Мимолетная влюбленность, которая исчезнет без следа

Артуру не нравятся уроки физкультуры. Нет, он бы с удовольствием позанимался боксом или фехтованием на худой конец, как делал это в Англии. Однако в этой гребанной американской школе нет подобных секций. Только американский футбол. И с тех пор, как он с родителями переехал сюда, Артур терпеть не может подобные уроки. Его телосложение никогда не было спортивным, но он бы даже радовался, если бы его обзывали толстым. Но у него нет и грамма лишнего жира, отчего он получает совсем другие прозвища. «Цыпочка» и «птенчик» самые популярные из них и сопровождаются обычно шлепками по заднице. Чаще всего это происходит именно в раздевалке после физкультуры. Нет, его не зажимают у шкафчиков, угрюмо нависая сверху, скорее, это все походит на безобидную шутку, которая могла достаться кому угодно. Но достается обычно Артуру, и он терпеть этого не может и старается избежать всеми силами, не выходя на открытый конфликт. Однако с недавних пор он все чаще остается в душевой как можно дольше. И этому есть причина. Причину зовут Альфред Джонс. Он перевелся к ним с месяц назад, и он уже один из самых популярных учеников школы, чего Артур не смог бы добиться своими идеальными знаниями по всем предметам. Но дело, в общем-то, не в этом. А в том, что Джонс чрезвычайно красив. После Франциска Артур дал себе зарок, что никогда больше даже не посмотрит в сторону светловолосых голубоглазых парней, тем более что Альфред даже не в его вкусе, но пока он находится в поле видимости Артура, тот попросту не может отвести от него взгляд. Сначала Артур не хочет признаваться себе в этом, потом злится и пытается прекратить, но затем смиряется, и поэтому теперь он тянет время, снимая с себя пропотевшую форму как можно более медленно. Потому что Альфред сейчас разговаривает с учителем и придет сюда к тому моменту, когда все остальные уже уйдут. Нет, Артур не планирует ничего такого. Ему нравится просто смотреть на Альфреда. Он прекрасно отдает себе отчет, что эта влюбленность скоро пройдет, а раскрывать свою ориентацию на всю школу Артур не собирается. С учетом всех тех шуточек, что уже на него обрушиваются, это будет явно лишним. К тому же у него прекрасно развита фантазия, так что он может представить что-нибудь приятное очень даже легко. Хотя вид обнаженного Альфреда, входящего в душевую, куда притягательнее, чем все его фантазии вместе взятые. Ах, этот парень просто Бог! Его телу позавидовал бы любой Олимпиец. Хотя вот Артур не завидует, нет, он просто хочет хоть однажды дотронуться до этого совершенства. Альфред заходит в кабинку прямо напротив кабинки Артура, тут же включая воду, и все, что нужно сделать Артуру, чтобы наблюдать за ним ― это повернуться к нему лицом, делая вид, что моет спину. У Альфреда чудесная задница. Нет, Артуру, конечно, нравятся и его широкие плечи, и его узкая талия, но задница у него идеальная. Его так и тянет сжать руками упругие половинки, надавить и смять, чуть прижавшись все телом. Из-за разницы в росте ему было бы так удобно целовать его в шею и что-нибудь шептать ему на ухо. Например, что-нибудь о том, сколько времени он, Артур, проводит с мыслями о его божественной заднице и наверняка не менее божественном члене. Черт! Ему так хочется вылизать все его тело! Начиная со ступней, провести языком по его коленям, бедрам, паху, прессу, соскам, подмышкам и шее, вдыхая его запах и ловя его вкус. Артур уверен, что мог бы делать это бесконечно. Как назло Альфред поворачивается к нему лицом, но его глаза закрыты, а руки в волосах взбивают пену от шампуня, и Артур видит, как велико поле для работы. Облизать каждый сантиметр его тела! Наверное, только половину своей жизни он посвятил бы одним соскам, а половину от оставшейся половины шее и ключицам. Он старательно не смотрит ниже пояса, потому что даже то, что находится выше, уже слишком для него и сводит с ума. Альфред начинает смывать пену, и Артур сам