***
С Ранмару мы так ни разу и не поговорили. Проходили мимо друг друга, будто и не знакомы вовсе. Но порой, я все-таки чувствовала, как он оборачивается и долго смотрит мне вслед. Я же, прикусив губы, так ни разу и не обернулась, а прибегая в комнату, падала в объятия одного из братьев и долго рыдала, выплескивая все, что накопилось во мне. А день моего отъезда все неумолимо приближался. Я сидела над бумагами, которые должны были стать финальными песнями для STARISH и «Ночного квартета». Автоматически водя ручкой по листу, поймала себя на мысли, что пишу его имя. - Ранмару, - прошептала, глядя на красиво выведенные буквы, взятые в большое сердечко. – Черт бы тебя побрал! Приду-у-у-урок! – провыла, утыкаясь носом в столешницу. - Опять ты ревешь, - вздохнула вошедшая Валери, Нанами прошмыгнула следом, аккуратно закрыв за собой дверь. - Не опять, а снова, - вяло огрызнулась, размазывая слезы тыльной стороной ладони. – Как только я поняла, что до потери пульса люблю этого кретина, так все… Слезы сами собой идут. - Не оправдывайся, - вздохнула подруга, протягивая мне свежеиспеченный маффин. – Лучше скажи: как твои песни? - Каюсь, не готовы, - и стыдливо посмотрела на Харуку, та ободряюще улыбнулась и похлопала меня по плечу. - Ничего страшного, время еще есть. Да и тебя понять можно, с Куросаки дела не ладятся. - Да вот в том то и проблема, что Юмелия никогда личные дела с работой не мешала, - будто самой себе пробормотала Валери, разглядывая свои идеально отманикюренные ноготки. - Ну знаешь ли… - возмущенно выдохнула я, но тут же сдулась. «А ведь точно, кроме братьев и Валери, никто не в курсе, что через два дня мне придется уехать». На душе тут же стало тоскливо, что хоть волком вой. И что же мне делать? Ни песни, ни настроения, ни Ран-Рана под боком. А я не могу! Ну вот просто не могу взять и уехав, так ничего ему и не высказав! - Кажется, я все-таки сошла с ума, - прорычала, сжимая кулаки. Ручка, зажатая в руке, предупреждающе затрещала. А вот Валери незамедлительно откликнулась: - Да тут и без «кажется» все понятно. Ну спасибо, подруженька, умеешь же ты постебаться! А сама то, когда рядом с Виктором, чего так лыбишься, да на студенток, косящихся на него, рычишь? Горестно простонав, прикрыла глаза. Девчонкам то хорош-о-о-о, у них хоть парни адекватные. По крайней мере, за своего брата точно могу поручиться. В принципе, он вообще из нашей семейки самый нормальный. На втором месте обычно стоял Люк, но в связи с последними событиями, думаю, что его планка малесь снизится. Как вернулись из больницы, так он все вздыхает и взгляд отводит. А все почему? Потому что он втрескался в парня! Нет, я конечно рада, что его страсть к бывшей девушке поутихла. Но… А в прочем, флаг ему в руки, как говорит Валери. Если он будет счастлив, то пусть хоть с инопланетянином встречается. Надо бы у Кая незаметно выведать, что он о моем братишке думает. Но, зная характер Люка, могу с уверенностью заявить, что он несчастного Кая быстрее совратит и уложит в постель. Кстати, о ней родимой… Чувствуя, как неумолимо начинаю краснеть, уткнулась лицом в ладони. Господи, о чем я только думаю! Никогда раньше о таких непристойностях не думала. А все этот паршивец Ранмару с его недвусмысленными намеками! Совратил несчастную меня, а я теперь мучаюсь от собственных мыслей. Допрыгалась называется… - Юмели-я-я, боюсь даже предположить, что на сей раз взбрело в твою светлую головку, что ты так покраснела, - пробормотала подруга, на всякий случай, перекрестив меня. А затем, подумав, перекрестилась сама. - Вот и не предполагай, - вздохнула, приняв свой прежний цвет лица. Зато, кажется, у меня созрела идея для написания песни… - Эврика! – заорала, подскочив на стуле. Валери сшиб ультразвук, и она эффектно рухнула с кровати. Нанами лишь съежилась и зажала уши. - Совсем с дубу рухнула! – не хуже моего заорала Валери, потирая несчастные ушки. - Да-да, - отмахнулась я и принялась усердно выпихивать девчонок из комнаты. – Идите, идите! Мне работать нужно. И как только захлопнулась за ними дверь, подскочила к креслу, при этом проехав на полу, как по льду. Хищно ухмыляясь, достала пару новых тетрадей и ручек. «Начнем, пожалуй», - хмыкнула, принимаясь строчить мелодию песни.***
