Ах, если бы...

Ах, если бы... - Если бы мы жили по сюжету голливудского боевика, то два таких бравых парня непременно бы колесили по Огайо! - Орихара зажмуривает один глаз, складывает ладони и сводит по два пальца от больших на каждой руке. Получается фигура на манер "пистолета". - Я бы носил солнцезащитные очки и крутую цепочку на джинсах, а у тебя была бы шикарная футболка, вроде той, которую я видел в магазинчике за суши-баром Саймона. Шизуо отхлебывает из бутылки - не мартини и не виски, без пафоса, лимонад, на котором настоял непьющий информатор - и скептически ведет бровью. - На ней надпись "Крутой гангстер". - Изая целится шутливо и делает вид будто стреляет - Бах! Перестрелка! Пора перезарядиться! Ба-бах! Краш! О, мой добрый приятель, если что, позаботься о моей жене и детях. Ах, мои чудные ребятишки - славный Билл и очаровашка Кэтрин! Я буду скучать по ним. - У тебя нет детей. - Ага, знаю. Нету. Оно наверно и к лучшему. - брюнет вздыхает и подняв свою бутылку, смотрит через нее на заходящее солнце; янтарь плавится в капкане стекла и медом разливается по дну. - Если бы я был хорошим художником, - изрекает информатор, - я бы написал этот пейзаж. Прошли бы годы и моя картина украсила бы стены какого-нибудь музея. Только представь: экскурсовод говорит: "А это шедевр Орихары Изаи!". - Он рисовал его, распивая на скамейке лимонад, после того как вдрызг обслушался Адама Ламберта. - Хейваджима по-доброму усмехается, передавая новую полную бутылку. Информатор хватает ее, прижимает к себе и наигранно, совсем по-актерски надувает губки, как школьница. - Не трожь святое вдохновение! - произносит он, продолжая грудью льнуть к холодной стекляшке. Сегодня слишком жарко. Сегодня вообще всего "слишком", прямо за края, с головой. И оба это понимают: оба упиваются этой растопленной духотой, они ныряют в нее, с разбега. Скидывая маски и жилетку, пелену и куртку. Они заживо плавятся здесь: тонкая плитка серебра и тяжелый слиток золота. Они бьют кулаками по стене между ними, они царапают ее ногтями, сбивают об нее костяшки и полосуют ее ножом. И сейчас, в этот вечер, когда можно все, эта грань взрывается, вскипает пожаром млеющих предрассудков и огненным отражением разбивается о заходящий за горизонт диск. Осколки, в которых отразится первая, но не последняя, замеченная ими гибель солнца, озарит ночь двоих, сидящих на скамейке. Кричащие наушники забыты в запутавшихся рукавах снятой куртки. Бутылки выстроены в бравый, короткий ряд. Это не конец их беседы, это лишь начало, к которому двое так долго шли. - А если бы... - Изая мечтательно жмурится, - мы жили в Средневековье. - Тебя бы сожгли, как ведьмака! - Шизуо заливается смехом, прикрывая глаза рукой. Но брюнет не злится, это ведь был не подкол, а шутка, простая, несдержанная, без зла...он чувствует это каждой струной своей души. Сегодня можно все. - Прикол на миллион. Слушай лучше. Я был бы классным и притягательным вампиром. С крыльями и прочей нужной дребеденью. - Какой? - Не знаю. Чего-то они там с собой носят. Вроде бы. Не суть! А ты такой рыцарь, Мистер-освободитель-народа. И мы бы сошлись в героической схватке. Хейваджима слушает внимательно, вырисовывая кистью воображения эпические кадры боя. Судя по довольному Изае и его застывшем в немом восторге взгляде, он делает тоже самое. Блондин сглатывает: - А потом? - Хм, - Изая улыбается, придвигается ближе, жарко шепчет, - а потом... - едва касается губами скулы, - ...я тебя укушу. - и два ряда блошиных зубов смыкаются на мочке уха. Шизуо возмущенно подскакивает и хлопая глазами смотрит на Орихару. Раскрасневшегося, улыбающегося и такого по-настоящему живого. Шизуо хотел накричать, хотел рассердится, хотел, но...не смог. А потому, садясь обратно на скамейку, он думает, что сегодня можно. Сегодня вообще странный, но потрясающий вечер. Черная макушка опускается на широкое плечо; наушники шепчут пластмассовыми устами в мех куртки; бутылки выпитого лимонада ловят искристых бабочек заката в свои стеклянные, граненные "сачки". Сумасшедший вечер напоследок проскальзывает по всем улочкам. Шизуо дремлет, утомленный духотой, но слышит сонный шелест голоса Изаи в шею: - Ах, Шизу-тян, ах, если бы...