отворачивается к стене. У него стоит, и если это заметит Джонс, то насмешек не избежать, а Артур не хочет портить этот прекрасный момент. Он вряд ли еще когда-либо позволит себе так откровенно рассматривать объект своей страсти, да и случай сделать это может уже не представиться. Он медленно водит руками по своему телу, стараясь не касаться возбужденного члена. Возбуждение скоро схлынет, оставив после себя ноющую неудовлетворенность, но подрочить Артур сможет и дома, где ему никто не помешает и где не будет нависать опасность позорного раскрытия всех секретов. Он делал так уже кучу раз, и если и сожалеет о том, что это все, что ему остается, то не слишком. Ведь он помнит, что Альфред всего лишь мимолетная влюбленность, которая исчезнет без следа. Однако чего он действительно не может предположить, так это того, что горячие руки Альфреда внезапно сомкнутся на его груди, а все его сильное тело прижмется сзади. На секунду он перестает дышать, потому что это мгновение наивысшего счастья. Ровно до того момента, как он осознает, что он раскрыт. Раскрыт! ― Знаешь, ― говорит Альфред, и если тон его голоса отличен от обычного, то Артур не различает этого от шумящей в ушах крови. ― Всегда обожал детские шампуни, у них такие прикольные бутылочки, а волосы потом почти не надо расчесывать. ― Что? ― с трудом удается произнести Артуру, потому как Альфред все еще обнимает его и, кажется, не собирается отпускать. Но то, что он говорит, настолько не вяжется с ситуацией, что мозг Артура гораздо более охотно готов поверить в галлюцинации, чем в происходящее. ― Говорю, я привык к тому, что этот шампунь не щиплет глаза, потому и не зажмуриваюсь, когда голову мою. Артур все еще не понимает, что это должно значить, но какие-то смутные догадки заставляют его сердце биться быстрее, еще быстрее, хотя кажется, что быстрее уже некуда. Альфред вдруг прижимается к нему невозможно близко, практически притирается бедрами, и… Боже! ― Я видел, как ты смотрел на меня, Артур, ― вот сейчас не услышать, как меняется его тембр, невозможно. Он становится ниже и обольстительнее, будто бы Артура нужно обольщать. Он практически задыхается от ощущения горячего твердого члена напротив своей задницы и никак не может поверить в это. Он понимает, что Альфред видел все. Как он беззастенчиво рассматривал его, как позволял фантазиям захватить себя, как возбудился от увиденного… Он понимает это, но это понимание, скорее, маячит где-то на периферии сознания, а то, что действительно занимает его мозг ― тот факт, что объятия Альфреда именно такие крепкие, как он и мечтал. Он медленно проворачивается в кольце его рук, натыкаясь на заинтересованный взгляд. У Альфреда красные щеки, но он смотрит смело и с вызовом, и Артур, вместо того, чтобы немедленно поцеловать его, говорит самую глупую вещь на свете. ― Ты до сих пор моешься детским шампунем?! Дерьмо! Это действительно так глупо, говорить подобное, когда чуть ли не соприкасаешься стояком со своей мечтой, но зачастую в этом весь он ― такая чушь не возникла бы в его голове, не будь он так смущен. Альфред не выглядит задетым. Его губы разъезжаются в легкой улыбке. ― Чувак, ты не понимаешь, они реально клевые! Артур не понимает, но готов поверить во что угодно, если это вырвется изо рта Альфреда. Боже, как же он попал! Еще никогда он не был к Альфреду настолько близко, и сейчас он может рассмотреть его красивое лицо во всех деталях. Артур знает, что его глаза голубые, но то, что они такие ясные, чистые и глубокие, открывается для него только в этот момент. У Альфреда чуть вздернутый нос и тонкие четкие брови, Артур почему-то вспыхивает, стоит ему подумать о своих. А еще у Альфреда чувственные губы, не полные, но и не тонкие, и все, чего Артур хочет сейчас ― это накрыть их своими. ― Эм… ― вместо этого говорит он. ― Ты так и будешь меня держать? Это он спрашивает уже осознанно, потому что мечты мечтами, но намерения Альфреда до сих пор остаются для него