Я стояла перед кабинетом директора Саотомэ. Вот уже почти двадцать минут. Пардон, двадцать одну… И все никак не решалась войти. С тех пор, как я прибыла сюда, директор не попадался мне на глаза. Но меня не покидало настойчивое чувство, что он следил за всеми нашими передвижениями с высоты птичьего полета. А что? От сумасшедшего Блистательного всего можно ожидать. Например, взрывчатки на пороге собственного кабинета… Мда. - Саотомэ, это Рокс, - наконец набравшись смелости, коротко постучала я в дверь. Мне никто не ответил. Ну, молчание – знак согласия. Верно ведь? Поэтому, не особо церемонясь, вошла в кабинет без должного приглашения. К моему собственному счастью, на пороге меня никаких сюрпризов не ждало. Угу, пока я не подняла голову вверх… - Ой, мамочки! – пискнула, со всего маху приземляясь на пятую точку. – Директор! – возмущенно завопила я, - не нельзя же так людей пугать! А я то все удивляюсь: почему в шоу-бизнесе одни чокнутые. Но теперь догадываюсь, кто всему этому безобразию посодействовал. - Ну-ну, моя звездочка, не злись, - лучезарно, как обычно, улыбнулся он. Приземляясь на батут, установленный прямо возле его письменного стола. У меня нервно задергался глаз, но все-таки нашла в себя силы натянуть дежурную улыбку. - Уважаемый, я, конечно, – звездочка, но не ваша. Директор скорбно развел руками: - Увы! Ну-с… Какую радостную весть ты мне принесла? Я задумалась, не зная, с чего начать. И, не смотря на то, что Саотомэ смотрел на меня яркими искристыми глазами, полными предвкушения… Мое сознание говорило о том, что он уже давно все знает. Как не прискорбно. Тяжело вздохнув, сползла обратно на пол и, скрестив ноги по-турецки, исподлобья посмотрела на мужчину. - Саотомэ, пожалуйста, мне и без того плохо. Поэтому, давайте без предисловий. - Ну, так что? – спросил вмиг посерьезневший директор. Выудив из сумки папку с бумагами, кинула ее на стол. - Я выполнила третью четверть своего уговора, - мрачно смотря на мужчину. – Им осталось лишь исполнить, и они готовы. Нахмурившись, он начал сосредоточенно изучать содержимое папки. Там было все: от начальных наших песен до завершающих, которые они должны будут исполнить завтра на записи. А также мой контракт на то, что я с братьями являюсь наставниками двух групп. - Но ведь месяц еще не истек? – недоуменно воскликнул он, ткнув мне на дату. Я улыбнулась. Улыбка получилась хоть и уставшая, но все-таки искренняя и дружелюбная. Почти. - О, поверьте мне! Они готовы. В конце концов, не зря мы с братьями столько сил угрохали на их обучение. Не бойтесь, ничего с вашими драгоценными идолами не станет. Ни один участник не будет отчислен из группы. - Ты все-таки поставила работу превыше своих чувств? – уточнил он с внезапной горечью в голосе. В горле встал противный ком. Ну зачем… Зачем еще и он поднял эту тему? Чем я заслужила это?! Сглотнув, все же ответила: - Я не отказываюсь от своих чувств и никогда не откажусь. Но сейчас мое место на сцене вместе с моими братьями. Если я этого не сделаю, то потеряю себя. И сама удивляюсь, насколько уверенно и сильно прозвучал собственный голос. А главное – я сказала правду. Все до последнего слова – было правдой. Саотомэ еще долго, изучающе смотрел на меня, пытаясь понять что-то. Ха, наивный! Я и сама-то себя не понимаю, куда уж другим понять меня. Хотя, нет… Есть все-таки один человек, понимающий