянул Митька, — разве что кино какое посмотреть, а то у тебя телевизор такой, — мечтательно зажмурился он.       — Ну, это мы на вечер оставим, а сейчас предлагаю в ЦДХ съездить на выставку современного искусства, — сказал Рома, задумчиво что-то изучая в телефоне.       — Это типа того, что у тебя в кабинете висит? — хмыкнул Митька, всем своим видом показывая, где он это «искусство» видал.       — Не совсем — в ЦДХ Кандинского вряд ли привезут, — осторожно сказал Рома, отвлекаясь от телефона, пытаясь понять, что Митяю не нравится.       — Ага, то есть то, что у тебя там висит, это еще и что-то дорогое и известное, — припечатал Митька.       — Ну да, Кандинский же! Неужели не слышал?! — поразился Рома. — Конечно, не оригинал, всего лишь репродукция, но да, очень известная вещь. «Композиция VIII» называется, оригинал находится в Штатах, в музее Гугенхайма.       — Угу, то есть еще семь таких же «шедевров» где-то висят… Да, не тем я занимаюсь, ох, не тем! — задумчиво пробормотал Митька. — Надо у тетки спросить, я ей, когда мне лет пять было, на день рождения тоже картинку рисовал, только тогда это называлось «каляка-маляка», может, это тоже произведение искусства, — насмешливо глядя на Рому, сказал он.       — Ладно, ценитель, — рассмеялся Роман. — Собирайся и пойдем тебя окультуривать — как раз в ЦДХ новая выставка только открылась, просветишься хоть!       Через час они уже купили билеты и зашли в один из залов Центрального Дома Художника на Крымском Валу.       — Э-э… А это палец? — с опаской спросил Митя, глядя на черно-белую фотографию размером с окно.       — Ага, — улыбнулся Рома.       — А-а, — глубокомысленно протянул Митька. — Искусство, понимаю!       — Ну, не воспринимай все так буквально, — мягко попытался ему объяснить Роман. – Не всегда надо просто смотреть на инсталляцию или на иллюстрацию — и видеть только то, что на ней изображено.       — Ага, конечно, я смотрю на палец, а должен видеть… ну, не знаю, космический корабль? — скептически спросил он, разглядывая черный ноготь, который занимал треть фотографии. — Или это перст судьбы? — продолжал ёрничать он. — Тогда почему он такой толстый и короткий? И почему он вверх смотрит?       — Ну, если честно, тут я сам не знаю, чего от нас хотел художник, это не самый удачный пример. Пойдем дальше лучше, — потянул его за собой Роман.       — Э-э… Так. У него взорвалась голова, а внутри… лимон? Или желток? — уточнил Митяй, глядя на странную скульптуру, замершую на постаменте в причудливой позе.       — Ну да, наверное, — с сомнением протянул Рома, разглядывая очередной шедевр.       — Может, это намек на то, что у многих мозги куриные? — рассмеялся Митька. — Вот и не выдерживают они бренности этого мира — головы взрываются из-за происходящего.       — Ну… Может и так, — почесал в затылке Рома. — Ладно, пойдем дальше. Вот! — указал он на очередную инсталляцию, которая занимала треть зала. — Смотри внимательно, — скомандовал он, указывая на пол. — Видишь, сколько всего валяется, ступить некуда — поэтому над ним прокладывают дорожки. Тем самым художник показывает, насколько много мусора на нашей планете, — важно прокомментировал Роман. — И это должно вдохновить всех на то, чтобы мы задумались о своем поведении, о том, чтобы мы заботились об окружающем нас мире…       — Ага, — хмыкнул Митька. — А мне с детства говорили, что надо следить за порядком, намусорил — убери. До меня как-то дошло довольно быстро, без всяких там… инсталляций.       — Да ну тебя, — рассмеялся Рома, понимая, что Митька прав и что данная выставка как раз доказывает: современные художники слишком увлекаются, чтобы донести банально простые истины до людей.       — Ладно, ценитель, объясни мне, что вот это значит? — захихикал Митяй, указывая на статую, которая изображала женщину со спущенными трусами и голой задницей. — Это вот что символизирует?       — Мда… Пожалуй, тут я пас, — почесав голову, ответил Рома, глядя на это безобразие. — Но поверь мне — не всё современное искусство такое, — начал было возражать он, но как только увидел, куда смотрит Митька, сразу же заткнулся и потащил его к следующим экспонатам — то, что там стояло, выглядело, как нечто среднее между отвисшим животом и головкой висячего члена, торчащее из темно-синей колонны.       