тайной. Маловероятно, но все же возможно, что Альфред один из тех, кто хочет приклеить к нему все эти обидные прозвища. Руки Альфреда сползают с его талии на бедра, а затем на ягодицы. ― Могу подержать тебя так, ― улыбается он, и в его глазах нет ни капли насмешки. ― Если хочешь. Ты ведь хочешь? О, да! Артур хочет. Еще как хочет. Но он не отрывает взгляда от лучистых глаз Альфреда. ― А ты? ― вместо ответа Артур задает встречный вопрос, потому что никак не может поверить, что Альфред действительно по какой-то причине заметил его, Артура, и теперь жаждет держать в своих объятьях. Альфред втирается в него бедрами так, что Артур невольно всхлипывает. ― Хочу, ― говорит он, и они наконец-то целуются. Губы у него не только чувственные, но еще и мягкие, жадные, и вместе с тем неуверенные, как только Артур понимает это, то сразу же перехватывает инициативу в поцелуе, одновременно обнимая Альфреда за широкие плечи. Ему нравится целоваться, а делать это с Альфредом еще и чертовски приятно, так что он наслаждается, смелее посасывая его губы. Когда соприкасаются их языки, Альфред уже вовсю мнет его ягодицы, просунув ногу между бедер, так, что Артур практически сидит на его колене, ерзая по нему, прижимаясь все ближе и ближе. Они целуются неглубоко, словно опасаясь всего этого, но когда Артур разрывает поцелуй, принимаясь вылизывать его шею, как и мечтал, Альфред обхватывает своей рукой их члены, и тогда они оба синхронно стонут, вскидывая друг на друга взгляд. На лице Альфреда Артур замечает забавное умоляющее выражение, словно Артур ― единственное, что может спасти его. Его глаза подернуты поволокой, его волосы мокрые, по лбу и носу стекают капли, а щеки такие горячие, что, наверное, Артур обжегся бы, не будь его собственные такими же. ― Да, ― тихо шепчет Артур, прекращая вглядываться в него, возвращаясь к облизыванию его великолепной шеи и мочки уха, и для Альфреда это «да» наверняка является приказом, которому он слишком хочет подчиниться. Его рука сильнее сжимает их плоть, начиная двигаться, и если бы из душа на них вдруг полилась ледяная вода, они бы не заметили этого. Они одеваются в тишине. Это не гнетущая тишина, и она не наполнена смущением и недомолвками. Напротив, они то и дело переглядываются, ловят улыбки друг друга и снова отводят взгляды. Артур никак не может завязать форменный галстук, потому что вновь и вновь вспоминает произошедшее в душевой кабинке, и от этого румянец на его щеках совершенно не хочет сходить. В итоге он сдается и оставляет его висеть перекрученной удавкой. Альфред громко вжикает молнией на куртке. Они еще раз смотрят друг на друга, дольше обычного (от взгляда этих голубых глаз все внутри Артура замирает, а потом переворачивается вверх дном), и одновременно шагают к выходу. У самой двери Артур ощущает жутко острое желание коснуться руки Альфреда. Вот же она ― в нескольких сантиметрах от его собственной. Но он подавляет этот порыв. Что бы ни произошло сейчас между ними, это вряд ли повторится, и Альфред всего лишь его мимолетная влюбленность, нет никаких причин держаться за руки. Наверное, Альфред тоже так думает, потому что между ними ничего не меняется в последующие дни. Альфред все также окружен своими обожателями, а Артур наблюдает за ним исподтишка. Привычная картина. Вот только Артур удивлен, когда во время едва начавшегося урока Альфред заваливается в мужской туалет, в котором Артур курит. Курит Артур редко и старается не делать этого в школе, но сейчас ему захотелось, а так как урок уже начался, то он надеялся остаться наедине с этой пагубной привычкой. Поэтому когда в туалет кто-то буквально вламывается, зло хлопнув дверью, он быстро выкидывает окурок в унитаз и только затем осознает, что это Альфред. Причем из его носа идет кровь. Альфред включает воду в раковине, возможно, не заметив, что в туалете есть кто-то еще, но Артур подходит ближе, выдавая себя. ― Что случилось? ― обеспокоенно спрашивает он, пока