L'ironia della sorte

      Я слишком долго выслеживала его. У меня было такое впечатление, будто мы оба играем в прятки. Он ловко уходил от встреч со мной, мастерски обходил ловушки и капканы, не поддавался на провокации, запутывал следы, дразнил, то не появляясь в лесу по нескольку дней, то кружа вокруг да около с такой сумасшедшей скоростью, что о том, чтобы прицелиться, не могло быть и речи.       Но вот, наконец, он стоит передо мной во всей своей красе. Огромный, размером с породистого мустанга, волк светлой масти, его пасть приоткрыта, демонстрируя ряд острых как бритва зубов. Мощные лапы с клинками когтей, точно зубы тираннозавра, предназначены для убийств. Остроконечные уши, способные улавливать малейшие шорохи вплоть до крика чаек, гнездящихся на островах, и мышиного писка в старом амбаре, что притаился на отшибе индейской деревни. Его глаза теплого шоколадного цвета, которые смотрят на меня не отрываясь, способны разглядеть клеща, копошащегося в траве на противоположном конце футбольного поля. Нос, который он сейчас так смешно морщит, наделен сверхобонянием, которое, тем не менее, мне удалось обмануть.       Оборотень. Совершенное существо, рожденное для убийств. Монстр, носящий в себе мутировавшие гены и способный передавать их своим потомкам. Мой дед Фабрицио Романо, помнится, говорил мне, что этот пресловутый ген есть практически в каждом из нас, ибо оборотни, существующие на всех континентах с незапамятных времен, всегда вступали в связь с людьми и таким образом плодили себе подобных.       Миллионы людей наслаждаются жизнью, даже не подозревая о том, что являются носителями волчьего гена. Пока в один прекрасный день он не даст о себе знать и не превратит человека в кровожадного монстра. Но тут появляемся мы — охотники на оборотней.       Дедушка гордился тем, что его род издавна был избран для богоугодного дела — борьбы с нечестивцами. В церковных архивах не раз упоминается наша фамилия в рядах славных служителей Святой Католической Церкви — священников, инквизиторов, крестоносцев, паломников и миссионеров. Мой дед со своей группой (в неё входили отец и дядя моего напарника Гвидо Берлускони и мой кузен Луиджи Монти) очистил от оборотней всю Западную Европу. Восемь лет назад все газеты сообщали о трагической гибели четырёх итальянских туристов в Карпатах. Но мы-то с Гвидо знаем, отчего наши родные погибли на самом деле…       Тогда, на их похоронах, над закрытым гробом своего отца Гвидо поклялся, что отомстит проклятым убийцам. Тогда молодому Берлускони было восемнадцать, мне — пятнадцать, и в тот же день я влюбилась в него по уши. И он сдержал свое слово — первым его удачным делом было уничтожение альфы и его выводка в лесах, где погибли наши родные. Вторым — обручение со мной. Мы провели вместе пару-тройку удивительно счастливых лет, полных любви и страсти, прежде чем моё мнение о нём стало меняться. Я точно не знаю, в чем тут дело, просто, мне кажется, сексуального влечения друг к другу недостаточно, чтобы поддерживать огонь чувств, когда отсутствует взаимопонимание. Я узнавала его всё больше и больше, и вместе с теми качествами, которые восхищали меня в нём, было что-то ещё, что вызывало иные чувства, не имеющие ничего общего ни с восхищением, ни с уважением. Очередным открытием для меня было то, что изменились мои чувства, но не сам Гвидо — он по-прежнему был смелым и хладнокровным парнем, но не отчаянным, не безрассудным и, что раздражало меня больше всего, на досуге любил пофилософствовать. Но хватит о нём.       