Следуй за мной

Первый раз он пришел скорее утром, чем ночью. Когда сон уже начинает исчезать, истончаться и крошиться на тысячи колючих осколков, стираясь из памяти, когда первые лучи солнца касаются еще холодной земли, прогоняя мрак ночи. Первый визит его был не самым страшным и отталкивающим, но запомнился ярче всех остальных, впитался в память, подобно кровавому пятну. Эльза прогуливалась по цветущему саду, касаясь еще нераспустившихся цветов. Она шагала быстро, проходя сквозь колючие кусты шиповника, минуя теплые каменные статуи пузатых ангелочков и вездесущих бабочек, что кружили в воздухе. Легкие розовые юбки развевались на ветру, тянулись вдоль залитых солнцем дорожек, словно дразня кого-то, зазывая. В тот день королева была прекрасна, как благоухающий луговой цветок. Разве мог он пройти мимо? Кромешник наблюдал за тем, как ее непослушные светлые пряди, что выбились из тугой косы, развеваются на ветру. Щеки девушки краснеют, улыбка трогает тонкие губы, растягивая их… Широкая тень скрывала гостя, не давала Эльзе понять, что она больше не одна в своем саду. Питч умел быть незаметным, словно темная полоса пепла, скрытая под ночным небом. Редкому человеку удавалось заметить его, и королева не была одной из тех, кому выпало столь сомнительное счастье. Лучше бы он так и следил за ней, скрываясь, не выходил на свет. Сон был столь чудесным, теплым, как лучи жаркого летнего солнца, что девушка не видела ничего вокруг. Эльза бежала по узкой извилистой тропе, перебирая ногами, она пугала бабочек и жучков, что торопливо сновали по углам. Девушка остановилась, увидев, наконец, ту страшную тень, что преграждала ей путь. Лицо Питча не выражало интереса. Серо-голубые глаза королевы застыли на нем, пытаясь увидеть то, что скрыто глубоко под кожей. Она у него серая, словно пепел догоревшего костра, гладкая, как самый приятный на ощупь фарфор. Эльзе показалось, будто тени, отбрасываемые многочисленными кустами, стали чуть длиннее, тьма в них стала гуще горячей смолы. Королева прижала руку к груди, словно пытаясь защититься от таинственного незнакомца. Он не сделал ничего, лишь наблюдал, всем своим видом говоря: «Мне наплевать на тебя». Но Эльзе почему-то казалось, что существо, представшее перед ней, опасно. Королева заметила, что полы его мантии развеваются, хотя ветра и нет. Странная материя похожа на песок, на черное пламя, трепещущее от касаний дождя. – Цветы некрасивы, – громко произнес Питч, наклонившись над кустом дикого шиповника. – Яркие цвета – обман. Девушка не понимала, о чем он говорит… Так часто случалось, что Эльза погружалась в сон, не понимая того, что покинула реальный мир. Кромешник умел развеивать иллюзии, отделять их от реальности и создавать новые сны, более мрачные и жестокие. Тысячи помощников помогали ему наводнить умы людей страшными видениями, вывести на свет тайные страхи и даже желания… – Ты любишь цветы? – спросил он, наклонив голову, словно любопытная птица, только что прилетевшая из далекой жаркой страны. – Люблю, – осторожно шепнула Эльза, убирая руку от трепещущей груди. – Вам что-то нужно? Улыбка показалась на лице собеседника, заставив королеву поежиться от неприязни. Зубы Питча оказались белыми, словно снег, словно ткань, сотканная из тончайшей паутины. Они остры, как у дикого зверя, готовы впиться в нежную кожу Эльзы и разорвать ее лишь для того, чтобы насладиться предсмертным криком. Кромешник повернулся к ней лицом, сделав шаг вперед. – Любить цветы – глупо, – произнес он, убирая руки за спину. – Они же красивы только снаружи… Дикий шиповник, что цвел рядом с незнакомцем, внезапно начал осыпаться. Яркие цветы пожелтели, лепестки падали на холодную землю, улетали, ведомые легкими порывами ветра. Эльза почувствовала, как мурашки пробежали по ее плечам. Ветер стал холоднее и на этот раз мороз королеве не нравился. – Смотри, это Безвременник, – произнес мужчина, указывая на темно-фиолетовый цветок, внезапно возникший в его серых руках. – Дети едят его потому, что он имеет сладкую сердцевину. Голос существа был громким, но приятным. Слушая