Альфред немного растерянно смотрит на него. Но вместо того, чтобы ответить, он отворачивается обратно к раковине и набирает воду в ладонь, вытирая окровавленный нос. Кровь не перестает течь, и Альфред запрокидывает голову назад. Артур тут же кладет руку ему на затылок и надавливает обратно вниз. ― Не закидывай голову. Альфред удивленно смотрит на него, а Артур думает, что произошедшее в душе сделало его необычайно смелым, потому что раньше он ни за что не позволил бы себе так легко вторгнуться в чье-либо личное пространство. Однако это Альфред, и он, черт возьми, трогал его задницу, а сейчас ему явно нужна помощь. ― Пойдем, ― Артур хватает его за руку, тащит к кабинкам, а потом усаживает на унитаз. ― Опусти голову вниз. ― Но кровь еще идет... ― Ноги расставь. Он старается не думать над двусмысленностью этой фразы, пока подходит к раковине, чтобы намочить свой платок. Когда он возвращается к кабинке, Альфред сидит со вновь задранной головой, и Артур закатывает глаза от упертости этого парня. ― Я сказал тебе не запрокидывать голову! ― властно выдает он, и Альфред почему-то тут же слушается. Артур прижимает мокрый прохладный платок к его носу. ― Что с тобой случилось? ― снова повторяет он в надежде, что на этот раз Альфред ответит, хотя, возможно, это и не его дело. ― Я... подрался, ― немного смущенно говорит тот, словно стыдится этого. Впрочем, возможно, этого действительно стоит стыдиться ― Артур же не знает, что послужило причиной ссоры обычно дружелюбного Альфреда с неизвестным обидчиком. ― С кем? ― не то чтобы ему было очень интересно, однако стоит запомнить того чудака, кто бросается с кулаками на звезду школы. ― С одним парнем из моего класса физики, ― Альфред не поднимает голову, пока говорит, но голос его все еще смущенный, будто он сожалеет о том, что не смог удержать свой рот на замке. ― Он... говорил о тебе ужасные вещи. Артур застывает. ― Вот как. Какие же? ― он подозревал, что по школе ходят слухи о нем, однако понятия не имеет, откуда они берутся. Он ведь не единственный парень в их школе, который ни с кем не встречается. Хотя, возможно, здесь важен тот факт, что не встречается он именно с девушками. ― Что ты... нет, я не хочу повторять. Я попросил его взять свои слова обратно или привести им доказательства. В итоге все закончилось этим. ― То есть хочешь сказать, что мой обидчик сейчас тоже ходит где-то с окровавленным носом? ― фразу «мой обидчик» он произносит с небывалым сарказмом. ― Нет, ― улыбается Альфред, ― я бил не в лицо. ― С чего ты вообще взялся защищать мою честь? Это неразумно, и только усугубит мою, да и твою репутацию, а еще у тебя могут быть неприятности с администрацией школы. ― Но я не мог промолчать! Он говорил про тебя гадости! А мы ведь с тобой... ну, ты понимаешь... Это все было несправедливо, а такие герои, как я, не переносят несправедливость! ― Альфред одаривает его голливудской улыбкой, словно он действительно супергерой, и Артуру хочется поцеловать его прямо сейчас. Возможно, он ошибался, и произошедшее между ними имело больше значения, чем Артур старался внушить себе. Однако он должен убедиться, что Альфред осознает происходящее правильно и без розовых очков. ― Ты перевелся в нашу школу всего месяц назад. Ты меня совсем не знаешь. Почему ты думаешь, что все, что говорил тот парень ― неправда? Альфред хлопает своими внезапно оказавшимися длинными ресницами, а потом говорит кое-что, отчего Артур вновь замирает. ― Я наблюдал за тобой. Не так долго, конечно, но достаточно, чтобы выяснить, что ты практически ни с кем не общаешься, кроме очень ограниченного круга лиц, не ходишь ни в какие секции, и после школы сразу отправляешься домой. Артур смотрит на него с неподдельным интересом. Оказывается... вот как обстоят дела. Значит, он не один здесь сталкер. Альфред глядит на него своими честными глазами, а потом отводит подсохший платок от носа ― кровь уже перестала течь. Артур забирает его и кидает в свою сумку, но