Секретарша для оборотня

Предупреждение для самых чувствительных: глава тяжёлая. Запасаемся валерьянкой перед прочтением. И да, это последняя глава. ________________________________________ Я монстр. Я чудовище. Я… Да, непонятно кто я. Гибрид. Полукровка. Одним словом — НЕПРАВИЛЬНЫЙ! И не нужный. Нет, семья конечно же меня любит, как может любить самого маленького и слабого своего волчонка. Крепко, сильно, иногда доходя до фанатизма. Но чем больше я думаю о своём будущем, тем страшнее мне становится. Кому я такой неправильный нужен? Только Элли могла заглянуть в мою душу так глубоко, чтобы суметь растормошить её. Но увы, как партнёр она меня совсем не привлекала. И вот он, ещё один косяк моей жизни. Я — стопроцентный гей. Так что шансов на нормальную счастливую личную жизнь становится всё меньше. Да у меня больше вероятности нарваться на мерзавца вроде Вадима. На таких козлов мне удивительно везло. Неправильный по всем параметрам. Душевные терзания и постоянное самокопание постепенно грозили перерасти в полноценную депрессию. Хотя мне не привыкать. Когда моя семья не смогла принять мою ориентацию, я честно думал о том, что не стоило мне вообще появляться на свет, о том что никто не будет горевать если меня, ошибки природы, не станет. Но тут в мою чёрную тоску ярким солнечным лучиком буквально влетела Элли, и словно хорошего пинка мне отвесила. Такого не было даже когда я узнал о себе правду. Однажды случайно подслушанный разговор отца с Аланом буквально разрушил мой маленький детский мир, и восстановить его я так не смог… Я сломался тогда, молчаливо глотая слёзы и прячась за шторами в кабинете отца, куда пришёл в поисках его поддержки, а услышал о том, кем была моя мама на самом деле, и что она вовсе не бросила меня, как это говорилось всем. Нет. Она отдала за меня свою жизнь. Мне было семь и я не смог обратиться в своё Первое Полнолуние, что стало шоком для всей стаи. И причиной кучи комплексов для меня лично. Я чувствовал себя ущербным. Тогда я узнал кто я на самом деле. Монстр, даже по меркам оборотней. Урод. Я проплакал всю ночь. А потом ещё месяц отказывался выходить из своей комнаты, пока отцу это не надоело и он не влез ко мне через окно. Но признаться, что подслушивал я так и не смог, даже не смотря на то, что тогда он мне казался супергероем. Самым сильным, самым лучшим…. Вот только Элли оказалась сильнее его. Нет, не физически. Но сильнее. Она могла бы всю стаю поставить на колени, если бы захотела. Но нет. Она любила нас. Всех без исключения. Такими какие мы есть. Даже меня. И каждый член стаи готов был умереть за неё. И я тоже. Поэтому не смог отпустить её одну. Поэтому… там в лесу… готов был защищать их до последней капли крови… до последнего вздоха. Так же как она всегда защищала меня. Чаще всего от самого себя… И даже когда всё закончилось, а Монро и её сообщники получили по заслугам, когда были приняты все меры предосторожности, я не мог от неё уйти. Лишь рядом с этой удивительной женщиной я успокаивался, мог быть самим собой. Хоть и не полностью. Даже отец не знал, что я меняюсь. Постепенно становлюсь другим… совсем другим… Всё менее похожим на волка… И это меня пугало ещё больше… Я даже начал подумывать уйти из стаи… возможно поехать учиться в другой город… Но что-то меня останавливало. Я не хотел расставаться с Элли. Рядом с ней я оживал, забывал о своей ущербности и никчёмности. Вот только произошедшее в лесу напомнило мне о том кто я есть. Неправильный. И рядом со мной она и вся стая были в опасности. Рассказ Монро о контракте с Древними, в котором платой за защиту должна была стать моя семья, быстро вернул меня с небес на землю. Ведь этим тварям нужен был я. И сюда, в наш город, они пришли именно за мной. Так что выходило, что жертва моей матери была напрасной. Они всё равно нашли меня. Из-за меня могли пострадать Элли с Милькой! В тот момент я ненавидел себя. И окончательно для себя решил — надо уходить. Иначе эти твари не оставят стаю в покое. И будут жертвы. В той заварушке мы конечно отделались малой кровью. Несколько небольших ран у меня. Да парочка царапин у Андрея, над которым потом кудахтал отец. Они оказались такой