меня с полуслова… нет, с полу взгляда. И сейчас мне больше всего на свете хочется увидеть именно его. Но не сегодня, все завтра. Вздохнув, я развернулась и твердым шагом пошла к двери. Уже взялась за ручку, когда вспомнила то, что так и не успела сказать. Не оборачиваясь, прошептала, зная, что директор Академии слышит меня: - Знаете, влюбляться – не грех. Чем плоха любовь между композитором и певцом? Попробуйте пересмотреть правило и увидите результат. Я давала им свободу чувств и завтра докажу, что мой метод намного эффективней, чем когда вы поставили ограничения. Подумайте над этим на досуге. Я резко выскочила за дверь, по которой тут же сползла, прислушиваясь. По ту сторону тихонько рассмеялся мужчина и, явно зная, что я под… кхм, слышу сквозь стену, произнес: - Действительно, чем плоха любовь композитора и певца, когда одна такая любовь подарила пять замечательных и, безусловно, талантливых детей? Чувствуя, как улыбка расплывается на моем лице, прошептала одно единственное слово. Поднявшись, отряхнула попу и бодрым шагом зашагала к себе в комнату, где меня ждала Валери, ожидая результатов. Завтра предстоял трудный и насыщенный день, но, увы, он должен был стать завершающим. А сейчас, мне нужно было хорошенько выспаться.***
Распорядок дня начался не очень весело. Сперва пришлось упаковывать вещи, оставив лишь самое необходимое. Затем уточнять время посадки на самолет. Позвонив маме и папе попрощаться… ну, в результате общение продлилось почти два половиной часа. Долго и рьяно уговаривала их ни о чем не говорить Куросаки. Столько мороки, столько мороки… Печально оглядев уже полюбившуюся мне комнату, завалилась на кровать и тут же отрубилась. Проснувшись уже к вечеру, побежала одевать, с утра приготовленную, одежду. Виктор и Люк уже вовсю готовились к последним приготовлениям, между тем, как Анри и Теодор умудрялись заучивать текст песни и чистить зубы. Надев черное платье с ассиметричным подолом и бежевые босоножки на высоком каблуке, довольно тряхнула чуть отросшими, ниже плеч, волосами. - Готова, сестра? – спросил Виктор, заботливо кладя руку на мое плечо. - Как никогда, брат, как никогда, - выдохнула, накрывая своей ладонью его прохладную руку. Люк, Тео и Анри подошли к нам без лишних слов и обняли. Так мы и простояли в полной тишине, наслаждаясь теплом друг друга, и чувствуя биение пяти сердец. - Пора, - прошептал старший, первым разрывая объятия. – Ensemble? 2 - Jusqu'à la fin! – хором отозвались мы на родном языке матери, французском. 3***
Я оглядела всю собравшуюся компанию. В зале были все студенты, директор, учителя и сами виновники торжества. Искоса поглядев на каменные лица с улыбкой, поняла, что уроки самообладания не прошли даром. На лицах STARISH не дрогнул ни единый мускул, ничто не выдавало их волнения. Но мы-то с братьями догадывались, что парни очень сильно переживают. «Неужели группу расформируют? Неужели мы пойдем порознь?», - буквально кричали их сердца. Нанами стояла рядом с Валери и Томотикой, напряженно сжав кулачки. Сегодня Тео и Анри успели заплести ее короткие волосы в, на удивление, пышную косичку, ложащуюся на шею. Лицо каменное, губы плотно сжаты. Едва удержалась от того, чтобы не усмехнуться. Я ведь помнила, какой она была в первый день нашего знакомства: заикающаяся, неуклюжая, вечно краснеющая и извиняющаяся девчонка. Теперь любой мог сказать, что Харука изменилась. Не знаю, наша ли вина, или ее собственная инициатива, но все равно изменения пошло в лучшую, на мой придирчивый взгляд, сторону. - Юмелия, - прошипел, ткнувший меня локтем, Люк. Я вздрогнула. «Вот черт, прослушала всю пламенно-серьезную речь Виктора», - мысленно дав себе подзатыльник, выступила вперед. Все присутствующие замерли, затаив дыхание. - Итак, называю нынешний состав группы STARISH и