Душа девственника в теле шлюхи

Я сижу в кресле, задумчиво глядя в окно на гнущиеся от сильного ветра беззащитные ветви деревьев, такие обнажённые и несчастные, теряющие свою последнюю листву, как вдруг раздаётся звонок в дверь. Я даже и не подумаю открывать тебе. Но ты не прекращаешь настойчиво звонить, а когда понимаешь, что я всё равно не поднимусь, чтобы открыть тебе, начинаешь шумно рыться в сумке в поисках ключей. Даже за дверью я слышу твой отборный мат. Наконец вваливаешься в квартиру, на ходу начиная возмущаться: – Блять! Брат, вообще-то, с работы возвращается, мог бы и встретить. Ага, ещё чего. Ты возвращаешься не с той работы, за которую следовало бы тебя уважать. Ведь ты – всего лишь проститутка. Мальчик по вызову, дорогая шлюха. Я слышу, как ты снимаешь все свои многочисленные украшения. Слышу, как скидываешь с себя шмотки, как расчёсываешь длинные волосы, как устало вздыхаешь. Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Мне не нужно видеть тебя, чтобы чувствовать твоё биение сердца и неспокойное дыхание. Потому что мы связаны одной нитью, которую вот уже столько лет я всячески пытаюсь разорвать. – Я в душ, – доносится из коридора твой сладкий голос, а ухо улавливает еле слышные шаги. Чувствую, как ты включаешь воду, как первые капли опускаются на твоё идеальное тело, смывая с него похоть и чью-то сперму. Говорят, что детство уходит постепенно, но для нас оно закончилось в тот самый день. В день, когда я лишил нас и прошлого, и настоящего, и будущего. Когда обрёк наши отношения на верную гибель, превратив всю нашу нежность в секс. Я испортил тебя, изнасиловал, замарав руки твоей же кровью. И ты закрылся. Стал шарахаться от меня, от людей, от самого себя. Ты забросил учёбу, сдал экзамены даже хуже, чем я, хотя до этого учился намного прилежнее. Когда тебе исполнилось восемнадцать, ты устроился в клуб стриптизёром, а потом опустился ещё ниже… Тридцать, пятьдесят, семьдесят… Сколько мужчин ты уже удовлетворил? А сколько ещё удовлетворишь? Я даже не знаю, на что ты можешь пойти, ведь с каждым днём ты становишься всё развратнее и развратнее. Ты избаловал себя, шлюху, которой уже всё равно, кому и куда давать, лишь бы только удовлетворить все свои капризы и прихоти. Надо бы умыться. Ты лишь прикрыл дверь, словно надеясь, что я приду к тебе. И я приду. Захожу в ванную, ополаскиваю лицо ледяной водой. Ты приоткрываешь шторку, оценивающе осматривая меня с ног до головы, и пошло тянешь: – Иди ко мне, Томми… Я сделаю тебе приятно… Я никогда не отказываюсь от твоих предложений. А зачем? Всё равно отношений у меня ни с кем нет, а секс с красивым близнецом мне не помешает. Быстро стаскиваю с себя всю одежду и сажусь возле тебя. Прохладные капли воды тут же касаются моего тела. Приятно. Ты похотливо облизываешь губки и тянешься ко мне, ввязывая меня в свой грязный поцелуй. Одну руку ты кладёшь на мою грудь, а второй начинаешь мять мой уже эрегированный член. Как же ты хорош, Билл! В свои двадцать я ещё не встречал человека, который возбуждал бы меня больше, чем ты. Дразнишь меня, виляя своей аккуратной попкой, которую безумно хочется поскорее отыметь. Оторвавшись от моих губ, опускаешься ниже, дотрагиваясь ловким язычком до головки. Начинаешь брать всё глубже, изредка похотливо на меня посматривая, а я запускаю руку в твои чёрные волосы, насаживая тебя на свою плоть. Откидываю голову назад, прикусывая губы от дурманящего возбуждения. Глубже, Билли, глубже… Ещё, ещё… Я хочу больше… Четыре года, все грёбаных четыре года я сожалею о том, что тогда сотворил. Сейчас я готов отдать всё на свете, чтобы только вернуться в тот самый день и остановить себя. Я превратил любимого человека в мечту всех извращенцев, в шлюху, которую сам же презираю. Я уверен, ты и сам себя презираешь, но всё равно продолжаешь заниматься своими грязными делами, потому что уже не можешь по-другому. Я помню, как ты радостно кидался в мои объятья, как ты мечтал, как любил петь, как мог часами наблюдать за природой, пробуждающейся после майского ливня или утопающей в красках заката, провожающих яркое солнце вместе с проблемами уходящего дня… Где всё это? Где тот самый Билл, тот милый мальчик, в которого я влюбился? Нет, я не убил его, нет. Он всё ещё живёт. Всё так же поёт, дышит… Он дышит внутри тебя. В глубине этой грязной и ненасытной шлюхи, этой фарфоровой куклы, идеальной игрушки, с которой можно сотворить всё, что только взбредёт в голову. Ты можешь сколько угодно делать вид, что ты в порядке, что ты доволен собой, своей жизнью, но я-то вижу – тебя тошнит от всего этого, но уже не можешь ничего изменить. Ты словно пытаешься доказать самому себе, что хочешь всей этой грязи, хотя на самом деле тщетно пытаешь её смыть… Жалкий и глупый. И всегда был таким. Отстраняешься от моей плоти, и, встав раком, томно шепчешь: – Вставь мне, Том, давай же! Я умираю от желания… Опять этот повелительно-капризный тон. Ну зачем ты строишь из себя королеву мира? Мы