С таким же результатом они прошли еще несколько залов, в каждом из которых было что-то странное, не укладывающееся в мозгу даже после прочтения мудреных названий и кратких аннотаций к ним.       — Да, — потрясенно выдохнул Митька, когда они уже вышли из ЦДХ, — теперь я согласен, что твоя картина в кабинете — это истинный шедевр и вообще на редкость прекрасный образец произведения современного искусства.       — Ладно, я тебе потом покажу кое-что в интернете, чтобы ты понял, о чем идет речь в каждой инсталляции, — рассмеялся Рома, махнув рукой — ну правда, это он привычный ко всему этому, а Митька — человек неподготовленный, тем более, что в этот раз Роман и сам почти ничего не понял из того, что наваяли эти «церетели».       — Вот я не понимаю — нафига они таскают с собой этих собак? — возмущался Митька во время прогулки по Нескучному саду.       — Кто? — не понял Рома, в очередной раз уворачиваясь от мороженки, которой Митяй размахивал, активно жестикулируя от избытка чувств.       — Ну эти, дамочки на выставке, — пояснил Митька.       — А-а… ну, это мода такая последние лет несколько, показатель элитности, — усмехнулся Рома.       — Ага, а ты у нас не элитный, значит? — скептически хмыкнул Митяй, окидывая Ромку с ног до головы.       — Ну… не настолько, — расхохотался он. — А если серьезно, то это больше для бомонда и богемы характерно.       — Для кого? — нахмурился Митяй.       — Ну, сливки общества, всякие актеры, артисты, шоу-мены, продюсеры, художники — вот для всяких таких, — объяснил Рома. — Для них главное — обратить на себя внимание. Вот и творят абы что: собак заводят карманных, потом их стригут за бешеные деньги, а потом покупают им норковые шубы со стразами — чтобы не мерзли, — добавил он.       — Офигеть людям заняться нечем! — прокомментировал Митька, крутя пальцем у виска. — У нас собак стригут, чтобы тем не жарко летом было, а потом шерсть прядут и пояса согревающие вяжут, а тут хорошо хоть сами не стригутся, чтобы одежку животным шить.       — Ну да, я так думаю, что это следующая ступень, — засмеялся Рома. — Кстати, обратил внимание, в чем этих собачек носят?       — А? А-а, сумки рябые — у тетки куры были такой же окраски, но недолго — оказалось, что несутся плохо, пришлось их на суп пустить. А что, это какие-то особые сумки для собак? — заинтересовался Митька очередной столичной причудой.       — Нет, для людей, — рассмеялся Рома. — Louis Vuitton — всемирно известный бренд, очень дорогие сумки и чемоданы выпускает, во всем мире ценится, — объяснил он.       — Да-а… — глубокомысленно протянул Митька. — А в России в них собак запихивают… А вот интересно, — снова оживился он. — Эти собаки же с ними целый день, да? А куда они гадят?       — Тоже в сумки, — заржал Рома.       — Да уж… То есть в России Louis Vuitton — производитель дорогих унитазов для собак, — сделал вывод Митяй, засовывая в рот последний кусочек рожка от мороженого.       Рома не ответил — он смеялся и никак не мог остановиться.       Вечер они провели дома, причем Митька настоял на просмотре хотя бы одного фильма в хорошем качестве — выбор пал сначала на «Мстителей» в 3D, а потом Рома решил, что «О чем говорят мужчины?» даже в десятый раз будет кстати.       — Вот, видишь, не я один считаю, что современное искусство — это хрень!* — заявил Митька после сцены в музее.       — О да, это шикарно! — рассмеялся Рома. — Наверное, ты в чем-то прав.       — Ну неужели в Москве больше не осталось нормальных музеев? — изумился Митяй.       — Почему не осталось? Остался, и не один! Та же «Третьяковка», тот же Музей Изобразительных Искусств имени Пушкина, галерея Шилова… — начал перечислять Рома.       — Вот, давай завтра сходим куда-нибудь, а? — попросил Митяй, оживляясь.       — Ну… Давай в Пушкинский, там хоть и почти одни копии, оригиналов мало, зато там и скульптура, и живопись, и исторические находки… — согласился Рома.       — Ну, если так, то давай. Только, я надеюсь, там будет поменьше вот этого всего, — неопределенно помахав руками в воздухе, сказал Митька.       — Поверь мне, классический скучный музей с бабульками, которые шикают на всех, кто чуть погромче чихнет или, не дай Бог, телефон не выключит, — засмеялся Рома, обнимая его. — А теперь пойдем-ка спать, — сказал он, чуть прикусывая парня за ухо.       Несмотря на усталость и обилие эмоций и впечатлений, Митька сразу же отреагировал на ласку, оседлывая Ромины колени и уверенно целуя его.       — Так, — строго осадил его Роман, видя, что парень разошелся не на шутку. — Давай-ка сейчас успокоимся, — прошептал он, легонько шлепая Митьку по попе. — Я так думаю, что ты сегодня просто слишком мало сидел — вот и забыл кое о чем.       — А что, нельзя, да? — огорчился парень.       — Ну можно, конечно, но я боюсь, что завтра ты даже ходить будешь с трудом, — мягко объяснил ему Рома. — Давай хотя бы денек подождем.       — Эх… — расстроился парень, вспоминая, как ему было хорошо вчера вечером.       — Ну, если ты готов поменяться ролями, — хмыкнул Рома, глядя на его несчастное лицо.       — А так можно? — изумился Митяй, явно что-то прикидывая.       — А почему нет-то? — не понял Рома.       — Ну… А я думал, что… — замялся Митька.       — Что? — рассмеялся Рома. — Что кто первый крикнул: «Чур, я главный!», тот и сверху?       — Э-э… В общем, да, — смутился Митька, краснея.       — Ну, я не знаю, как там у других, а я люблю иногда просто получить удовольствие, расслабиться… — мечтательно закатил глаза Рома.       — Да? — удивился Митяй. — А что, это прямо так тяжело, да?       — Ну, не то чтобы… Просто больше ответственности, а так ничего сложного, — улыбнулся Рома, притягивая к себе Митьку. — Ну, попробуем? — предложил он, глядя парню в глаза.       — Даже и не знаю… — замялся он. — А вдруг я не справлюсь?       — Опять ты за своё, — потрепал его по голове Рома. — «Не справлюсь, не получится», — это я уже слышал. И что? Получилось же?       — Да, — мечтательно протянул Митяй. — И ты считаешь, что…       — Я считаю, что я иду в душ, а ты пока думай, — сказал Роман, вставая с дивана.       — Ага… — протянул Митька, запуская браузер на телефоне — хоть немного ж почитать бы надо, а то вообще без подготовки — это не дело!       Когда Рома вышел из душа, в спальне Митьки еще не было, поэтому, вздохнув, он решил, что все мероприятия отменяются, но по крайней мере надо позвать парня спать, хотя вроде уже и настроился… Митяй лежал на диване в гостиной и что-то сосредоточенно рассматривал в телефоне.       — Ты спать идешь? — мягко спросил его Рома, присаживаясь рядом с ним на корточки.       — А? Уже? Ага, да, я сейчас, — слетел с дивана Митька и, на ходу раздеваясь, побежал в душ.       Буквально через пять минут он вошел в спальню, настороженно глядя на Рому — не передумал ли. По внешнему виду мужчины было ничего не понятно — он лежал, укрывшись одеялом, и читал газету, нацепив на нос очки в тонкой оправе. Митька залюбовался таким домашним и уютным зрелищем, так что даже и забыл о своих грандиозных планах.       — Ну, — улыбаясь, спросил Рома, скашивая на парня глаза, — решился?       Митька с твердым намерением начать испытания подошел к кровати, стянул с себя полотенце и залез к Роме под одеяло, устраиваясь на нем сверху.       — Да, — кивнул он, вынимая из рук мужчины газету и снимая с него очки, а потом осторожно добавил: — Если только ты не передумал.       Рома только хмыкнул, протянув Митяю тюбик с лубрикантом и презерватив. Получив одобрение, парень кивнул и… растерялся.       Роман, подождав немного, понял, что сегодня — его очередь начинать, поэтому обнял Митьку, притягивая к себе, и, мягко целуя, аккуратно перекатился вместе с ним на кровати. Оказавшись сверху, он начал исследовать тело парня руками, ловя тихие вздохи и стоны, наблюдая, как он возбуждается и вздрагивает, когда пальцы нащупывали очередную эрогенную точку на его теле. Убедившись, что Митяй немного отвлекся от мыслей, что ему сейчас придется что-то делать, Рома, не останавливаясь на достигнутом, втянул парня в страстный поцелуй. Митька стонал, активно отвечая и пытаясь перехватить инициативу, но Рома понимал, что тот еще не готов, поэтому продолжал ласкать парня, спускаясь к шее, прокладывая дорожки поцелуев-укусов, и дальше вниз, к груди. Немного задержавшись на его сосках, продолжил спускаться по телу Митьки, который уже стонал в голос, потерявшись в ощущениях.       