группы «Ночной квартет», - громко и отчетливо начала я. – тот, чье имя будет названо, попрошу встать рядом со мной. Еще раз окинув взглядом всех собравшихся на сцене, столкнула с красивыми гетерохромными глазами. Куросаки пристально смотрел на меня, а я на него. «Позже», - произнесла я одним взглядом, и он понял. Какая неожиданность! - Ичиносе Токия. Тот вздрогнул и быстро подошел ко мне, встав по правую сторону. Улыбнувшись уголком губ, продолжила: - Аи Миказе, - участник «Ночного квартета» встал по левую сторону, смотря на меня недоверчивыми глазами. Ха! Я еще и не такое вытворю! – Курусу Се. Несчастный парень наверно едва сдержался, чтобы не свалиться от облегчения. Но профессиональная выдержка не позволила ему потерять лицо перед толпой. - Иттоки Отоя и Дзингудзи Рэн, - оба присоединились к своим товарищам, начиная хмуриться. «Что происходит?», - читалось у них в глазах. Улыбка на моем лице стала шире. – Ранмару Куросаки и Хидзирикава Масато. Недоумевающий взгляд Ран-Рана, и внезапная догадка, озарившая его лицо. Да, дорогой, ты все верно понял. Но прошу, молчи. Пока молчи… - Синомия Нацуки и Рейдзи Котобуки. Я подняла свой взор, и теперь все смогли рассмотреть смешинки в моих глазах. - Айдзима Сэсиль и Камус, идите уже, наконец, к вашим группам. Не стойте, как истуканы, - последнюю фразу добавила уже тише. Боже, мне показалось, что парни и все остальные вообще все это время не дышали. Се от облегчения вообще разлегся на полу. Осталось лишь покричать: «Мы живы! Живы мы!». - Интриганка чертова, - беззлобно выдохнул Камус, повиснув у меня на плече. Я ободряюще похлопала его по спине. В зале послышались хлопки. Сначала редкие, а затем все чаще и чаще, пока зал полностью не заполнился аплодисментами. Послышались свистки, выкрики, подбадривания и вскоре все переросло в настоящий шум и гам. Улыбнувшись, подмигнула братьям. Те, показав знак «ОК» , поспешили занять свои места в зрительном зале. - Тише, тише, - сделав пару успокаивающих жестов, заставила зрителей убавить громкость. – Как вы все видите: обе группы сохраняют свой прежний состав. Но… - выдержав должную паузу, продолжила: – Их музыка все-таки изменилась. Многие наверняка сейчас спрашивают себя: «Почему? Что не так?». Но, увы, я не смогу ответить вам на эти вопросы. Поэтому вы просто должны послушать. Но не ушами, как вы все привыкли, а сердцем. Подбежав к ошалелым парням, быстро забормотала им, перебив возмущенные вопли: - Знаю, что вы не подготовлены. Но вспомните все, чему я вас учила и то, чему вы научились сами. Помните наше первое занятие, когда я просила найти вас свою музу? Именно это вы и должны сейчас сделать. Ничто не заставит вас спеть плохо, если вы чувствуете ее присутствие. Почувствуйте эту музыку сердцем и тогда не ошибетесь. Если вам удастся это сделать, то она станет вашей песней. Удачи, ребята! – повернувшись к зрителям воскликнула. – Думаю, сперва мы послушаем и оценим наших маленьких идолов. Встречайте – перерожденные STARISH! Парни не растерялись и, лишь мельком взглянув на сунутые им слова, встали по своим местам. Я резво спрыгнула со сцены и подбежала к Анри и Тео. - Перерожденные? – прошептали близнецы, искоса взглянув на меня. - Мы – перерождение музыкантов прошлого, а они – перерождение самих себя. Братья не стали уточнять смысл моей странной фразой. Все должно было свершиться сейчас. Сию минуту. Токия встал у микрофона, как главный исполнитель. Сэсиль сел за барабаны, а Рэн пристроился на бэк-вокал. Се и Нацуки, нет… теперь уже точно Сацуки, схватились за скрипки. Отоя с любовью погладил гриф гитары, ну а Масато провел тонкими пальцами по клавишам синтезатора. - Давайте, ребята, - прошептала я, и тут же зал оглушило музыкой. «Secrets» («Секреты») I need another story (Я хотел бы прожить жизнь по-иному) Something