милой парой… Смотреть на их постоянные препирательства по самым пустяковым причинам было весело… Сладко и горько одновременно. Потому что понимал — у меня такого вот уютного, тёплого, домашнего счастья не будет никогда… Неправильный. Во всём. Элли видела все мои душевные терзания. Видела и тормошила. Чтобы не замыкался в себе, чтобы «не страдал фигнёй», чтобы верил… И я понял. Так продолжаться дальше просто не могло. Нужно что-то поменять в своей жизни, чтобы двигаться дальше. И начал с внешности. Сделал татушку на спине — чёрного волка, такого каким должен был быть, чтобы не забывать кто я, чтобы не стать монстром… Покрасил волосы в свой натуральный каштановый цвет. Записался на художественные курсы и самооборону. К Лису. Он давно хотел открыть свою секцию борьбы для детей, и меня обучал с радостью и какой-то маниакальностью, так что я потом пошевелиться не мог. Элли меня во всём поддерживала. Сама отвела в салон красоты, нашла самого лучшего в городе тату-мастера, всё время пока тот трудился над моей спиной, она держала меня за руку и ласково поглаживала большим пальцем. Не жалея, нет… поддерживая. Правда её забота иногда доходила до абсурда. Вот и сегодня она мне за день раз десять позвонила, и даже попыталась уговорить отменить занятия в художке. Но я упёрся. Ну что со мной могло случиться? С занятий мы уходили целой толпой, и я ни на секунду не оставался один… Разве только небольшой парк возле дома Эльки, который и парком-то назвать сложно, так с десяток деревьев и столько же кустиков с газонами, да небольшая детская площадка, мне всё-таки приходилось преодолевать в гордом одиночестве… Именно это и стало моей роковой ошибкой. Какой же я дурак. Расслабился. Забыл о бдительности. Идиот. И понял я это только когда просвет на аллеи передо мной заслонила тень, а за спиной послышался шорох шагов. — Какой сладенький, — ехидно раздалось позади меня. Мерзкое чувство страха и беспомощности заставило меня передёрнуться и резко кинуться в кусты. Как-то все уроки Лиса выветрились у меня из головы. Смех. Противный. Мерзкий смех полетел мне вдогонку. Он то нагонял, то отступал. То затихал, то птицей взвивался в высь к одинокому диску луны. Я не видел своих преследователей. Но точно чувствовал — они позади. И только одно это словно гнало меня вперёд вселяя надежду. Они позади. Но нет. Надежды пусты и бессмысленны, понял я когда просвет среди деревьев, в котором были видны горящие окна дома, где меня ждала Элька, заслонил третий силуэт. Обреченность. Горькое слово. Они играли со мной, давая надежду, шанс на спасение и тут же отнимая его. И снова этот смех. Мерзкий. Злой. Чёрный. Смех. Что закрывал от меня свет луны, очертания домов и надежду. Я понимал — нашли. Как бы меня ни прятали. Как бы ни защищали. Эти твари всё равно меня нашли. И уже не отпустят. — Ну что же ты мечешься? Как загнанный кролик, — пропел мне на ухо один из Древних, когда им надоело со мной играть, и меня буквально зажали между тремя ледяными телами. От их могильного холода меня будто парализовало, я не мог шевельнуться, не мог вырваться… даже закричать не было сил… страх сковал горло ледяными тисками… Я смотрел в их «мёртвые» глаза и видел насколько черны их души, насколько они безжизненны. В них не было жалости, не было сострадания. Для них я позор, ошибка. Которую можно исправить только моей кровью. И они пришли за местью. — Ты ошибка нашей сестры, — зло выплюнул другой. Я не мог рассмотреть их лиц. В тот момент я не видел ничего. Только одинокую почти полную луну на небе, что безразлично смотрела как за мной пришла смерть. — Зайчик, — промурлыкал третий, зажав меня, и лизнул мою щёку. Бррр! Противно. — Мммм! — буквально простонал он. — Я чувствую, как твоя горячая кровь бежит по венам, как громко словно птичка бьётся твоё сердечко. Сла-а-а-аденький! — Ты не достоин жить, — всё слилось в одно размытое пятно и я уже не понимал кто из них говорит. Да и какая теперь-то разница? Какая разница кто из них первый вонзит свои клыки? — Не сопротивляйся, — пропел мерзкий голос, когда я вновь отчаянно забился в их стальной хватке. Клыки вспороли моё горло почти аккуратно, и резкая боль скрутила