Спаси меня, моё везение

Хочу иметь панцирь. Ведь даже моё тело стало мягким, как у улитки.

      Сегодня, в очередное утро этой серой, бессмысленной жизни, солнце небрежно бросает свой луч на моё лицо, напоминая мне, что сладостное забытие, когда меняются лишь бока, на которых я лежу, безобразным образом закончилось. «Время просыпаться», — словно посчитав, что утро недостаточно испорчено, пищит под ухом будильник.       — ДжунХон, ты встаёшь? — зовёт меня мама, и я собираю всю выдержку, которая успела вместе со мной проснуться, в кулак и как можно тише кричу, что да.       «О, привет, тленная жизнь, я снова в течении твоих пепельных будней», — как-то слишком поэтично приветствую сие недоброе утро я по пути в ванную. Вообще, утром в голову всякая чушь лезет. Стоишь, зубы чистишь, а в голове что-то на типе: «Почему не говорят губки?; если ледники растают, куда побегут жители Венеции и буду ли я сам жить с пингвинами в таком случае?» Поэтому голову следует занимать с утра. Кто-то в таких случаях тихонько включает себе музыку и уже под неё даёт мозгу пуститься во все тяжкие со вселенскими вопросами мироздания (хотя про губок это действительно ин… Ой, ДжунХон, просто умывайся!). Я же мысленно настраиваю себя на день и обдумываю планы. Но — не хотелось бы вас огорчить — нет, они не о походах в кино, секциях, кружках и прочем. Как бы маньячно не прозвучало, но они об убийстве. Причём убийстве самого родного мне, близкого и понимающего человека — меня.       О, да, давайте, начните меня переубеждать, что жизнь прекрасна, что она пахнет полевыми цветами и вы реально радуетесь своему существованию, при этом не плача по вечерам в подушку от усталости и безысходности (ну, или потому что Васька с соседнего подъезда вчера не сказал «Здравствуй» при встрече, кто вас там разберёт). И даже не спрашивайте, почему я хочу это сделать: подумайте сами, оглянитесь на то, в каком мире мы живём. Дети, если им посчастливится остаться с родителями или вообще родиться, уже не верят в чудеса. Подростков с их наивными мечтами и радужными надеждами на светлое будущее ломают и превращают в бездушных монстров, не видящих смысла во всём, что их окружает. Конвейер моральных уродов, которых прогнули под рамки системы. Годам к двадцати каждый в душе, как город после бомбёжки. Эгоизм вышел за рамки дозволенного и теперь разрушает всё, к чему имеет отношение. Скандалы, желчь сплетен, приближающиеся войны, вечные кризисы, болезни, — да, определённо есть чему улыбнуться утром.       — ДжунХон, опоздаешь! — кричит мне мама, пока я плетусь завтракать.       И не надо осуждать меня, каждый из нас волен делать со своей жизнью всё, что считает нужным. Правда вот я, наверное, один такой. Не в смысле единственный на планете депрессивный нытик, которому не нравится его скучная жизнь и который решил «А закончу-ка я её; мам, а где у нас ложки для вскрытия вен?». Нет, сейчас вы говорите с уже девять раз неудавшимся суицидником. Да, хай-хай, всем привет, не рад вас видеть.       — Всё, я ушёл, — закрываю за собой двери я, направляясь прочь из дома. И зачем я так рано вышел? Ещё куча времени до начала занятий…       Знаете, есть такой мультфильм, «Магазинчик самоубийств» называется. Глупый, конечно, но я от души посмеялся над фразой продавцов, утверждавших, что их товары никогда не подводят: «Постоянным клиентам скидки». О, какая бы была у меня скидка, они бы разорились, ахах. А всё потому, что я жутко везучий на жизнь. И причём только на неё: на баскетболе мяч любит только мою голову, животные при моём появлении находят моё общество настолько неприятным, что сразу агрессивно настраиваются против меня, да и во всех остальных случаях для меня работает закон Мёрфи.       