Питча, можно было забыть о безопасности, осторожности, отдаться любопытству, что живет в каждом смертном существе… И Эльза поддалась. Каждая клеточка в ее теле кричала, просила девушку: «Беги, беги отсюда», но королева не слушала мольбы. Она стояла там, ожидая, когда же незнакомец подойдет достаточно близко, чтобы можно было заглянуть ему прямо в глаза… – Они дохнут с разной скоростью, – произнес Питч уже тише, смакуя каждое слово, что вырывалось из его груди. – Отравление похоже на холеру. Паршивцы плюются кровью, вопят, пока органы их останавливают работу, превращаются в кровавое месиво и выходят из тела… Естественным путем. Каждое слово эхом проносилось в разуме Эльзы, заставляя ее сердце биться чуть быстрее. Королева боялась всего на свете, и сейчас, стоя перед существом, олицетворяющим страх, она готова была провалиться под землю… Пульс стучал в висках, становясь все громче и ярче. Кромешник все приближался к ней, сжимая в руках зловещий цветок, что рос в королевском саду, он держал его крепко, точно острейший кинжал, занесенный над телом врага. Девушка наконец увидела то, чего так желала увидеть. Его глаза. Они желтые, желтые, словно мед, льющийся на свежеиспеченные блины… Желтые, как солнце, что будит Эльзу ранним утром, как золото, переливающееся на свету. Зрачки в глазах его узкие, точно у дикой кошки… Вблизи он казался королеве еще более страшным. – А конец у всех один, – шепотом произнес мужчина, остановившись рядом с королевой. – Цветы убивают их… Своей сладостью, красотой. – Так зачем они хватают их? – спросила девушка, подняв глаза. Вопрос ее показался Питчу столь неожиданным, что он выронил опасный цветок на тропинку. Люди, с которыми Кромешник решался заговорить, обычно молчали, некоторые пытались выведать у него, чего он хочет, зачем пришел… Смертные не прислушивались к словам Кромешника, они видели перед собой монстра и лишь тряслись в страхе, не желая размышлять над его словами. – Глупцы видят хорошенькую вещицу и пытаются завладеть ею, – прошептала Эльза, не отрывая взгляда. – Они и думать не смеют о том, что хорошенькие вещицы могут быть опасны. Кромешник улыбнулся, сверкнув золотыми глазами. Он понял, почему королева решила заговорить с ним… Эльзе хочется выглядеть сильной, бесстрашной в глазах существа, что исчезнет с приходом рассвета. Будь Питч чуть моложе, он мог бы поверить в ее напускную стойкость, эту вежливую холодность и отстраненность… Но мужчина повидал стольких «смельчаков», стольких обманщиков, что теперь уже видел людей насквозь, читал эмоции на их лицах. – Мне ничего не нужно, – неожиданно ответил ей Питч, вновь улыбнувшись. – Считай, что принимаешь гостя. В голосе его послышались новые нотки. Тонкие губы девушки сжались, превратившись в бескровную линию. Эльза чувствовала, как сильно сердце бьется о ребра, стараясь пробиться наружу и найти выход. Ветер подул с новой силой. Королева зажмурилась, опасаясь за собственные глаза. Цветы начали облетать, рассыпаться в прах. Лепестки падали вниз, оборачиваясь грязно-серой пылью. Сквозь мутную тьму, возникшую в такой спешке, Эльза различила острозубую белоснежную улыбку. Питч следил за тем, как королева прячется от реальности, как она смотрит за разрушением… Люди бегут в мир снов, пытаясь увидеть в нем что-то теплое, приятное, словно крепкие материнские объятья. А Кромешник превращает все в пыль, в грязь, в кошмар… – А что о тебе? – спросило существо, указав на девушку. – Что ты можешь сказать про себя, Эльза? Он знал ее имя. Увидел его в глазах королевы, прочитал в воздухе. Кромешник умел выведывать людские тайны, словно самый искусный на свете шпион. Он был тих, точно тень, проворен, как острый зимний ветер. Но на все нужно время. Мужчина скрестил руки перед собой, сверив девушку недоверчивым взглядом. Он отчетливо видел тайну, скрытую под ее бледной кожей… Но что там? Что может скрывать хорошенькая юная девица? Прекрасный сад обратился пеплом. Серым, словно кожа загадочной твари. Эльза успела повернуть голову, осмотреть руины, оставшиеся от величавой беседки и фонтана, что