Кошмары

Пустая, казалось, комната - наполняется вскриком, который издает подорвавшийся с лежанки маг. Нервный вздох срывается с его губ, а влажная рубаха отвратительно пристает к телу. Он водит плечом, будто бы пытаясь отлепить ее, не поднимая ладони, что в это время – едва ли не в истерике сжимает до треска невинную простынь. Ему опять снился один и тот же сон. Кошмар, сказать по правде - но Мильтен не настолько силен, чтобы признать это хотя бы пред самим собою. Робар Третий. Он, Безумный король, будто бы очаровал его тогда, еще в Миртане. Отравлял его кровь, а за тем пил ее, вкусывая все до последней капли, вынуждая мага, точно раба, подчиняться ему, отдаваться ему. И Мильтен подчинялся, Мильтен терпел и не уходил, пусть и их отношения все более и более начинали напоминать влюбленность худой девицы в благородного лорда. Исключением становилось лишь то, пожалуй, что Мильтен ввиду физических причин попросту не мог забеременеть, чтобы "богатенький лорд" его бросил. И маг, сказать по правде, не мог ответить точно - печалило его это или наоборот - радовало. Для других все это время он был опорой, был другом. Хохотал вместе с Горном с глупой шутки Лестера, помогал Диего с его нередкой контрабандой... И только с Робаром, только с ним не вышло так. Он, Безымянный герой, просто пришел, сорвал все маски, разорвал все барьеры, которыми Мильтен ограждался от окружающих - и встал перед ним, рассматривая каждую стеночку души, каждый ее уголочек. Изодрал - да, растерзал - да, но не опорочил, нет. Смотрел. Просто, черт его подери, смотрел. Кто же знал, что в Мильтене откуда-то обнаружится моральный мазохист? Ему вновь снится безумие, то самое неправильное, к чему Мильтен не хочет возвращаться. Снятся мятые простыни королевского ложа, снятся грубые ласки, не менее грубые слова - и то, как Герой, на удивление, мягко целовал Мильтена, как после - обнимал мага и тихо сопел ему в макушку. Как признавался в том, что скорее подохнет под каким-нибудь троллем, чем хотя бы еще пару месяцев проведет с этой чертовой короной и во главе этого проклятого всеми богами королевства... И, пожалуй снится ему то, как однажды, проснувшись, король сжался от ужасающей боли, равной которой еще никогда не испытывал. Боли, что пронизывала каждую его клеточку, каждый сантиметр его тела. Мильтен помнил это так, словно это было вчера. Помнил, как побежал за лекарем, припоминал - как после стоял за спиной мужчины, стараясь не выглядеть слишком обеспокоенным... И помнил, словно вырезанные в собственном сердце слова, произнесенные Робаром в минуту, когда он все-таки пришел в себя. "Кто ты?" Верховный Магистр поднялся со своей лежанки, умываясь и собираясь переодеться в чистую мантию. Воспоминания уже не скреблись, точно кошки, на душе - время действительно оказалось в какой-то мере лечебным. Время помогло почти забыть, слить все воспоминания в одну пыльную полоску... однако, не помогли окончательно стереть все из памяти. Пожалуй, на что-что - а на это оно уж точно не способно. Мильтен усмехнулся, вспомнив слова Пастуха. Кажется, он тогда еще понурил магистра за то, что тот оставил короля в тяжелое для него время. Маг отмахнулся тогда - и в этом есть так же и вина незнакомца. Ведь... это он задал нетактичный вопрос, он - полез туда, куда не следует. Маг же не мог больше находиться рядом с Безумным Королем. Не мог, пусть и связывало их многое, слишком многое. Не мог. Пришлось оставить, уйти от Безумного короля, бросить его. Но кто сказал, что Безумие, даже без короля под боком - оставит его, отступит? Ответ прост. Никто.