когда Альфред порывается встать, он не позволяет ему и аккуратно ощупывает его нос. Вроде бы не сломан. ― Что ж, возможно, из тебя получился бы неплохой шпион, но есть одна промашка. Я факультативно изучаю латынь, однако дважды занятия отменялись, поэтому ты не узнал об этом. Мне кажется, что твой нос уже в порядке. Ты пойдешь на урок? Альфред смотрит на наручные часы и качает головой ― от начала прошло уже больше двадцати минут. ― А ты почему пропускаешь? ― У меня английская литература, и, честно говоря, все, что сейчас мы проходим, я успел изучить еще в Англии, так что у меня договоренность с преподавателем. Она ждет меня только через пару недель, а я это время провожу в библиотеке. Они замолкают, но продолжают смотреть друг на друга. Альфред все еще сидит на закрытой крышке унитаза, и в голове у Артура начинают возникать не совсем приличные мысли. В школе сейчас урок, и никому в голову не придет искать их здесь. Они могут заняться чем-нибудь интересным. Ведь могут? Но Артур не знает, как на самом деле отнесется к этому Альфред и как вообще намекнуть ему об этом? Поцеловать? Дотронуться? Сказать прямо? Артур еще не готов ко всему этому, несмотря на то, что Альфред явно заинтересован в нем. Альфред первым нарушает молчание. Он прочищает горло и спрашивает: ― Откуда ты знаешь, что нужно делать при кровотечении из носа? ― Часто дрался с кузенами в детстве. Сначала помощь нужна была мне, потом им. ― Ты не производишь впечатления... кхм... ― Способного постоять за себя? Ты не первый, кто заблуждается в этом, я занимался боксом в Англии. Так что мне лестно, что ты вступился за меня, но на самом деле это лишнее. Взгляд, которым одаривает его Альфред, наполнен упрямством. Артур понимает, что не убедил его, но надеется переубедить позже и даже мысленно подбирает аргументы, как Альфред вдруг несмело обхватывает его талию, притягивая ближе, так, что Артуру приходится встать между его разведенных ног. ― Я… хм… скучал… ― говорит Альфред, и он сейчас похож на щенка с этим наивным просящим взглядом. Артур, честно говоря, не понимает, почему этот красивый, привлекательный, великолепный парень ведет себя с ним так, будто от него, Артура, зависит все его благополучие. Как будто ему действительно нужно выпрашивать эту близость. Он уверен, что, захоти Альфред, перед ним бы не устояла половина девчонок, да и парней из школы. Сам Артур точно не может устоять, но не понимает, совершенно, искренне не понимает, чем он заслужил подобное счастье. Он не считает себя красивым, может, немного симпатичным, но не более. Он несомненно умен и мог бы предположить, что все происходящее может быть разводом для какой-либо помощи на уроках и экзаменах, только вот у них всего два общих предмета: биология и физкультура, и по биологии Артур преуспевает лишь благодаря усиленным занятиям дома. Так что он недоумевает, почему Альфред хочет делать это именно с ним. Но Альфред жадно целует его, когда он чуть подается вперед, и Артур не видит фальши в его объятьях, в прикосновениях его губ, его сбитом дыхании и еле слышных стонах. Когда Альфред запускает ладони под его пиджак, тут же вытаскивая рубашку из брюк, обжигая голую кожу касанием горячих пальцев, Артур лишь успевает закрыть дверцу туалетной кабинки на защелку. Он прижимается к Альфреду, седлает его колени, расставляя ноги ― член уже давит на ширинку. Немыслимо делать это в школе, но это возбуждает Артура так сильно, что он не в силах сдержать дрожь. Альфред тоже дрожит. Все оттого, что Артур властно запрокидывает его голову, давая себе доступ к шее. Черт, он обожает его шею! Целовать, облизывать, кусать, но не оставлять следов. Артур видит, как Альфред сходит от этого с ума. Он толкается бедрами вверх, и Артур стонет, ловя это движение. Он чувствует его твердый возбужденный член под брюками, и его рот наполняется слюной от внезапного желания отсосать Альфреду прямо сейчас. Он хочет ощутить его вкус, хочет взять его как можно