всё тело. Но пошевелиться я не мог, словно закаменел, даже глаза закрыть был не в состоянии, хоть и рассмотреть что-то уже не мог… Только ощущал, как по шее стекает моя кровь маленькими капельками, неосторожно обронёнными… Да чтоб вы отравились моей кровью, мрази!!! Чтоб она вам поперёк горла встала! Снова укус, но уже с другой стороны, по плечу потекла уже струйка крови. Ноги подогнулись. И я понял — больше со мной деликатничать не будут, свежая кровь одурманила их до полной потери самоконтроля. А меня вновь выгнуло от очередного приступа боли, словно что-то внутри разрывалось, громко, с треском, с адским огнём, охватившим всё тело… НЕЕЕЕТ!!! Крик Элли буквально вспорол мою душу. Её не было рядом, но я слышал как она кричит, как бьётся, ощущая мою боль… Ей было так же плохо как и мне… В тот момент она умирала вместе со мной… Я чувствовал, как жизнь утекает из моего тела с каждой каплей крови. Медленно и неотвратимо. Я чувствовал, как рвётся связь с Хранителем… со стаей… опустошая мою душу… заполняя её мёртвенным холодом… Нет! Я не хочу умирать! Они ушли. Оставив меня лежать там в парке сломанной куклой. И лишь луна над головой безразлично освещала моё остывающее тело. А я даже глаза закрыть не мог, чувствуя, как последние капли моей жизни вместе с кровью падают на траву, впитываются в землю, и понимая, что уже давно не дышу… не могу. И луна вдруг окрасившаяся в кровавый цвет будет последним, что я увижу в своей жизни… — Тссс, — неожиданно загородил её тёмный силуэт, зажимающий моё развороченное горло. — Только не закрывай глаза. Слышишь? — ласково шептал он. А я был рад, что в последние минуты моей жизни рядом со мной был кто-то живой… кто-то настоящий… — Потерпи немного, маленький. Давай открывай рот… — тень с силой нажал на мою челюсть, разжимая зубы и что-то вязкое и густое потекло в моё горло, а я даже сглотнуть не мог. — Давай, глотай. Ты должен… Я видел только глаза, красивые кроваво-красные глаза, что с теплотой смотрели на меня и буквально молили выжить, бороться. Ту-дум. Вдох… Ту-дум … Боль… Ту-дум… Моё мёртвое сердце резко трепыхнулось и вновь забилось… медленно… сладко… Ту-дум… Ту-дум… Ту-дум…. Как музыка… Как жизнь… *********** Из операционной, куда увезли бессознательную Элли не доносилось ни звука. Повисшая тишина угнетающе давила на тех, кто остался за её дверьми. Марат сидел на скамейке укачивая на руках, не на шутку перепуганную и тихонько всхлипывающую в его плечо Милену, которая судорожно цеплялась за его рубашку и явно боялась разжать пальчики. После похищения он и сам не рисковал оставлять её одну, понимая, что вновь это безумие пережить не сможет. Володя же нервно вышагивал от одной стены до другой, зажимая в руках телефон в ожидании хоть каких-нибудь новостей. Ему пришлось поднять всю стаю на ноги в поисках Феликса. В который уже раз за последнее время. Вся стая почувствовала разрыв связи, что причиняло жуткую боль каждому её члену. Этой ужасной ночью они потеряли одного из своих волчат, что конечно же плохо сказалось на каждом из них, к тому же самоконтролю не способствовало приближение полнолуния. Да ещё и связь с Хранителем опасно натянулась, если они и Элли потеряют, то… Представлять эти последствия Володя не мог… Да и не хотел. Он понимал, что если с его женой что-нибудь случится, даже дети не помогут ему сохранить свою человечность. А по городу будут бродить обезумевшие монстры. За примером далеко ходить не надо было: Марка его собственным детям пришлось запереть в подвале их же дома, цепями приковав к стене, так как с его агонией никто не мог справиться, рядом с ним остался только Андрей, который как его пара мог хоть немного уменьшить его боль, притупить эту агонию, при этом сгорая вместе с ним… И буквально через полчаса раздался долгожданный звонок, поставивший точку в этих поисках. Турок, обследовал территорию возле их дома и нашёл ветровку Феликса и его сумку с набросками… залитыми кровью… несомненно его кровью. Вот только одно настораживало — самого парня найти так и не смогли. И следов никаких… Володя тихо заскулив сполз по стене. Это была ночь потерь. И ему было страшно. Впервые в жизни ему было безумно