Решаю пройти большее расстояние, ибо время позволяет, и перехожу дорогу, даже не смотря по сторонам. И плевать, что горит красный, а толпы несущихся машин тут же возмущённо гудят клаксонами: ни один из автомобилей не задевает меня, как я вам и говорил. Но это в книгу неудачных суицидов заносить не будем…       Хотите знать историю моих неудачных попыток покончить с жизнью? Мне самому иногда смешно вспоминать о них. Когда я первый раз решился на самоубийство, я гостил у бабушки. Тогда ещё я сильно сомневался, а нужно ли мне это, как и вы все, думал, что жизнь наверняка стоит того, чтобы её прожить до конца, вне зависимости от того, насколько мне плохо сейчас. Я думал, думал, думал об этом, ходя вокруг стоящего в серванте тёмно-зелёного бутылька с нарисованным черепом, а потом разом решился и выпил всё до дна.       Сначала я, конечно же, не почувствовал ничего, была только мысль: «Я сделал это!» Потом пришёл страх: «А может, не надо было?» После в горле пересохло так, что стало трудно дышать; я закашлялся, упал на пол, меня охватила паника, однако вскоре прошло и это. Нет, я не ушёл в мирой иной, бросьте. Все эти сцены с трудностями дыхания оказались всего лишь моим самовнушением и прошли после одного стакана воды.       Вообще, самый первый опыт — самый интересный. До сих пор в памяти то, как я ходил бледный по дому бабушки, ждал судного часа своего, тайком даже всплакнул дурак. Но, обломлю вам удовольствие, забегу вперёд: я выжил. Обошлось всё очень просто и нелепо: простым расстройством пищеварения, хотя и очень-очень сильным. Не помню ещё на своей памяти настолько весёлой ночи наедине с сельским туалетом. Бабушка голову сломала перебирать в уме продукты в её стряпне на совместимость, и думать не думая, что придурок-внучок добрался до опасного бутылька, срок годности которого вышел, как я понял, ещё в детстве моей мамы.       Домой от бабули я вернулся, как ни странно, в приподнятом настроении и даже в хорошем расположении духа в школу попёрся: несколько дней ведь свято верил, что жизнь дала мне ещё один шанс, что я не должен его упустить и обязан измениться. Ощущения были необычные, ведь я знал, что должен был умереть, считал, что со мной произошло чудо. Однако положение моих дел, как бы я не старался смотреть на всё под другим углом, ничуть не изменилось, а в последствии ещё и моё положительное отношение к жизни совсем сошло на нет. Короче говоря, вернувшись к началу, я вновь решился наложить на себя руки. И во второй раз решил использовать более типичный и немного грязный метод: верёвку и мыло.       Необходимые мне предметы было найти не так уж и сложно: кусок мыла валялся под ванной, а верёвку я в кладовке откопал, оставалось только рассчитать время, когда никого не будет дома. Как сейчас помню, случай подвернулся почти сразу, во вторник, мои родители тогда уехали к друзьям в гости, поэтому как минимум до позднего вечера дом находился полностью в моём распоряжении. Решив на этот раз подготовиться основательней, я пропустил дополнительные занятия в школе, сходил в душ, приоделся в чистое, надушился дорогим папиным одеколоном и причесался — до сих пор не понимаю зачем, — написал короткую трогательную записку и потуже затянул на шее узел. Проблемы начались уже в тот миг: во-первых, я был слишком высок, поэтому орудия смерти пришлось подбирать очень долго — то моя голова по-глупому упиралась в потолок, то длины верёвки хватало на то, чтобы просто спрыгнуть и постоять с ней на шее. Во-вторых, я резко вспомнил, что не выключил