Я продолжаю славное дело предков, хотя, в принципе, была вольна в выборе своей профессии. Меня не переполняли чувства гордости и причастности к таинству важной миссии, которой мои деды и прадеды веками отдавали лучшие годы своей жизни да и сами жизни. В моей крови зашкаливал адреналин и мне отлично платили — это, в принципе, и все причины, по которым я предпочла профессию охотника на оборотней нудному прозябанию в офисе. Несколько лет мы работаем бок о бок с Гвидо, и на нашем счету — истребление кланов оборотней в восточной Европе и в Новой Зеландии. И следующие в нашем списке — монстры из Ла-Пуш.       Один из них сейчас и стоял прямо передо мной.       — Пресвятая дева Мария, какой же ты огромный! — прошептала я, крепче сжимая рукоятку пистолета и чувствуя, как у меня потеют ладони.       Вот он, миг, ради которого мы с Гвидо проделываем столько предварительной работы, изматываем себя бессонными ночами, обходимся по утрам без душа, сигарет и свежевыжатого апельсинового сока, дрожим от холода и мокнем под дождём.       Оборотень, покорно склонив голову и понурив уши, сделал шаг мне навстречу. На миг я растерялась и позволила себе взглянуть ему прямо в глаза. Глаза цвета тёплого шоколада, в которых отражалась девушка в кожаной куртке, черной кепке и с нацеленным прямо на вас пистолетом в руках.       Я более чем уверена, что у склонного к самокопанию Гвидо пробежала бы перед глазами вся жизнь и что он не преминул бы переосмыслить её. Как раз самое подходящее время.       Однажды он задал мне очень странный вопрос, на который я не знала ответа. Да и по большому счету не желала знать. Мне очень хорошо платили за мою работу, и в мои обязанности не входило философствовать о высоких материях. «Мне плевать, — говорила я тогда, — Гвидо, мне совершенно наплевать. Ну какой может быть у оборотней главный враг, как не мы с тобой? Перестань надоедать мне своими разглагольствованиями о смысле жизни. Пойдём лучше в клуб, потанцуем и напьёмся текилы». В то время я впервые подумала о том, что нам с Гвидо нужно расставить все точки над i. Он не парень моей мечты, он просто напарник.       Я не сентиментальна. Это стоящее в нескольких шагах от меня существо с шоколадными глазами не имеет права на жизнь.       И я тут же выпустила разрывную пулю прямо в своё отражение. А потом ещё и ещё — в другой глаз, третью — в сердце, четвертую — в шею. Прямо в жизненно важные органы, чтобы у этого монстра не хватило сил на регенерацию. И контрольный выстрел в голову, в котором, впрочем, уже не было нужды. Он умер практически беззвучно, не оглашая окрестности своим воем, лишь несколько раз его конечности содрогнулись в агонии, а струя липкой крови немного запачкала мне обувь. Но я не сомневалась, что мысленно он успел послать стае сигнал о своей смерти, и если учесть, что обычно волки охотятся в паре, то не пройдёт и минуты, как здесь будет ещё один монстр. Но на этот случай у меня есть Гвидо, он отлично справляется с этой частью работы.       А я тем временем, пнув оббитым железом носком ботинка ещё горячее, но уже обмякшее тело поверженного врага, вынула из внутреннего кармана куртки мобильник, включила камеру и сфотографировала эту груду окровавленного меха с зияющими дырами вместо глаз, и отослала фото своему боссу, без понятия, каково его настоящее имя, мне, простой смертной из Тосканы, и не суждено его знать, но в моем телефоне наш с Гвидо работодатель значится как Алек. Просто Алек.       Одно такое фото — и на моём банковском счету волшебным образом появляется энная сумма евро с четырьмя нулями. Босс до сих пор был доволен моей работой, а дед, я уверена, гордился бы своей внучкой. После охоты я планировала махнуть на Бали, если, конечно, один симпатичный парень из местных не захочет слегка подкорректировать мои планы.       