страшно. Даже когда он метался в поисках любимой женщины и дочери, он не мог позволить себе бояться, да у него банально не было на это времени. А вот сейчас… Страх буквально затопил его выбив последний воздух из груди. Он не может потерять её… Просто не может. Он так долго искал свою пару. — Папочка, — его макушки осторожно коснулась детская ручка, заставляя вынырнуть из этого тумана страха и отчаяния, куда он медленно погружался с каждой минутой этой жуткой тишины. — Малышка, — беспомощно проскулил он, сграбастывая дочку в крепкие объятия, чтобы почувствовать такой родной, детский запах. — Она сильная, — пыталась поддержать отца девочка, поглаживая по взъерошенным волосам, хотя у самой уже были опухшие покрасневшие глаза. — Она справится. Ты не волнуйся. — Я знаю, котёнок, просто ничем не могу ей помочь, и это убивает меня, — ответил Володя с нежностью смотря на свою дочь. Да, именно свою, не смотря ни на что, Миленка ощущалась как родная, горячо любимая дочурка. Маленький, шебутной котёнок. — Я всегда буду с тобой, — тихо и как-то совсем по-взрослому ответила она, вновь обнимая папу. Володя крепко обнял малышку и легонько чмокнув в макушку, на руках отнёс к Марату. — Давай мы за кофе сходим, — предложил мужчина, с девочкой на руках, поднимаясь на ноги. — Там внизу я видел автомат. Володя только кивнул и устало рухнул на скамейку. Вернувшаяся через десять минут парочка застала его в той же позе что и оставила. Два стаканчика кофе и один с какао мирно остывали на скамейке рядом с уснувшей девочкой, рядом с застывшими мужчинами, сдерживающими каждый свою агонию внутри… Тихо и безразлично… — А ведь я так и не набрался смелости сказать ей, что мы уже три месяца как женаты, — едва слышно сказал Володя. — Всё боялся, что она разозлится… Не хотел, чтобы она нервничала… А теперь вот жалею… — Успеешь ещё, — ответил ему друг, ласково накрывая вздрогнувшую во сне девочку своим пиджаком. — Вот оклемается твоя драгоценная язва и устроит тебе разнос, по полной программе. — Точно, — горько улыбнулся альфа. — Будет снова кидаться в меня посудой. — И диванными подушками… — поддакнул Марат. — И книгами… — Помнится меня она веником гоняла, — ностальгически усмехнулся в ответ Марат. — И грозилась оторвать все причинно-выпирающие… — Она может, — вспоминая о чём-то своём, улыбнулся Володя. — Помнишь какой скандал она закатила когда узнала, что беременна? — Огонёк, — ласково мурлыкнул его друг. — Ты убежище себе уже подыскал? Или придумал как задабривать будешь? Ответить Шахновский не успел, так как из операционной раздался детский крик, а через пару минут второй. Вот только Ангелина вышла оттуда лишь спустя час, окинула их троицу хмурым взглядом и отвела крестника в сторонку, чтобы не разбудить Милену. — Как Элли? Как дети? Что с ними? Они в порядке? Ну скажи же что-нибудь? Почему ты молчишь? — засыпал её вопросами мужчина, напоминая ей себя пятилетнего, когда своим любопытным маленьким носиком лез всюду, выплёвывая вопросы со скоростью пулемётной очереди. — Да вот жду, когда эта лавина вопросов закончится и я смогу вставить хоть слово, — устало улыбнулась женщина. — Не издевайся, мы итак все извелись, — рыкнул Шах. — Они все живы, — ласково потрепала его по руке врач, стараясь успокоить. — С детьми всё в полном порядке, даже не смотря на то, что мальчики не доношены. Так что мы их пока в реанимации расположили. Но не волнуйся, они прекрасно себя чувствуют. Первый три кило, пятьдесят один сантиметр, точно будет здоровенным котом, как ты. Второй чуть поменьше — два девятьсот и пятьдесят сантиметров, вот он человек. Возможно станет новым Хранителем. Но это уже не мне судить. — С ними проблем не было? — известие о том, что все живы немного притупило страх и беспокойство, но полностью так и не избавило. Что-то явно было не так. — Ну, мальчишки у тебя уже с характером, — усмехнулась крёстная. — Мы их еле-еле расцепили, никак не хотели отпускать друг друга. Так что будут не разлей вода. Нам даже пришлось положить их вместе, хотя не имеем на это право. По отдельности они орут не переставая так, что у нас у всех уши заложило… — Что ты не договариваешь? — насторожился