обогреватель, а сжечь родительский дом не хотелось бы: я-то, может, и уйду, а они тут останутся — пришлось осторожно вылазить из петли и плестись в комнату. Ну и наконец уже злой я снова накинул на шею верёвку, сделал шаг и… это грёбаное творение какого-то рукожопа порвалось сразу же, как мои ноги оказались в воздухе! Я тогда даже не поверил в своё чёртово везение и думал попробовать ещё раз, правда, длины верёвки не хватило. Пришедшим родителям пришлось соврать, что у меня гостила девушка, ибо папин супердорогой одеколон и им-то используется крайне редко, и мне бы просто свернули за него шею. Я, конечно, хочу умереть, но не так. В общем, родители многозначно поулыбались друг другу и ни слова мне больше не сказали. Разве что отец потом провёл пару воспитательных бесед, о которых лучше умолчать, а то и вы в петлю полезете.       В третий раз я решил сделать всё наверняка: купил канистру бензина, щедро полился ею на пустыре и достал из кармана сначала спички, которые промокли и не захотели загораться, а после зажигалку, что валялась у меня в кармане на тот случай, если моё везение опять даст о себе знать. Мои руки дрожали, сердце бешено билось: уж от огня-то я никак не спасусь, я понимал это. Но! Зажигалка почему-то не хотела загораться! Что я только не пробовал делать, чтобы добыть огонь, даже камни друг о друга бил, но мне так и не удалось это сделать. В итоге пожизненный неудачник со счастливой аурой пошёл домой, воняя бензином на пол мили. Пришлось тогда маме наврать, что помогал другу чинить мотоцикл. И как эта женщина мне ещё верит?       Ну и, если вы ещё не устали, то слушайте про мой четвёртый раз! Уже тогда смерть стала делом принципа, и в тот раз я подумал умереть чисто как подросток: да, угадали, порезать вены. Вы думаете, наверное: «Хей, лох, ну что на этот раз у тебя пошло не так?». Не поверите, сам удивился исходу событий!       Купив в магазине самый острый из всех имевшихся ножей по бумаге — красивый такой, с красной ручкой — я выждал момент, когда останусь один, набрал себе ванну, навёл там пенки, набросал романтичных лепесточков роз, которые нашёл в тумбочке (не помирать же в простой воде, ну), лёг, на секунду даже забыв, что хотел сделать, и в предвкушении долгих раздумий над собственной жизнью поднёс лезвие к запястью, мимолётно подумав, что что-то было не так в этом ножике с голубой рукояткой. Раз — зажмурившись, провожу по коже ножиком, но…что за чёрт?! На руке и царапины нет, словно я купил игрушку! В общем, и в тот раз тоже не вышло: видимо, продавщица что-то перепутала, ибо лезвие было гладким и абсолютно безопасным даже для детей. Зато я принял замечательную ванну и получил странное предложение от увидевших в мусорнице лепестки родителей пригласить «мою девушку» на ужин. Чёрт.       Вхожу в класс, плюхаюсь на стул и осматриваю одноклассников. Ещё слишком рано, пришли не все, но даже из присутствующих никто не обращает на меня внимания. Всё как обычно: разбившись по группкам, сверстники сидят в кабинете, хохоча, а я плетусь вон, чувствуя себя лишним. Моё любимое место, наверное, как и у всех изгоев, вроде меня — крыша. Что самое интересное, я ни разу не пытался спрыгнуть с неё: если сентиментально, то это было как место, где я прятался от мира, которому я не нужен. Кстати, именно это я и обдумывал с утра. Почему бы и нет? Может, десятая попытка даст успех?       