Преодолевая чувство брезгливости, я отвязала от задней лапы монстра его джинсовые бриджи и порылась в карманах в поисках улик. В конце концов, я должна знать своих врагов в лицо, и, если мне повезёт, у меня будет возможность установить родственные связи убитого мной оборотня, чтобы узнать, кто из его родни тоже может обращаться в волка, и проследить за ним. Я вывернула карманы наизнанку, и на траву выпали мятая десятидолларовая купюра, начатая упаковка жевательной резинки и мобильный телефон. Интересно, смогу ли я узнать, кому он принадлежит?       Едва я отключила блокировку, с экрана мобильника на меня взглянуло до боли знакомое девичье лицо. Оливкового цвета кожа, манящие глаза, крупный с горбинкой нос, полные улыбающиеся губы, милые ямочки на щеках, мягкими волнами струящиеся по плечам черные как смоль волосы… Это я, Алисия Романо собственной персоной.       — Мать моя женщина!..       В сердце непривычно защемило. Это фото мог сделать только один молодой человек из местных, с которым я познакомилась дней семь тому назад и с которым провела несколько самых восхитительных часов своей жизни. И которого, в отличие от Гвидо, могла бы назвать мужчиной своей мечты… И пока что он отвечал всем моим требованиям. По крайней мере, за неделю нашего знакомства я не успела разочароваться в нем. Но какое это уже имеет значение, раз он мертв?!       Черт, а ведь я должна была догадаться!.. Недостойный из меня вышел потомок грозных инквизиторов и славных крестоносцев.       От раздумий меня отвлекли выстрелы. Шесть. Я насчитала шесть выстрелов, значит, Гвидо выпустил весь заряд. Значит, погиб кто-то из друзей моего волка.       «Моего волка»?..       Почему-то мне вспомнился еще один странный вопрос из тех, которые так любит задавать Берлускони. Хватило бы у меня мужества убить кого-либо из своих родных или друзей, узнай я, что кто-то из них способен обращаться в волка? Например, того же Гвидо? Я, как обычно, отшутилась, заявив, что он идиот, каких свет не видывал, и что его я с превеликим удовольствием укокошу, если он снова будет приставать ко мне со своими дурацкими вопросами. Без них гораздо проще живётся.       А если серьёзно, то черт его знает, смогла бы я застрелить любимого человека или нет, знай я, что он обладает способностью перевоплощаться в зверя. Еще неделю назад я с пеной у рта стала бы доказывать, что оборотням, как и вампирам, существуй они на самом деле, — не место в человеческом обществе. А теперь — не знаю… Тем более, как говорил мой дед, кто из нас со стопроцентной уверенностью может утверждать, что в его роду не было ни одного оборотня?..       Наверное, шестым чувством почуяв опасность, я схватилась за пистолет, но перезарядить его у меня просто уже не было времени. Какая непростительная беспечность!..       На поляну, скаля пасти и грозно рыча, выступило трое огромных разномастных волков. Один из них, меньше остальных, серой масти, неистово рыл когтями землю и, взвизгивая и лихорадочно вращая глазами, рвался в бой. Должно быть, это самка — его возлюбленная, но скорее всего, сестра. И, как я могла догадываться, только приказ альфы заставлял прижиматься её к земле и не двигаться с места.       — Гвидо, — тихонько позвала я.       Полсекунды мне хватило на то, чтобы бросить взгляд на моего напарника, который в страхе прижимался спиной к дереву. Мы совершили очередную оплошность, не перезарядив вовремя оружие и позволив себе вспотеть и тем самым обнаружить свой человеческий запах, который мы обычно нейтрализовали с помощью специальных гелей и спреев.       Нет в жизни опаснее заблуждения, мол, если вам везло в чем-то десять раз подряд, повезет и в одиннадцатый. Не стоит постоянно ставить на красный, есть и другой цвет.       Альфа сделал шаг вперёд и оскалил зубы. В его взгляде широко распахнутых коричневых глаз мне почудились презрение и ненависть. Нужно быть законченной дурой, чтобы не понимать, что ещё через полсекунды меня уже не будет в живых. У меня в запасе есть ещё одна разрывная пуля и, если альфа даст мне шанс, я знаю, кому она достанется.