Душевный протест.

      Из окон маленького, неприметного дома, находящегося в Паучьем тупике, уже много ночей подряд сквозь небольшие окна исходил свет от горящего камина, в котором весело трещал огонь. В кресле, напротив пламени, сидел мужчина, одетый в чёрное, будто он нёс траур по кому-то, но это было не так. Чёрные одежды для зельевара стали небольшим кусочком имиджа, который он создавал вокруг себя, словно плёл паутину.       Северус, не отрываясь, смотрел сквозь огонь, держа дрожащими руками, кусок бумаги – письмо, от давнего друга, а именно - Люциуса. Блондин давно не навещал бывшего коллегу и вот, наконец, решил нанести визит. Время было назначено на восемь часов. Так что было много времени, чтобы подумать о другой проблеме, волновавшей Снейпа многие годы, но особенно сильно - последние пару дней.       Мысли были в основном о девушке, по счастливой случайности, учившейся с ним на одном факультете, но вряд ли вообще замечавшей его. Ведь разглядеть тихого, замкнутого парнишку среди других ребят - было сложно. Лишь после пары лет обучения его увидели и втянули к Пожирателям Смерти. Интересно, почему в памяти, уже немолодого зельевара, промелькали именно школьные годы, в которые он мог думать, казалось, лишь о Эванс?...       Только после нескольких лет, как погибли Лили и Джеймс (хоть Джеймс вовсе и не волновал мужчину) он понял, что всё время хотел бы быть рядом с той, которую ненавидел. И ненависть их была взаимна. Протянулась эта бешенная неприязнь до конца обучения в Хогвартсе... Но сейчас Северус видел её не такой, как много лет назад. Сейчас она казалась ему намного лучше, несмотря на её склонность к насилию, устоять перед харизмой, стервозностью и злостью, которую она не скрывала, было невозможно. Глаза просто завораживали, оторваться от них было тяжело, а губы девушки манили к себе с безумной силой, которой Северус пытался сопротивляться изо всех сил, заставляя себя держать данную клятву: любить Эванс до конца своих дней... Но мысли о ненавистной ранее Беллатрисе Лестрейндж не давали покоя.       На душе бесновались кошки. Сердце уже давно отвергло Лили или кого-либо ещё. Сейчас оно само не могло понять, что нужно ему и его хозяину. Либо вино и одиночество, либо любовь и забота. В одиночестве минусов не было, поэтому, лучше остаться одному, но протестовало сердце, которое стоило бы вырвать. И лучше довериться своему разуму, который спорил с тем ненужным органом в груди. Невыносимая боль терзала всё сильнее. Перед глазами то и дело проносились фрагменты из прошлого. А также и те ошибки, которые были совершены. Понимая, что Белла, как и Лили, недоступна ему, и что опять эта поганая любовь безответна, зельевар всё же заставил сердце заткнуться, выпив чуть меньше половины бутылки огневиски, которую держал всегда рядом с собой, на случай новых эмоциональных бурь.       Закрывшись снова в своем маленьком мире, мужчина поклялся себе, что больше не поддастся этим бредовым мыслям и не подпустит никого ближе к себе. Для себя он решил, что лучше вечное одиночество, чем рабство чувств и эмоций...