Осторожно подойдя к перилам и перенеся ноги по другую сторону, я всматриваюсь в даль города, где маленькими точечками проносятся машины. Вечная спешка, бег в никуда — вот что представляет из себя наша жизнь. Причём с каждым годом мы становимся всё быстрей, упуская из виду даже мысль о смысле нашего существования. Мы живём, чтобы дожить эту жизнь до конца и нарожать ещё толпы таких, кто проживёт до старости лет, умерев с сожалением о том, что ничего не успел за этот миг жизни. Гениально.       — П-парень? — раздаётся чей-то тихий голос за моей спиной. В слабом удивлении я осторожно оборачиваюсь, продолжая цепляться за перила. Да, я знал, что что-то должно было мне помешать.       Передо мной, испуганно глядя вперёд, стоит ничем не примечательная девушка, лицо которой я даже не видел никогда. Хм… Это почти первый человек, ставший свидетелем моей попытки умереть, причём в таком святом для меня месте. Забавно.       — П-парень, не делай глупостей, — заикаясь, мягко проговаривает девушка. — Что бы у тебя ни было, прошу, слезай. Я помогу тебе!       В ответ я заливисто смеюсь, как безумец.       — Ты? А чем ты мне поможешь? — резко оборвав смех, спрашивает меня паренёк. Его крашеные, почти серые волосы развеваются на ветру; он качается, и пальцы его слегка сползают с перил, заставляя меня вскрикнуть, однако парень не летит вниз, а всего лишь поворачивается ко мне лицом.       — Чем угодно, только, пожалуйста, слезай! — слёзно проговариваю я. Впервые я вижу человека, собирающегося покончить жизнь самоубийством. Ранее я наблюдала подобные сцены в кино, но никогда бы не подумала, что это действительно ТАК страшно смотреть на человека, висящего на краю здания.       — Чем угодно? — взметывается вверх его бровь. — Это чем же?       Я понимаю: он тянет время. Наверное, ему не так уж и хочется умирать, но кто-то довёл его до этого. Свои предположения я высказываю вслух и вновь в ответ получаю только смех: истеричный, издевательский, он больше смахивает на крик о помощи, как мне кажется.       — Значит, угадала? — вновь осторожно спрашиваю я, когда он успокаивается. — Это… девушка? Ты неудачно расстался?       — Эх, и почему же все постоянно твердят мне о девушках? Нет, это не из-за девчонки, так что ты мне бесполезна, — он вновь возвращается в исходное положение, поворачиваясь ко мне спиной, собираясь прыгнуть.       — Нет! Стой! — вскрикиваю я, подходя чуть ближе.       — Оставайся там, — предупреждает меня парень, поворачивая голову. Его брови хмурятся, а пальцы крепче сжимают перила.       — З-зачем тебе это? Если не из-за девушки то… У тебя, наверное, друзей нет, да? Это поправимо! Я могу…       — Ты правда хочешь знать? — спокойно произносит он, вновь переводя взгляд вдаль, и, пока паренёк отвлёкся, я делаю ещё один крохотный шаг вперёд.       — Да! Ты же собрался прыгать, в конце концов!       — Прыгать, пф… Я до этого на рельсы ложился.       — Ч-что? — я надеюсь, что ослышалась.       — То! — парень вновь меняется в положении, поворачиваясь ко мне. Его ноги чуть приближаются к краю. — Хэй, я же говорил тебе не подходить! — опираясь о перила, указывает на меня пальцем он. — А, впрочем, неважно, стой там. Тебе правда интересно, как я выжил?       «Наверняка ему просто хочется похвастаться, — думаю я. — Может, если я его уболтаю, снизу заметят то, что кто-то собрался прыгать? Или он сам добровольно слезет?».       Тихонько я киваю головой.       — Когда я лежал в ожидании, поезд был уже совсем близко. Я ждал минут пятнадцать, пока он подойдёт. Но эта железная скотина резко свернула на соседние рельсы! Не думаю, что водитель заметил меня, был вечер. Хотя это забавный опыт.       Я молчу, приоткрыв рот и во все глаза смотря на худощавую фигурку парня на краю, с ухмылкой-полуулыбкой рассказывающего о своей попытке умереть. Теперь меня пугает сам парень, а не то, что он делает. Появляется желание просто убежать.       — Хочешь узнать ещё об одной? — его заинтересованность темой разговора повергает меня в трепет. Я вновь киваю головой. — Однажды мы с родителями выбрались на пляж, и я подумал: «Хей, а почему бы и нет?» — и заплыл очень далеко от берега. Когда я обернулся посмотреть в последний раз на сушу, то увидел, что ко мне кто-то плывёт: времени терять было нельзя. Я нырнул и поплыл, поплыл как можно глубже, пока в моих лёгких совсем не кончился воздух… Но, едва я замер, меня кто-то резко потянул вверх. Я начал было сопротивляться, но этот кто-то крепко вцепился в мою руку. Когда мы уже почти оказались на поверхности, я рассмотрел своего спасителя — это была собака! Собака-чтоб-её-водолаз! Мы вынырнули, вдохнули, и я хотел было снова погрузиться в воду, но противная собачонка вцепилась в единственную на мне одежду, утягивая меня вперёд! Короче говоря, умереть она мне так и не дала. Ещё и трусы порвала, идиотка. Мне после даже поплавать не удалось, она меня в воду не пускала!       Я удивлённо улыбаюсь. Ну ничего себе! А главное, как же он рассказывает об этом! Словно бы это был простой случай из жизни!       — И сколько же раз ты пытался умереть? — задаю вопрос я, борясь с желанием сесть. Почему-то теперь этого парня хочется слушать ещё.       — Девять, — почти с гордостью кивает он.       — Очуметь! — раскрываю рот я, всё-таки садясь на бетон на том же месте, где и стою. — А что ещё было?       Брови парня подлетают: кажется, его удивило то, что я внимательно слушаю о его неудачных попытках.       — Ну… — секунду мнётся он, отведя взгляд. — Я перед машинами прыгал… Но они все останавливались за секунду до того, как сбить меня! На какой бы скорости не неслись!       — А ещё?       — Совал гвозди в розетку, — пожимает плечами парень. — Правда, всего раз: у нас во всём районе из-за этого свет вырубился, и у папы все отчёты за месяц на компьютере полетели.       Я шокировано смеюсь: почему он ещё жив?! Может, врёт?       — Как ты пытался умереть в последний раз? — спрашиваю я, смотря на то, как парень осторожно перелазит назад.       — Прыгнул с моста, — тоже улыбается он, стоя уже по мою сторону перил. — Повесил камень на шею, всё как полагается, настроился, прыгнул… И попал на надувной матрас! Знаешь, такие огромные? На которые надо прыгать, чтобы взлететь вверх?       — Невероятно! — хлопаю в ладоши я. — А камнем тебя не пристукнуло?       — Нет, после приземления узел подослабел, и, когда я оказался в воде, камушек утоп без меня, отвязавшись. Зато я бесплатно прыгнул на этой надувной штуке!       — Ахах, да ты просто невероятный везунчик! — неподдельно изумляюсь я.       Парень делает шаг вперёд, тоже садясь на землю. Его лицо освещает скромная улыбка.       — Да уж, не спорю. Чёртово везение. Но это мне только тогда везёт, когда я хочу умереть, честно говоря.       Я делаю попытку осторожно пододвинуться вперёд, и собеседник напрягается, замолкая.       — Ах… — разочарованно выдыхаю я. — Извини, буду соблюдать дистанцию.       — А почему ты забралась на крышу? — щурится парнишка. — Тоже прыгнуть хотела? Не удивлюсь, если тебя гнобят одноклассники.       Я округляю глаза и пожимаю плечами. Особого секрета нет.       — Просто хотелось побыть в одиночестве. А я похожа на забитую девочку?       Звенит звонок, призывающий учеников расходиться по кабинетам — моё сердце подпрыгивает.       — Но ты так и не ответил, почему решил умереть, — нет, уходить сейчас нельзя, извини меня, физика.       — Разочаровался в жизни, — словно бы я ему напомнила, парень встаёт и подходит к перилам, что заставляет меня подскочить к нему и схватить за предплечье.       — Нет! Не надо этого делать!       Он смотрит на меня так, словно из нас двоих сумасшедшая — я.       — Почему? — спрашивает он, даже не пытаясь сбросить меня с себя: ему интересно.       — Ты говоришь, что разочарован в жизни, так? — начинаю я, крепче сжимая его руку в объятьях. — Но я знаю настоящую причину, по которой ты делаешь всё это. Ты боишься, — парень замирает, останавливая на мне взгляд и внимательно вслушиваясь в мои слова. Этот разговор всё больше походит на игру «Сапёр». — В твоей жизни происходят большие перемены, и никто не хочет тебе объяснить, что это нормально, никто не хочет поддержать тебя, верно? Ты совсем один…       — Ой, всё, прекрати, — отворачиваясь, он дёргает на себя руку, а значит, я задела его за живое. Бомба найдена.       — Но ты не должен доводить себя до такого! — кричу я, когда он вырывается. — У каждого из нас есть рядом такой неприметный человек, которому мы можем довериться! И я знаю того, кто может помочь тебе!       — Ты, что ли? — насмешливо бросает парень, вновь перелезая через перила.       — Да, я! Я буду тем, кто поддержит тебя!       — Класс, нарисуй плакат «Вперёд, ДжунХон!» и постой с ним в стороночке.       Скрипя зубами, я беру его за напрягшуюся руку, крепко сжимая пальцы.       — Я не позволю тебе прыгнуть.       — Почему? Просто потому что прикольно спасти суицидника? — недоверчиво хмурится ДжунХон. Где-то в глубине его глаз уже родилась влага. Кажется, работает.       — Нет, просто потому что ты хороший человек, которого равнодушием довели до плохих действий. Мне хочется спасти тебя.       Парень молчит, хмуро глядя вдаль. Больше слов я не могу подобрать, просто держу его за руку.       Медленно, мускул за мускулом его руки расслабляются. Тело облокачивается о перила, а нос из-под упавших на лицо серых волос, отливавших немного жёлтым в свете утреннего солнца, издаёт хлюпающий звук.       — Иди ко мне, — с улыбкой шепчу я, поглаживая его по руке. Послушно, как котёнок, которого позвали кис-кисканьем, ДжунХон перелезает через перила, всё также не показывая мокрых глаз, и останавливается напротив меня, не решаясь подойти ближе. Осторожно, чтобы не спугнуть, я тяну к нему руки, обнимая. Плечи парня дрожат.       — Чшшш, — улыбаюсь я, гладя его по спине. Не зря, ох не зря я иду на психфак!       Некоторое время мы стоим так, пока он успокаивается. Робко, неуверенно его руки приподнимаются, но так и не решаются дотронуться до меня. В голове тут же возникает вопрос: а он вообще когда-либо прикасался к девушкам? Есть ли у него хотя бы приятели? Неужто он и правда совсем один?..       — Ладно, — мужественно откашливается парень, отстраняясь. — Надо на урок идти.       — Да поздно уже, на следующий пойдём, — машу рукой я. — Посидим где-нибудь?       ДжунХон пожимает плечами и первый движется к выходу.       — Слушай, — задумчиво спрашивает он уже в коридоре. — А хочешь познакомиться с моими родителями? Я им обещал кое-что…       — Почему бы и нет, — пожимаю плечами я. — Но только если ты позволишь мне присматривать за тобой. Вдруг опять попытаешься что-нибудь сделать.       — Просто чудесно, — кривится парень. — Нянька. Моё везение, я вижу, зашкаливает сегодня.       — Не гунди, — толкаю его в плечо я. — Это ещё кому из нас больше везёт, ДжунХон.       Парень вскидывает брови, глядя на меня, вероятно, удивляясь, откуда мне известно его имя, но я лишь усмехаюсь, продолжая подниматься по лестнице. Думаю, для первой страницы его досье в моей папочке начинающего психолога достаточно, как и для первого дня нашего знакомства.