совсем недавно работал, освежая воздух вокруг себя. Питч подошел к ней слишком близко. Он возвышался над девушкой, смотря на нее сверху вниз. Почему Эльза не бежит, стараясь не оглядываться? Почему она стоит здесь, пытаясь разглядеть остатки прежнего сна? – Обо мне нечего рассказывать, – тихо произнесла Эльза. – Если ты сотворен мной, моими мыслями, ты сам все знаешь… – девушка понимала, что столь странная встреча возможна лишь во сне. Королева позволяла себе быть столь дерзкой лишь в фантазиях, мечтах, снах… И сейчас она не могла отказаться от удовольствия. Что-то подсказывало ей, что человек этот не сотворен ее мыслями, не порождение сна. Он – существо настоящее, созданное кем-то другим, более могущественным и порочным... Питч на секунду скривил губы. Давно ему не выпадало радости иметь столь долгую беседу со смертным. – Ты врешь, – ответил Кромешник, внезапно подняв руку. – Ты многое можешь мне поведать. Его пальцы оказались холодными, и Эльза находила этот холод неприятным. Она шагнула назад, когда существо коснулось ее раскрасневшейся щеки, но не отдалилась ни на сантиметр. Сейчас он управлял ее сном, иллюзией, что окружила беспомощную королеву. Щеки девушки порозовели, кожа оказалась удивительно мягкой на ощупь. Кромешник замер, разглядывая белизну тела королевы… Розовое платье развевалось на сильном холодном ветру, роняло тяжелые драгоценные камни, что красовались на расшитом золотом корсете. Питч почувствовал в Эльзе что-то смутно, отдаленно знакомое. В памяти шевельнулась тень прежних времен, вспомнился молчаливый Луноликий и его «щедрые» дары. – Разве никто не говорил тебе, что врать – это очень плохо? – спросил мужчина, словно издеваясь над испугом своей жертвы. – Меня с рождения учили врать, – призналась Эльза, заставив себя вскинуть руки. Она смогла отодвинуться от существа… Королеве показалось, что в его медовых глазах мелькнуло что-то еще более жуткое. Злость на секунду объяла его разум, закрутила мысли в диком вихре, превратив Питча в еще более страшного монстра. Тонкие серые руки, чуть прикрытые плотной черной тканью, потянулись к девушке, желая схватить ее, сократить дистанцию. Эльза зажмурилась, ожидая боли, удара. Последнее, что она увидела перед ярчайшим светом – глаза существа. Желтые, словно два солнца, горящих одним летним утром. Боли все не было, не было ничего, только тьма, чернеющая перед взором… Вместо нее затем перед глазами была лишь пустота. Она поглощала звуки, вбирала в себя горечь и растворяла ее в тенях… Холодно. Холод был частым гостем в этой скромной обители. Комната Эльзы часто бывала занесена снегом, залита льдом или скована зимним морозом. Королева всегда стеснялась этого, старалась скрыть, но сестра каждый раз спешила подбодрить ее, рассмеяться девушке в лицо и притащить с собой две пары остро наточенных коньков или теплую вязаную шапку из овечьей шерсти. Королева очнулась, почувствовав на своем плече чью-то тяжелую руку. Анна забежала к ней, чтобы рассказать сестре о рассвете, о долгожданном утре, о том, что солнце уже поднялось над морем и дарит местным жителям свое тепло. Сестра улыбалась, как счастливейший на свете ребенок, как радостный щенок, что только что обрел дом и счастье иметь любящую семью. Разлепив глаза, Эльза почувствовала прилив благодарного тепла, увидев перед собой принцессу. Она не спала всю ночь, считая секунды, разглядывая те многочисленные белые звезды, что гаснут с приходом долгожданного утра. Девушка поежилась от страшного холода, что царил в спальне королевы… Анна не удивилась, она не спрашивала, почему Эльза вспотела, лежа в собственной кровати, почему она так покраснела, почему так дрожит. В своем эгоистичном счастье она не замечала ничего вокруг. Принцесса вскочила с кровати сестры, подняв руки к потолку. Эльза оглядела комнату и изумилась, заметив на столе целый фонтан, извергающий потоки горячего шоколада, а вокруг него фрукты, сладости, конфеты… – С Днем Рождения! – закричала Анна, вновь прыгнув на кровать сестры, подмяв под себя одеяло и принимаясь целовать королеву, прижимая ее к себе.