Не прекращая ласкать мечущегося под ним парня, Рома ловко раскрыл упаковку и достал из нее презерватив, быстро раскатал на Митькином стояке и навис над ним.       — Тихо, ничего не бойся, — прошептал он парню, пытаясь насадиться на его член.       — Нет, не надо, я сам, — запротестовал Митяй, обхватывая мужчину за бока, заставляя остановиться.       — Ну, сам так сам, — спокойно выдохнул Рома, осторожно укладываясь рядом с парнем и готовясь к его дальнейшим действиям.       Митька, вспомнив, как это делал в прошлый раз Роман, чуть приподнял его поясницу и подсунул под ягодицы подушку. Потянувшись за лубрикантом, он выдавил немного смазки на ладонь и распределил по стояку, но когда он протянул руку, чтобы растянуть лежащего под ним мужчину, чтобы подготовить, тот мягко перехватил ее и шепнул:       — Не надо, я уже сам все сделал, не отвлекайся.       Митька сосредоточенно кивнул и приставил член к Роминому анусу. Преодолев небольшое сопротивление, он довольно легко скользнул внутрь и замер, привыкая.       Сделав несколько вдохов и выдохов, он аккуратно двинулся назад, а потом так же аккуратно вперед, чутко следя за мимикой лежащего под ним Ромы. Судя по его выражению лица, все было нормально, но не замечательно, поэтому надо было как-то исправлять ситуацию. Сначала Митька подумал, что надо увеличить амплитуду, но, не видя изменения в Роминой реакции, решил, что этого недостаточно, и увеличил скорость. Видимо, он сделал что-то не так, потому что Роман немного поморщился — ему явно было некомфортно, но он молчал, скорее всего, боясь обидеть Митяя.       Совсем уже отчаявшись, парень как-то непривычно для себя двинулся — и Рома изогнулся под ним, вцепляясь в простыню пальцами. Судя по всему, это было оно, главное теперь — еще раз сделать то, что получилось случайно. Сосредоточившись, Митька еще раз двинулся вперед, но желаемый результат не был достигнут. Методом проб и ошибок парень пытался повторить то самое движение, от которого Роме было бы хорошо, но раз за разом понимал, что все не то. Он аж вспотел, уже даже немного начал уставать и откинулся немного назад, двигая вперед тазом, как вдруг раздался громкий стон — и Рому опять выгнуло на кровати. Митька понял наконец, что от него требуется, и продолжил трахать лежавшего под ним мужчину уже уверенно, наслаждаясь зрелищем: Роман, обычно такой серьезный, взрослый и властный, сейчас метался по подушке, бессвязно что-то выкрикивая, рвано дыша, а потом еще и подмахивать ему начал, пытаясь усилить удовольствие.       Дальше все происходило как-то неосознанно — Митька и сам не помнил, как обхватил Ромин член и начал его надрачивать в том же ритме, в котором втрахивал мужчину в кровать. Роман кончил первым, брызгая белой горячей струей себе на живот и грудь, пока Митяй продолжал толкаться вглубь его тела. Спустя пару минут парень, резко вскрикнув, испытал ярчайший в своей жизни оргазм, после чего рухнул на Романа.       — Это было что-то, — потрясенно прошептал Митяй, сползая на постель и разваливаясь на спине в позе морской звезды       — Ну, мне тоже понравилось, — хмыкнул Рома. — Вот честно, если б ты не сказал, что ты девственник, я бы не догадался, — признался он, разглядывая парня.       — Да думай ты что хочешь, — отмахнулся Митька, блаженно потягиваясь.       — Ладно, ты как знаешь, а я в душ, — рассмеялся Рома, слезая с кровати и шлепая в ванную.       — Ага, я после тебя, — пробормотал Митяй, прикрыв глаза.       Когда Рома вернулся через пять минут, Митька уже посапывал, так что ему ничего не оставалось, как принести влажное полотенце, чтобы протереть Митяя от следов спермы, и завалиться спать, обнимая его поудобнее.