to get off my chest (И сбросить груз с моей груди.) My life gets kinda boring (Жить надоело…) Need something that I can confess (Мне есть в чем признаться,) Til' all my sleeves are stained red (Пока я руки не запятнал в крови) From all the truth that I've said (От всей правды, которой я сказал.) Come by it honestly I swear (Я честен, я клянусь,) Thought you saw me wink, no (Думаешь, я закрыл на все глаза, неправда,) I've been on the brink, so (Я нахожусь на срыве, так что…) Я прикрыла глаза, ощущая, как голоса и музыка сливаются в одно целое. «Нет, все-таки, я в выборе песен никогда не ошибаюсь. А вы, Саотомэ… Вы были правы на счет этих ребят, ибо я предсказываю, что их ждет успех. Их – перерожденных STARISH!». So tell me what you want to hear (Скажи, что ты хочешь услышать) Something that were like those years (Что-то, что напоминает о тех годах.) Sick of all the insincere (Как надоела вся эта фальшь!) So I'm gonna give all my secrets away (Поэтому я выдам все свои секреты…) This time, don't need another perfect line (На этот раз я обойдусь без оптимального решения.) Don't care if critics never jump in line (Мне даже все равно, если критики никогда не врубятся.) I'm gonna give all my secrets away (Я собираюсь раскрыть все свои секреты…) - I'm gonna give all my secrets away (Я собираюсь раскрыть все свои секреты,)/ All my secrets away, All my secrets away (Все свои секреты, все свои секреты…) … - в последний раз пропел Токия, и музыка смолка. 4 Я, не переставая ласково улыбаться, вынырнула из мира нирваны. - Вы справились, ребята… - прошептала тихим, едва различимым голосом. Но мой шепот утонул в радостных, возбужденных восклицаниях. Кричали все: директор, зрители, учителя… А мы что? А сидели с братьями, прислонившись друг к другу, чувствуя, как тепло музыки согревает наши сердца. Нет они – не вторые мы, они – другие. Просто другие, не похожие ни на кого. - Виктор, пожалуйста, - положа ладонь на его руку, умоляюще заглянула ему в глаза. Тот поморщился, но кивнул. Знаю, он никогда не любил показывать эту свою сторону. Скрипка – моя жизнь, не его. Но сейчас другого выхода не было. «Но почему он, а не ты?», - спросило мое непонимающее сознание. «Потому что не смогу», - легко ответила я, смотря, как брат под недоумевающие взгляды берет в руки скрипку. Он вообще парень у нас талантливый, пожалуй, даже меня переплюнет. Тяжело вздохнула, все-таки Виктор больше походит на отца, нежели на старшего брата. Куросаки встал возле микрофона и взял свою излюбленную гитару. Аи пристроился у синтезатора, удивленно изучая текст песни. Камус должен был стать бэк-вокалистом, но все-таки и ему досталась гитара. Котобуки, одобряюще мне подмигнув, пошел к ударным. Виктор резко выдохнул и, смотря в прострацию, поднес к плечу скрипку. Ран-Ран посмотрел на меня и только на меня(!), внезапно улыбнулся. И вновь музыка накрыла нас с головой… «Apologize» («Поздно просить прощения») I'm holding on your rope (Ты протянула мне верёвку, и я держусь за неё,) Got me ten feet off the ground (Вися в десяти футах над землёй.) And I'm hearing what you say (Я слышу, что ты говоришь,) But I just can't make a sound (А сам не могу издать ни звука.) You tell me that you need me (Ты говоришь, что я нужен тебе,) Then you go and cut me down (А затем берёшь и обрезаешь верёвку.) But wait... (Хотя подожди...) You tell me that you're sorry (Ты говоришь, что тебе жаль?) Didn't think I'd turn around and say. (Но ты не думала, что я обернусь и скажу...) Я застыла, не в силах оторвать от него взгляд. Как-то Валери сказала мне, что Куросаки похож на всех богов войны – Ареса, Марса, Сета… Да я и сама так считала, но сейчас передо мной был не бог, а обычный парень. Голос Ранмару… Я слышала его разным: холодным и безразличным, нежным и страстным, печальным