Володя, понимая, что Ангелина банально тянет время. — Элли, — тихо начала она, но едва успела поймать заваливающегося на бок мужчину, правда удержать его ей конечно же не под силу, так что кое-как смогла усадить крестника на пол, и отвесить ему звонкую пощечину. Иного способа заставить его слушать дальше она не придумала. — Сначала выслушай меня, потом в обморок падать будешь. Элли жива. Вот только роды прошли тяжело, как никак экстренное кесарево. Такое ни для кого бесследно не проходит. Да ещё разрыв связи с Феликсом… В общем она в коме. Но состояние стабильное. Вовка, ты слышишь меня? — она вновь похлопала его по щекам. — Слышу, — как-то тускло ответил он. — Каковы шансы? — Нормальные шансы, но нужна стая. Я свяжусь с Аланом, и тебе придётся как-то успокоить Марка. Он нужен. Нужен каждый член стаи. Понимаешь? Каждый. Можно сказать, что она ушла в себя. Немного заблудилась. Вы должны её позвать. Володька, соберись, только твоя сила сможет помочь стае собраться. Они пойдут за тобой только если ты будешь сильным. Ты должен… Ради малышей… ради Милены… ради Элли… Ангелина ушла, ободряюще сжав его плечо, и рядом с ним тут же оказались Милька с Маратом. Малышка тихонько плакала, под вой отца. — Как я буду без неё? — выл он, обнимая девочку. Марат с минуту смотрел на полностью разбитого друга, потом сокрушённо покачал головой, отодвинул Милену и со всего маху врезал своему альфе. К стене откатился уже не человек, оборотень, скаливший клыки и вспоровший когтями бетонный пол. — Соберись, тряпка, — рыкнул Марат, оскаливаясь. — Своим воем ты не поможешь ей. Я собираю стаю и едем к Марку, только вместе мы сможем привести его в чувство. И ушёл чеканя шаг, что гулким эхо отдавался в пустынном коридоре. Ангелина позволила Володе и Милене заглянуть в реанимацию к их маме. — Только не сдавайся, любимая, — легко коснулся бледных губ мужчина, пригладив растрёпанные рыжие кудри. — Ты нам так нужна. Мы ждём тебя. Милена тоже осторожно поцеловала маму, всхлипнула и выбежала вслед за отцом. Последующие три дня были самыми тяжёлыми для стаи. Они скорбели по Феликсу, которого не чувствовали, но эту потерю им помогали пережить два маленьких огонёчка. Таир и Артинель. Два рыженьких новорожденных котёнка, которые ощущались как маленькие солнышки, что не позволяли всей стае скатиться во тьму безысходности и отчаяния. Володе было не легко прижать разъярённого Марка, всё-таки не зря он был альфой стаи. Но спустя почти час изматывающей борьбы ему-таки удалось сомкнуть клыки на горле волка. И он подчинился… Принял альфу. Смотреть ему в глаза никто не мог, но грозный рык Володи заставил всех очнуться. Стая провела все эти три дня в заповеднике Алана, в некоем подобие транса. Они выли, приветствуя новых членов стаи. И звали… Звали своего Хранителя… А на третий день…. ***** Открывать глаза совсем не хотелось, но настырный лучик солнца упорно не хотел сдвигаться ни на миллиметр, и нагло светил прямо в глаза. Тело ощущалось как-то неправильно, как-то не так… как-то пусто… и слишком легко. Словно чего-то не хватало. Чего-то очень важного. Да ещё и этот противный писк. Такой нудный, такой монотонный. Настоящая пытка. Но не это разбудило меня окончательно, а такой отчаянный, такой родной шёпот Володи, что сидел рядом со мной, и так крепко держал меня за руку, словно боялся отпустить и трогательно признавался мне в любви. А ведь раньше он никогда не говорил мне этих слов… напрямую… Хотя если так подумать: зачем слова, когда поступки говорят сами за себя? Он всё делал для меня. Мой альфа. И главное смог стать замечательным отцом для Милены, она в нём души не чает, и словно создана для того чтобы быть его дочерью. Я даже как-то случайно услышала, что Володя называет её «моя принцесса». Это до слёз меня тогда растогало. И вот сейчас этот большой и сильный мужчина, альфа стаи, оборотень, сидит рядом со мной и чуть ли не со слезами умоляет очнуться. — Мы так тебя любим, — ласково шептал он, целуя кончики моих пальцев. — Милька каждый вечер спрашивает когда мы тебя домой заберём. Вся стая тебя зовёт. О, да! Они зовут! От их воя, что постоянно разливается в моём сознании я рехнусь скоро. Я только после