Стерва моя

...Легкий шелк, тонкий лен, грубая джинса, спадающий складками шифон… Длинные платья в пол для настоящих королев, строгие деловые юбки, обтягивающие джинсы, легкие летящие юбки… Удобные балетки и строгие лодочки, босоножки на головокружительном каблуке и изящные туфельки для “особых случаев”... Полупрозрачные и плотные ткани всех возможных цветов, модели от самых известных дизайнеров с такими цифрами, что людям с нежной психикой на ценники лучше не смотреть. Но жена крупного криминального деятеля, ставшего таковым не без ее мудрых наставлений, вполне может себе позволить покупки здесь. Вот только хочется ли ей этого? - Девушка, примерьте это… - А вот еще замечательный костюмчик… - Это платье так вам идет… Девушка насмешливо улыбалась, приподнимала брови, пропускала сквозь пальцы ткань очередной супердорогой вещи, но потом все-таки скрывалась в примерочной. Черных со снисходительной усмешкой наблюдал за супругой, приходя к выводу, что и ей не чужды женские слабости вроде тяги к шмотками. Правда, каких трудов ему стоило ее сюда затащить… Да и предстоящий бой на выходе из магазина будет неизбежным: она с вновь проснувшейся милицейской принципиальностью заявит, что на бандитские деньги ничего покупать не собирается, и попытается покинуть магазин с пустыми руками. Можно подумать, он ей это позволит! Для кого он вообще деньги зарабатывает, спрашивается?! Федор отвлекся от размышлений и, нахмурившись, взглянул на часы. Любимая жена отсутствовала подозрительно долго. В груди неприятно защемило от нехорошего предчувствия. Интересно, что опять взбрело в ее светлую голову? Черных резко поднялся с удобного диванчика (все для дорогих во всех смыслах клиентов) и шагнул в довольно просторную примерочную. Смутные подозрения превратились в более чем ясные, когда Лавровой в комнатке не оказалось. Парень, заметив занавеску, отделявшую эту часть помещения от второй, точно такой же, рванул туда. Пусто. Буквально вылетев во вторую дверь, брошенный супруг накинулся на продавщицу: - Никто отсюда не выходил? Та смерила его недоуменным взглядом. - Ну выходила одна недавно. Блондинка… Черных почти бегом пересек торговый зал, очутился на улице, огляделся, потом бросился к машине, на ходу набирая номер Кати. Подозрения смешались с беспокойством, которое усилилось, когда Лаврова не пожелала ответить по мобильному. Черных рухнул на сиденье, несколько мгновений посидел без движения, не желая проверять самую явную догадку. Наконец снова взял в руки нервно отброшенный телефон и набрал нужный номер. После серии бесконечных гудков ему все-таки ответили. - Да, любимый, - с невыносимо ехидной интонацией отозвался знакомый голос. - Ты… - задохнулся от гнева Черных. - Ты что себе позволяешь, твою мать! - Где твои манеры, дорогой? - издевательски пропела девушка. - Да, как ни пытайся выглядеть приличным, бандитское нутро наружу лезет… - Да ты хоть понимаешь, как ты меня подставила?! - рявкнул Черных. - Я же гарантировал Гарику, что он спокойно сможет улететь! Что никто до него не доберется! А ты!.. - А я просто выполняю свою работу, - неожиданно устало ответила Катя. - Мы должны были его поймать и арестовать. И мы это сделали. И вообще, - вновь перешла на наигранный тон жена, - скажи спасибо, что этот телефон погибнет под колесами машин, и никто не узнает о твоих делах с гражданином Горячевским. Целую, любимый, - резко завершила она разговор, и в трубке раздались гудки. - Слушай, в чем же дело? Что ты не имела, Разве я тебя не одевал? Кольца и браслеты, юбки и жакеты Разве я тебе не добывал? - не совсем трезвым голосом напевал Черных, на ощупь добираясь по темному коридору к свой спальне. Дошел, распахнул дверь, щелкнул выключателем. И тяжело вздохнул, заметив сидящую на постели жену. Разбираться с ней совершенно не хотелось, выслушивать ее недовольство по поводу его позднего возвращения, да еще “под градусом”, - тоже. А придется, раз уж любимая изменила своей привычке и пришла к нему в спальню. - Где ты был? - Странно, но по голосу жены не было заметно, что она собирается ругаться. Скорее, в ее тоне звучало беспокойство. - Ну я же пришел, - пробурчал муженек, стараясь сдержаться и не высказать все, что накипело. Даже больше того: стало причиной употребления алкогольных напитков, что Черных позволял себе очень и очень редко. Лаврова вздохнула, придвинулась к мужу, виновато заглядывая ему в глаза. Конечно, извиняться ей было не за что, но попробуй убедить его в этом… А устраивать очередные разборки и объяснять, что это всего лишь ее работа, Екатерине хотелось меньше всего. - Ну пойми, я должна была так поступить, - все же произнесла она, осторожно дотронувшись до его плеча. Черных несколько мгновений не шевелился, чувствуя приятную прохладу, исходящую от ладони девушки. Наконец повернулся и окинул ее взглядом, тут же усмехнувшись. Жена, судя по ее виду, собиралась серьезно просить прощения. Коротенький распахнутый халатик, кружевное белье, извиняющийся взгляд… да еще она время от времени сексуально покусывала губы, отлично зная, как эта ее привычка действует на мужа. - Так ты извиняться что ли пришла? - в предвкушении усмехнулся Черных, с удовольствием переводя взгляд с выступающих ключиц на спавшую с плеча лямку нижнего белья, затем на то, что это самое белье якобы должно было скрыть, а потом и на длинные ноги, которые Катя будто бы невзначай скрестила самым неподобающим образом. - А если и так? - вдруг перейдя на кошачью интонацию, провокационно ответила Лаврова вопросом на вопрос. - Или мне уйти? Последнюю фразу она произнесла чисто из вредности. Разумеется, уходить она никуда не собиралась. И дело было не только в том, что ей так уж сильно нужно было его прощение. Она… она просто хотела его, да. Бесстыдно, нагло, как совсем не подобает воспитанной девушке и по совместительству “железному” капитану милиции. Хотела этого насмешливого, немного нетрезвого парня, окидывающего ее сейчас совершенно недвусмысленным взглядом. А затем возмущенно вскинувшегося в ответ на ее слова. - Уйти? Да кто тебя отпустит? - даже как-то оскорбился он и потянул жену на себя. - Я тебе покажу “уйти”... Показывал он весьма своеобразно, благо фантазия была богатой, а чувство стыда куда-то бесследно испарилось. Лаврова в изобретательности тоже не уступала, так что спустя энное количество времени оба рухнули на подушки уставшие, но абсолютно счастливые. - Изобретательный ты мой, - весело фыркнула Катя и обхватила мужа за плечи. Тот осторожно провел ладонями по ее спине, почувствовал выступающие позвонки и ощутил необъяснимый прилив нежности к этой строптивой, упрямой, порой невероятно вредной, но безумно любимой женщине. И в очередной раз признался себе, что готов терпеть ее выкрутасы, принципы, авантюры и прочие прелести, без которых его Лаврова не была бы Лавровой. Он просто любит ее.