и задорным. Но вот никогда не слышала его таким… таким разнообразным! Как человек может совместить в себе и печаль, и злость, и любовь одновременно? That it's too late to apologize, it's too late (Что слишком поздно просить прощения, слишком поздно...) I said it's too late to apologize, it's too late (Я сказал: слишком поздно просить прощения, слишком поздно...) I'd take another chance, (Я бы дал тебе ещё один шанс,) Take a fall, take a shot for you (Я бы проиграл этот бой, приняв удар на себя,) And I need you like a heart needs a beat (Ведь ты нужна мне, как воздух) (But that's nothing new) ((Хотя для тебя это не ново).) Yeah yeah (Да, да.) Я прикусила губу. «Черт, пора бы перестать иметь привычку сочинять песни и от них же рыдать», - посоветовал внутренний голос, вытирая выступившие слезы платочком. Что-то в последнее время все чаще и чаще начинаю соглашаться с ним. Повзрослела что ли? Да не приведи боже! А Куросаки продолжал пожирать меня глазами, ну я уже просто не знала куда спрятаться и как освободиться от его «плена». I loved you with a fire red, (Моя любовь была алым пламенем,) Now it's turning blue (Но теперь оно постепенно угасает.) And you say (Ты говоришь) Sorry like an angel (Таким невинным голосом: "Извини",) Heaven let me think was you (А когда-то я ведь, правда, думал, что ты послана небесами,) But I'm afraid (Но боюсь...) It's too late to apologize, it's too late (Что слишком поздно просить прощения, слишком поздно.) I said it's too late to apologize, it's too late (Я сказал: слишком поздно просить прощения, слишком поздно.) 5 Ну все, ежели я ему еще раз (или он мне) скажу (скажет), что ненавижу (ненавидит) его (меня), то, ей-богу, постригусь под ежик (или просто на просто придушу парня, дабы не мучиться). А я и не заметила, когда затихла музыка, как молчала публика. А потом… потом были овации, даже более сильные и жаркие, чем предыдущие. Валери, со слезами на глазах, бросилась на шею к, изрядно уставшему, но довольному собой, Виктору. Харука позволила себе, наконец, расплакаться. А Отоя со счастливой улыбкой, закружил ее в воздухе, от чего девушка счастливо засмеялась. Учителя и директор вздохнули с облегчением. Кажется, и им нервы я изрядно подпортила своей интригой. А мы с Куросаки молчали смотрели друг на друга, не в силах заговорить. Саотомэ подлетел ко мне неожиданно и, схватив меня за руки, затряс. - Потрясающе, Юмелия Рокс! Ты превзошла все мои самые смелые ожидания, - и уже тише добавил, - я учел твои замечания и думаю, что правила стоит все-таки пересмотреть. - Спасибо, - выдавила я из себя нечто, похожее на улыбку. - Может, и вы нам что-нибудь споете? Что-нибудь энергичное? – хитро уточнил он, сверкнув глазами. - Я не думаю, что… - но договорить мне не дали братья, повиснув на шее. - Да ладно тебе, Юмелия, ай-да споем! – состроил умильную мордашку Анри. - Ну пожа-а-а-алуйста! – принялся клянчить Тео. - Действительно, Юми, - улыбнулся Люк, демонстративно тряхнув гитарой. Я пораженно подняла вверх руки и первая запрыгнула на сцену. Близнецы за спиной издали радостное «йес!». Виктор свистнул, чтобы приглушили свет. Тихо шепнув братьям, что исполняем «Верни меня к жизни», хрустнула шеей и уверенно взялась за микрофон. На лице сама собой расплылась ухмылка. Ну что? Повеселимся? («Bring Me to Life») («Верни меня к жизни») How can you see into my eyes like open doors «Как ты можешь смотреть в мои глаза, как в открытые двери,) Leading you down into my core (Ведущие в самую глубину моей души,) Where I’ve become so numb (Которая оцепенела.) Without a soul my spirit sleeping somewhere cold (Опустошённый, мой внутренний мир будет спать где-то мёртвым сном,) Until you find it there and lead it back home (Пока ты не найдёшь мою душу и не приведёшь её обратно.) Грохнула музыка, и