глубже, хочет, чтобы Альфред кончил ему в рот, и он бы проглотил его сперму, чего, признаться, не делал еще ни разу. Мысль о том, что он хочет быть оттраханным Альфредом, выбивает воздух из его легких, заставляет выгнуться, проехавшись членом по ширинке Альфреда, и тот прикусывает его губы, глядя совершенно шальными глазами. Кажется, даже тогда, в душе, будучи абсолютно обнаженными, они вели себя гораздо сдержаннее. Но когда они судорожно пытаются расстегнуть друг на друге брюки, при этом поглаживая и сжимая члены сквозь ткань, в туалет вдруг кто-то заходит. На лице Альфреда отражается такой ужас, он мгновенно белеет и сжимает Артура в объятьях так сильно, что тому становится больно. Артур не видит другого выхода, как только забраться полностью на Альфреда и на унитаз, так чтобы его конечностей не было видно в щель между дверцей и полом. Альфред сдавленно стонет, уже от боли ― Артур неудачно задевает его все еще эрегированный член, но тут же зажимает своей ладонью ему рот, пытаясь вложить в свой взгляд извинение. Только, кажется, их все же услышали. ― Чувак, ты там в порядке? ― спрашивает неизвестный парень, и Артур, все еще зажимая Альфреду рот, решает ответить ― все-таки это его сумка лежит за пределами кабинки, хорошо, что хотя бы рюкзак Альфреда каким-то образом остался на его плечах. ― Да, небольшие проблемы с пищеварением. ― Может, медсестру позвать? ― участливо спрашивает парень, и Артур отвечает слишком поспешно, отчего-то негодуя, что кто-то решил проявить свое благодушие именно в такой момент: ― Нет! ― но он сразу поправляется, говоря уже более спокойным тоном. ― Нет, я сам зайду к ней позже. Парень хмыкает и продолжает отливать, как ни в чем не бывало, а потому Артур решает добавить: ― Однако я буду тебе признателен, если ты решишь не задерживаться здесь. Сложно расслабиться в чужом присутствии. ― Да-да, ― с усмешкой соглашается тот, и через несколько секунд его шаги удаляются в сторону двери, а потом затихают по коридору. Несмотря на это, Артур отводит руку со рта Альфреда, только убедившись, что тишина, царящая в туалете, действительно ничем не прерывается, кроме их дыхания. Он медленно сползает с него. Артур все еще чувствует возбуждение, но оно сильно разбавлено страхом быть застуканными, Альфред тоже не выглядит желающим продолжать, поэтому они просто приводят себя в порядок. Артур думает, что это провал. Он точно не знает, почему ощущает виноватым именно себя, но он вроде как взял ответственность на свои плечи, а потому чувствует сейчас мерзкий комок в горле, ведь, когда, заправляя рубашку, он кидает взгляды на Альфреда, тот не смотрит в ответ. Но когда Артур уже готов покинуть кабинку, тот внезапно хватает его за руку. ― Сколько у тебя еще уроков? ― Два. ― Я подумал… мы бы могли сходить куда-нибудь после школы. Что скажешь? ― на его лице снова то умильное просящее выражение, и Артур уже знает, что не сможет ему отказать, да и не хочет отказывать. ― Куда, например? ― Ммм, кино? Просто прогуляться… Кафе? Куда захочешь. ― Ты приглашаешь меня на свидание, как какую-то девчонку? ― Артур саркастично поднимает одну бровь, но Альфред не слышит недовольства в его голосе, а потому кивает. ― Да… в смысле, я знаю, что ты не девчонка. И я не хожу на свидания с девчонками… и с парнями вообще-то тоже. В смысле, у меня было пара свиданий до того, как я переехал сюда. Но в этой школе, кроме тебя, мне никто не нравится, так что… И я потратил три недели, чтоб следить за тобой, но так и не выяснил твой номер телефона… Артур считает, что Альфред очарователен, когда выдает всю эту бессвязную чушь. Возможно, он не самый удачливый сталкер, но он только что признался ему в симпатии, и Артур хочет, черт, он действительно хочет, чтоб это что-то значило. Больше, чем мимолетная влюбленность, которая исчезнет без следа. Он с улыбкой достает свой сотовый, готовясь записать номер Альфреда в ответ. Не зря же он сам не спускал с него глаз в течение месяца.