его слов поняла, что разбудил меня вовсе не противный писк приборов, проводами от которых я была опутана, этот монотонный звук был воем моей стаи что звала меня. Вот ведь садисты мохнатые!! — Элька, просыпайся, — взмолился альфа, сжимая мою руку. — Мальчишки наши уже медсестёр извели. Их никто не может успокоить. Оба рыженькие и оба с характером. Все в тебя. Таир у нас с тобой настоящий альфа. Алан говорит, намучаемся мы с ним, та ещё оторва будет. Артинель вроде бы поспокойнее, — ну и имена, вот извращенец, как ему такое только в голову пришло! — Хотя это и понятно, он у нас человеком родился, правда есть подозрение, что он, как и ты, станет Хранителем. Так что будешь вместе с сыном азы постигать. Ну, а сейчас наши малыши тебя требуют. Едят плохо, спят мало, постоянно плачут. Успокаиваются только когда мы с Милькой приходим. Немного у нас на руках поспят, но Ангелина говорит, что стоит нам уйти тут же просыпаются и снова плакать начинают. Просыпайся, милая, ты нам так нужна. А я лежала и слушала. Ну когда я ещё смогу развести своего спокойного и всё держащего под контролем мужчину на такие эмоции. В его голосе была и боль от расставания со мной и гордость за мальчишек, и нежность в адрес дочки. — Вся стая ждёт тебя, зовёт каждый день, — тем временем продолжал Шах. — Они устали конечно, но всё равно очень стараются до тебя докричаться, — могли бы уже и утихнуть, с каждой минутой их голоса становились всё отчётливее, а у меня от этого начинала сильно болеть голова. — Я должен находиться с ними, поддерживать, но всё равно не могу долго быть без тебя, каждый день сюда прихожу, чтобы с тобой поговорить. Прошу, родная, открой глаза. Володя уткнулся лицом в мой бок, и шумно вдохнул. Он всегда так делал когда хотел почувствовать мой запах. Он и Мильку так же обнюхивал, а она в ответ смеялась заливисто, так весело и чисто. Тоска по дочери, беспокойство за близнецов так сильно затопили меня, что я чуть не пропустила следующие слова Шаха. — Очнись хотя бы для того, чтобы наорать на меня, — как-то совсем отчаянно взмолился он. — Открой глаза. Кинь в меня чем-нибудь тяжёлым. Я ведь обманул тебя. Так, так! А вот на этом месте поподробнее! — Пожалуйста очнись. Наори на меня, обзови эгоистом, варваром, не считающимся с твоими желаниями. Перебей всю посуду. Только пожалуйста очнись. Ты не можешь меня бросить. Это я тебе как законный супруг заявляю! — Что?! — взревела я, подскакивая на месте… и тут же падая обратно, так как своим резким порывом сорвала все провода от приборов, оплетающих меня, которые тут же отозвались возмущённым непрерывным писком. Да к тому же ещё и голова закружилась, в глазах потемнело от резкого движения. Наорать на мужа… (Боже, меня всё-таки окольцевали! Скотина!!) мне не позволили. Я даже вздохнуть не успела как Володя начал осыпать моё лицо поцелуями и что-то лихорадочно шептать. Ну и хрен с тобой! Потом отомщу. Когда расслабишься. — Где мальчики? — тихо спросила я смотря в счастливые глаза Володи. Мой голос звучал как воронье карканье от слишком долгого молчания. — Они в детском отделении. — Как ты мог их так назвать? — возмутилась я, борясь с желанием стукнуть мужчину, так как на это банально не было сил. — Тебя злит, что я дал им имена не посоветовавшись с тобой, или тебе просто сами имена не нравятся? — осторожно уточнил он. — Меня удивляет как ты до них додумался, — нахмурилась я. — Это не я, а Милька, они с Маратом какую-ту книгу читали и ей понравились эти персонажи. Спорить с ней было бесполезно, уговаривать дождаться твоего пробуждения тоже, — ответил он с широкой улыбкой и снова поцеловал меня. Да уж, моя малышка на удивление упряма, я иногда даже сочувствую Марату, ему с ней мучиться. Уже через минуту ко мне принесли моих малышей, двух красивых мальчишек, рыженьких и кудрявых как и я, и с невозможно зелёными глазами. Они тихонько посапывали, во сне умильно причмокивая губками. А ещё через полчаса, ко мне в палату набилась вся стая, светя безумными от счастья улыбками, в кроватках спали мальчишки, на моей койке сидела Милька, обнимая меня, а рядом с ней был Володя… мой альфа… мой муж… ***** — Ну давай, рассказывай, — тихо