же оба прекрасно понимаем, что это не так. Хлопаю тебя по заднице, называя самыми грязными и извращёнными словами, какие только могут прийти на ум. Твоё тело и волосы уже совсем намокли, что заводит меня ещё больше. Я так хочу тебя… Хочу прикоснуться к каждому сантиметру твоего идеального тела, хочу до изнеможения ласкать тебя… Ты – всё, что мне нужно. Единственное, в чём я нуждаюсь. Резко вхожу, даже не растягивая, ведь точно знаю, что сегодня тебя уже на славу поимели. Начинаю двигаться, вставляя тебе по самые яйца, а ты отрывисто стонешь, не забывая и о своём половом органе. Горячее знакомое чувство разливается по моему телу, с каждым толчком всё возрастая. Помню, когда я впервые тебя трахал, ты был таким узким и тесным, а сейчас колечко мышц уже не так плотно сжимает мой член. Чистый, добрый мальчик, я испачкал тебя, извозил в грязи, которая всё ещё остаётся на моих руках. Знаешь, я никогда не забуду о ней, ведь каждый день вижу тебя – существо, которое сам же сотворил, последствие моего необдуманного поступка, результат моей глупости. Никогда не приму тебя, грязную куклу, живущую лишь для того, чтобы её жестоко трахали. Буду ненавидеть, презирать, но всё равно нуждаться в тебе. И ты будешь делать то же самое. Потому что мы отражения друг друга. Вся твоя боль видна в моих глазах, а ответы на все мои вопросы – в твоих. Мы словно части одного пазла, создатель которого не заметил в этих частях изъяна. И теперь из-за этого изъяна мы остаёмся такими ненужными, такими лишними в этом мире. Да, мы были созданы друг для друга, но, увы, так никогда и не соединимся, не сложимся в ясную, красивую картинку. Жить без тебя кажется мне невозможным, но и быть с тобой я не желаю. Не могу завязать отношения с кем-то другим, но и никогда не полюблю тебя, потаскушку. Как можно влюбиться в человека, система ценностей которого перевёрнута с ног на голову? Никак. Я превратил тебя в того, кого просто невозможно полюбить. Обрёк тебя и себя на вечное одиночество. Я не оставил нам ни единого шанса, запер в клетку, ключи от которой томятся на дне океана, загнал нас в лабиринт, из которого нет выхода. И всю жизнь буду пожинать плоды того дня. А ты... Ты – всего лишь жертва моей прихоти, глюк в моей системе. Моя ошибка, моя навязчивая идея, моя головная боль, моё разочарование, мой наркотик, моя молитва и моя фантазия, ты – то, что мешает мне жить и позволяет дышать. За четыре года я уже узнал все твои секреты, разгадал алгоритм, по которому ты действуешь. Я знаю наизусть всё твоё тело, каждый изгиб, каждую родинку, каждый шрам; знаю, о чём ты тихо плачешь ночами, зачем зовёшь меня и что ответишь, когда я очередной раз назову тебя дрянью. Однажды я снёс твою систему, а ты заменил её случайно выбранной программой, ты пошёл самым простым путём – путём шлюшки. Тебя касаются, тебя целуют – и ты думаешь, что ты кому-то нужен, чувствуешь, что ты любим. Обидно, что всё это лишь жалкая иллюзия, за которой ты пытаешься скрыться от жестокой реальности. Но нет, Билли, от себя тебе не убежать. Никогда. Мне так нравится твой голос, такой нежный, такой родной; нравятся чёрные, как смоль, волосы; твои чувственные губы, такие же прекрасные, как лепестки алых роз; нравятся твои длинные пальчики и пышные ресницы; твои ключицы, узкие запястья и этот по-детски наивный взгляд. Ты слишком хорош для меня, Билл. Я трахаю тебя, а ты извиваешься всем телом, двигаясь бёдрами мне навстречу, и сладко постанываешь. Чувствуя, что скоро подойду к финалу, я выхожу из тебя и приказываю безумно грубым тоном: – Повернись, шлюха. Ты повинуешься, покорно усаживаясь передо мной. Я поднимаюсь и кончаю на твою разукрашенную мордашку, глядя в твои щенячьи глазки. В них столько боли, отчаяния и просьб о помощи, которые видны только мне. Пусть другие уверены, что ты – самая настоящая блядь, но я-то знаю, ты – сломанный ребёнок, всего лишь играющий эту роль. Тебе уже двадцать, но что ты видел за всё это время? что ты чувствовал? Никогда не был любим, хотя сам вот уже который год погибаешь от чувств ко мне. Пусть твоё порочное тело поимела добрая половина нашего города, твоя душа остаётся такой же девственной, как и четыре года назад. Что ж, пожалуй, она всегда будет такой же чистой и доброй, ранимой и гиперчувствительной, нежной, любящей только меня. Но ты уже никогда её не откроешь, не сможешь доверить её кому-то – ты боишься, что её вновь ранят, искалечат, изуродуют, разобьют на тысячу мелких осколков. Так же, как это сделал я. Ты терзаешься, рвёшься на волю, но нет, Билли, нет: душа девственника навсегда закована в теле шлюхи. Это твоя защита, твоя жизнь. Это ты сам. Слизываешь сперму со своих пухлых губ, громко причмокивая, делаешь ещё несколько движений по своему стволу и тоже кончаешь, запрокинув голову и простонав моё имя. Мы целуемся под душем, отмывая наши испачканные тела. Но мы никогда их не отмоем. Вод всех океанов и морей нашей планеты не хватит, чтобы смыть с нас этот грех.