яркий свет осветил нашу группу. Мы с Люком запели припев, чередуя голоса. ((Wake me up)) ((Разбуди меня)) Wake me up inside (Разбуди меня изнутри.) ((I can’t wake up)) ((Я не могу проснуться)) Wake me up inside (Разбуди меня изнутри.) ((Save me)) ((Спаси меня)) Call my name and save me from the dark (Назови меня по имени и выведи из темноты.) ((Wake me up)) ((Разбуди меня)) Bid my blood to run (Сделай так, чтобы моя кровь снова текла по жилам,) ((I can’t wake up)) ((Я не могу проснуться)) Before I come undone (Прежде, чем я окончательно погибну.) ((Save me)) ((Спаси меня)) Save me from the nothing I’ve become (Спаси меня от «ничто», которым я стала.) 6 Ну что, Ранмару, почувствовал себя в моей шкуре? Он пел мне, но сейчас настала моя очередь петь ему. И так каждый раз, стоя на сцене, я чувствовала связь. Нить, соединяющую меня и братьев в одно целое, в одну музыку. Мы всегда выкладывались на полную, всегда дополняли друг друга. Но сейчас, глядя на Куросаки, чувствовала, что нам не хватает его… Нет, не нашей группе, а моему сердцу. Связь между мной и Ранмару крепка, как и между мной и братьями. Я – голос своей группы, а он – голос моего сердца. Музыка шести сердец – вот как это называется! А потом все закончилось. Убрав мокрую челку с лица, чувствовала, как радость наполняет меня изнутри. Проникает в каждую клеточку моего тела. Уже не видя никого вокруг, кроме Куросаки, легким шагом подошла к нему и, встав на носочки, поцеловала так, как никогда прежде. Плевать на все обиды, плевать на то, что он говорит. Я люблю его таким, какой он есть! Холодного, грубого, язвительного, но такого родного, заботливого и нежного… Куросаки Ранмару. Под общий шум, мы незаметно выскользнули из зала, оставив их там развлекаться. Знаком велев Рокс помалкивать, провел ее по темным коридорам и остановился возле своей личной комнаты. Но тут же замер, как-то не уверенно глядя на нее. Что я, собственно говоря, делаю? Но Юмелия, кажется, прекрасно осознавала всю ситуацию. Встав на цыпочки, притянула меня за воротник рубашки, привлекая к себе. Вся невинность и нежность поцелуя пропала, когда я взял дела в свои… кхм, губы? Не разрывая поцелуя, распахнул дверь и приподнял девушку. Юмелия, резво обхватила меня ногами, запуская свои тонкие пальчики в мои волосы. Я, не контролируя себя, зарычал. «Черт, Рокс, ты меня с ума сводишь!», - шепнул возбужденный от желания разум. Тут ее рука резко пришлась мне за затылок. Зашипев от боли, едва не уронив эту дуру мелкую, но наткнулся лишь на сверкающие мстительным гневом глаза. - За что? – взвыл, свободной рукой потирая ушибленное место. Черт, что ж у нее руки такие тяжелые? - За твои слова, мерзавец, - не хуже дикой кошки прошипела она. – Тогда в больнице. И замахнулась для следующего удара, но, резко перехватив ее кулачок, улыбнулся. Нагнувшись прошептал на ухо разбушевавшейся девушке: - Повторяешься, малышка. - А ты отпусти, - посоветовала она, кусая припухшие от поцелуев губы. – И я наглядно продемонстрирую, чего еще не было. - Ну уж нет, ведьма рыжеволосая… Это я покажу, чего еще не было. - Ты… - но возмутиться ей не дал, резко дернув ткань платья в разные стороны. Та разбавила наступившую тишину тихим треском. – Ты спятил что ли? – сдавленно пискнула она. Вот и напор весь поубавился. - Спятил, - ответил, тяжело вздохнув. Легко, едва ощутимо касаясь губами нежной кожи шейки, спускаясь на ключицу. – Но ведь признаю это, - спустив тонкую лямку ее бюстгальтера, принялся целовать плечи и верхнюю часть обнаженной груди. – А ты? – ну нет, интересно же все-таки. - Я? – девушка задумалась, дрожа всем телом. А я довольного улыбнулся, понимая, что дрожит она отнюдь не от страха. – Я тоже, кажется, спятила, - выдохнула, прижимаясь ко мне. – Из-за тебя, между прочим! – и осуждающе ткнула в меня