попросила я, с тоской смотря на Марка. Меня отказывались пока выписывать из-за сложных родов и ослабленного от потери члена стаи организма, так что разговор этот проходил в уже порядком надоевшей палате больницы. Гибель Феликса сказалась на мужчине очень сильно. Взгляд потух, кожа посерела, сеточка лопнувших капилляров в глазах, окрасившая их в красный цвет, не добавляли ему привлекательности. Та боль, что плескалась в них вообще разъедала мне душу. И всё это несмотря на мои собственные страдания. — Только теперь давай правду, — уточнила я видя, что он уже собрался отнекиваться. — Я никогда не врал тебе, Элли, — тусклым безэмоциональным голосом ответил мужчина. — Я не хотел ставить тебя под удар. Об этом не знает никто кроме Алана и самого Феликса. — Не тяни резину, — сердито буркнула я. — Фил не человек. — Так-то ты тоже далёк от этого понятия. Люди не обрастают шерстью и клыками, да и на луну не воют. Ну, если только психи. — Ты не поняла. Феликс полукровка, но вторая его половина не человеческая, — пояснил он горько усмехнувшись. — Хм, — задумалась я припоминая все несостыковки. Других полукровок я видела и ни один из них не был похож на Фила. И главное к ним относились как к волчатам, только слабеньким и всячески защищали. А вот младшего Волкова ненавидели. — И кем же была его мать? — Она принадлежала к роду Древних. — А это ещё что за крокозябра такая? — удивилась я, смутно припоминая, что где-то уже слышала подобное. — О таком вы мне с Аланом не рассказывали. — Древние — это дети ночи. У них много названий, каждый народ представляет их по своему, но сущность одна — жажда крови. У шумеров это были Акшары, у румын — Стригои, в Индии — Веталы, у римлян — Ламии, в России — Упыри или Вурдалаки… — Ты о вампирах что ли? — взвизгнула я, с ужасом смотря на шефа. — О них, — Марк ещё ниже склонил голову, стараясь не смотреть на меня. — Древние живут отшельниками, в мир людей выходя лишь для охоты. Они живут полностью отдавшись своим инстинктам, наплевав на мораль и честь. Они наши старинные враги. Сотни лет назад та ужасная война, истребившая практически всех Хранителей и загнавшая оборотней в подполье была их игрой. Мы веками стояли на страже людей, охраняя их от созданий ночи. А в итоге той войной нам просто указали на наше место. Лишившись Хранителей мы стали слабы и уязвимы, а они получили власть и безнаказанность. Знаешь сколько людей пропадает бесследно ежегодно? — Догадываюсь, — тихо ответила я. — У меня крёстный в спецслужбах значится. — Так вот, это только верхушка айсберга, на самом деле их жертв намного больше. У них есть свои клубы, куда заманиваются наивные людишки… дальше думаю объяснять не надо. — И что? Вы на это просто закрываете глаза? — нахмурилась я. — Люди сами от нас отреклись, сами пошли на нас войной, не зная, что тем самым идут в руки к хищникам намного опаснее нас. Но нет, ты не права. Мы пытаемся с ними бороться. Но уже людскими способами. Много таких притонов закрываются. Но тут же появляются новые. Они сильны и у них в руках есть власть и деньги. Они могут запугать могут купить. Люди за бессмертие и могущество готовы отдать всё. — И что? Стоит вампиру укусить человека, он тут же станет вампиром? Бессмертным. — Нет конечно, –усмехнулся Марк. — Древним можно только родиться. Никакой укус не сможет даровать тебе бессмертия. А вот сделать кровожадным одержимым монстром без каких-либо задатков разума вполне может, заметь вполне смертным и подверженным старению. Древние провели много экспериментов в этом направлении, от мысли о которых даже я содрогаюсь. К тому же, приравнивая себя к богам, думаешь им выгодно «поднимать жалких ничтожных смертных, созданных для их пропитания», до своего уровня. — Но как же тогда мама Феликса? — картинка полностью складываться не хотела, многие нюансы мне ещё были не понятны. — Адель была самым прекрасным созданием, что я когда-либо видел, — горько улыбнулся Марк, мыслями возвращаясь в то время, что явно причиняло ему огромную боль. — И самым загадочным одновременно. Она то появлялась, то исчезала, при этом не подпуская к себе близко. Нежная, хрупкая и удивительно ранимая. Я влюбился как мальчишка и поддался искушению. Она тоже любила. Действительно любила меня, — с нажимом сказал он, словно стараясь убедить меня в этом. — Адель совершенно отличалась от своих собратьев. Она не любила человеческую кровь, предпочитая животную. Никакой жестокости и кровожадности. Оказывается, и среди них встречаются такие вот неправильные. Вот только когда она поняла, что беременна, ей пришлось во всём мне сознаться. Ни я ни она не догадывались, что такое вообще возможно, ведь наши виды противостоят друг другу даже на генетическом уровне. А тут… — И кто же тогда Феликс? — Видишь ли он был бы сильным волком… вот только генетика Древних, что досталась ему от матери блокирует его волчью сущность. — Поэтому оборотни его ненавидят? — спросила я, уже понимая к чему клонит Марк. — Да, они не чувствуют его зверя, в отличии от крови Древнего. Ненависть к их виду заложена у нас в крови. Так что… — Боже, — устало выдохнула я откидываясь на подушки. — И как ты умудрился влюбиться в его мать? Да ещё и ребёнка заделать? — Вот такой вот я неправильный оборотень, — горько усмехнулся Марк. — Ну ладно, с этим-то мы разобрались, а вот что случилось с Феликсом ты мне так и не ответил. — Адель предала свой род, связавшись со мной. А уж рождение ребёнка от врага, для них вообще несмываемый позор. Я пытался её спрятать как мог. Но в один миг она просто решила всё сама. Её братья открыли на неё и Феликса настоящую охоту. Вот чтобы защитить сына и меня она просто увела их по ложному следу и… — Они убили её? — поняла я. Боже, сколько же им пришлось пережить. — Да, — боль в голосе Марка резанула по ещё не зажившим ранам моей души. — Но не оставили попыток найти сына. Правда это было сложнее, всё-таки для них Феликс воспринимался как раз-таки волком. — Думаешь это они на него напали? — спросила я, хотя итак уже представляла себе всю картину. Теперь я вспомнила слова Люськи, которая собиралась отдать нас каким-то монстрам, дожидаясь ночи. — Уверен. Мы нашли их следы. А вчера Турок с Андреем и Власом наконец-то смогли выйти на их временное логово. — Жертвы есть? — С нашей стороны нет. Только Власа немного зацепило, но Алан и Игорь уже поставили его на ноги. — А с их стороны? — Ребята смогли взять в плен одного Древнего. Он и рассказал о том, как они выследили Феликса, а заодно и о том как его сдала семья Вадима. — Это того мажора, из-за которого был суд? — и получив утвердительный кивок, взвилась. — Надеюсь ты уже велел найти их и… — Это без надобности. После «сотрудничества» с Древними от их семьи ничего не осталось. К тому же Макс выяснил, что Люсинда Монро так же была связана с ними. В тот день когда тебя похитили, они ждали ночи, чтобы отдать вас с Миленой Древним, — подтвердил мои догадки Марк. — Как откуп за защиту и поддержку… Феликс как сын предательницы и ты как Хранитель были для них главным блюдом. — Вот спасибо, — съязвила я. — Приятно осознавать, что для кого-то ты являешься деликатесом. Марк только усмехнулся, на миг становясь тем волком, с которым я познакомилась около года назад. Значит оклемается. Надеюсь, Андрей ему поможет. Да и малышня наша тоже. Выписали меня через неделю… Жуткую неделю моего нытья, которая показалась Ангелине самой ужасной. Встречала меня вся стая в полном составе во главе с сияющим от счастья альфой. А через неделю состоялся суд над Люсиндой Монро и её подельниками, который продлился почти месяц. Меня туда муж (о ужас! я наверное никогда не привыкну к этому слову в своей жизни) пустил только один раз, для дачи показаний, после чего сразу же отправил домой к детям. Вот только решение суда мне совершенно не понравилось. Хотя может они и правы и в законодательном смысле мы ничего не могли, только экстрадировать мисс Монро на родину, где её уже должны были судить по законам Британии, чьей гражданкой она и являлась. Зато её помощники, которых она наняла уже здесь, получили по заслугам. Равилю кстати ещё и похищение ребёнка вменялось. Правда, этот гад умудрился в какой-то степени избежать наказания — он попал в психлечебницу. Уверял всех что видел кровавых монстров, которые и велели ему похитить нас. Удивительно, как правда иногда может до психушки довести!