пальцем. Ничего не ответил, предпочитая заткнуть ей рот поцелуем. Юмелия расслабилась, кажется, даже все обиды забыла. А я же уже просто не мог ничего с собой поделать. Желание захлестнуло меня с головой, и я уже готов был кричать о том, что действительно люблю и хочу эту наглую, упрямую, нахальную… любимую и родную девчонку. Не помню, как добрались до кровати, не прерывая объятия. Помню лишь треск разрываемой рубашки и то, как посыпались на пол пуговицы. А дальше… дальше последовало наслаждение, прерываемое тихими, но сладкими стонами девушки и моим собственным рычанием.***
- Я кушать хочу, - проворчала Рокс, продолжая лежать на животе, лишь голову удосужилась повернуть. - Ты издеваешься? – спокойно, но для приличия не помешает возмутиться. - Почему же? – искренне изумилась девушка. Ага, «искренне», как же. – Если я действительно кушать хочу. И если «кушать» сейчас не будет, а то это перерастет в «жрать». - Юме-е-е-елия! – простонал я, откидываясь на подушки. – Я тебе поражаюсь. Тебе в любви признаются – ты говоришь, что жрать хочешь, после поцелуя говоришь то же самое. И вот пожалуйста! После секса – опять жрать! Сколько в тебя вмещается, чудовище мелкое. - Пока что не «жрать», а лишь кушать, - поправила она, улыбнувшись. Но увидев мою мрачную мину и вовсе рассмеялась. – Да не дуйся ты так! Просто я не знала, что это так выматывает, поэтому хочу восполнить свой организм запасом питательных веществ. - Так я разве что-то против говорю? – усмехнувшись, потрепал ее по голове и, надев штаны, вышел. Вернулся с целым подносом еды, который девчонка опустошила всего лишь за двадцать минут. - Кстати, - вдруг вспомнила она, а затем обиженно добавила. – Почему всем тебя Ран-Раном можно звать, а мне нельзя? - Потому что от твоего «Ран-Ран» мне хочется тебя в три раза сильнее, - хищно улыбнулся я, запечатав на ее губах легкий поцелуй. Дальше последовали разговоры, прерываемые объятиями и поцелуями. Ну, а потом Рокс уснула у меня на груди, мирно сопя. Улыбаясь, принялся легонько поглаживать ее по мягким, как шелк волосам. Девушка ласково улыбнулась во сне, по крепче обхватив меня рукой, единственное, что не мурчала. Размышляя о ней, о сегодняшнем дне в целом, не заметил, как уснул. А утром…***
В который раз тупо перечитываю оставленную девчонкой записку, отказываясь принимать ее смысл. Раздавшееся рычание напугало даже меня. Хотя и не сразу понял, что рычал именно я. От бешенства и злости. Сорвавшись с места, рванул в ее комнату. Та оказалась заперта. Как и предполагалось. - Р-р-р! Что б тебя! – рявкнул, саданув по, ни в чем неповинной, стене кулаком. Боль от содранной кожи немного привела в сознание. Вновь побежав, очутился в холле. Мрачные и взволнованные парни из STARISH наводили на плохие мысли. Те уставились на меня, я уставился на них. - Где. Она? – тихо и от того более угрожающе. – Где эта тварь мелкая?! - Уехала, - ответил за всех Токия безжизненным голосом. – Вместе с братьями. Забрала вещи и села в такси. - Когда? – хрипло, не узнавая своего голоса. - В семь утра, - Ичиносе окончательно помрачнел. - И даже нормально не попрощалась… - прошептал, оседая на пол. – Что за дурная девчонка? Запрокинув голову, откинулся на стену. Руки сами выпустили послание, оставленное Юмелией.«Ран-Ран, прости, что не сказала раньше, но мне вновь нужно уехать во Францию. Знаю, что ты сейчас чувствуешь, но пойми, что по-другому нельзя. Куросаки, я очень люблю тебя и буду думать о тебе каждую секунду. И, поверь, моя любовь к тебе не угаснет ни на миг. Я вернусь, обязательно вернусь к тебе, если, конечно, после моего подлого бегства ты еще захочешь меня видеть… И да, эта ночь – была самой прекрасной в моей жизни. С наступающим Днем Рождения, Ранмару! Твоя: мерзавка, малышка, горе луковое, чудовище, рыжеволосая ведьма. Юмелия».