Альтернатива

— Ньют... — Я не хочу стать одним из них! Делай! — Я... — УБЕЙ МЕНЯ! Глаза Ньюта внезапно прояснились, как будто здравый рассудок на мгновение вернулся к нему. Он тихо, словно боясь разрыдаться, прошептал: — Пожалуйста, Томми. Пожалуйста... Сердце Томаса провалилось в чёрную бездну. Отчаяние бешено забилось внутри него и придало новые силы. Он вырвал свою руку с пистолетом из крепкой хватки Ньюта, отбросил опасное оружие в сторону, и мгновенно прижал к себе безумного шиза. Одной рукой Томас обвил талию парня, ладонью другой руки прикоснулся к его лицу, соприкасаясь своими губами его губ. Глаза Ньюта широко распахнулись, шокированно смотря в пустоту. Томас не думал, что делает. Перед глазами мелькнула вся его недолгая осознанная жизнь, а дальше тело не подчинялось разумному. Всё, всё что у него было с девушками до этого не могло сравниться с настоящим. Огромная бездна, проглотившая его сердце, медленно отпускала Томаса, уходя куда-то в подсознание. Он вдруг понял: он целует своего друга, валяясь на грязном асфальте на разрушенной улице разрушенного города, заполоненого безумными шизами; и вдруг он понял в который раз: он любит своего Ньюта больше всего на Свете, готов за него жизнь отдать и готов бороться до конца ради него. Томас медленно отстранился и открыл глаза. Ньют смотрел в пустоту. Его била сильная дрожь, глаза налиты кровью и через край слезами. В сознании мальчика плещется весь ужас Вспышки и все страдания, вся боль, все муки и вся агония. Разум со всем кошмаром вируса возвращается к нему. Ньют почти неосознанно, резко тянется к Томасу и слабо целует его, но тут же его лицо и дрожащий рот расплываются в маске боли. Он хрипло, надрывно, дико орет в плечо Томасу, выплескивая наружу всю психическую дрянь, что осела на его мозгах и убивает. Томас, с сжимающимся от новых волн отчаяния и страха сердцем, крепко прижимает к себе ревущего в захлеб Ньюта. Томаса слегка потряхивает, но находит в себе силы сесть, посадить к себе на колени парня и сильно-пресильно обнять, без возможности как-то облегчить его страдания. Он несет на руках безвольного, как тряпичная кукла, Ньюта. Томаса рвет изнутри при виде его бледного, болезненного, заплаканного, безэмоционального. Хочется как можно скорее оказаться в безопасном месте, свободно вздохнуть и разрыдаться от облегчения. Когда он залезает в фургон, прижимая к себе похожего на мертвеца парня, все смотрят на него большущими и недопонимающими глазами, но Томасу плевать. Край сознания говорит ему, что у него стучат зубы и трясутся руки. Он садится в самый дальний угол, едва сдерживая слезы из-за пережитого и обнимая худого парня, положив его голову на свое плечо. Томас закрывает глаза, пытается забыться, но подпрыгивающий фургон то и дело вытаскивал из сладостного небытия. Минхо ни о чем не спрашивал Томаса, лишь косился в его сторону и поглядывал на Ньюта, пустым взглядом смотрящего в никуда. В фургоне стояла мертвая пустота, не считая технического и внешнего шума. Томас колет Ньюту снотворное, до ужаса боясь новых срывов. Он боялся, что не сможет успокоить его и... И убьет его, как того внутренний шиз Ньюта хочет. Томас ни на минуту не оставляет парня, которого так полюбил. Каждый раз, каждое прикосновение к нему, каждый взгляд заставляет его сердце раз за разом проваливаться в черную бездну. Томаса гложет животный страх за своего любимого шиза, ведь каждый день как смертный приговор. Иногда Ньют просыпается. Светловолосый смотрит на мир туманными глазами и послушно ест предлагаемую еду, послушно сидит рядом, положив голову на чье-то плечо и вдыхая знакомый до боли запах с примесью пота и грязи. Ньют не осознает происходящее, но что-то внутри него - или может это тот голос, постоянно присутствующий при каждом пробуждении - подсказывает ему, что он в безопасности. Ему кто-то шепчет, нежно, трепетно, что-то о лечении или спасении, что-то о жизни, но никогда о смерти. Что-то ласковое, как те прикосновения к его лицу, которые будят его, что-то глупое или что-то о надежде. Кто-то обнимает его, ласково и аккуратно, как хрусталь, словно хрупкий мальчик разобьется в слишком сильных объятиях. Томас боится. Боится, что Ньют умрет от боли и колет ему обезболивающее. Если под рукой были наркотики - то только в очень малых количествах. Он не хочет, чтобы Ньют умер от передозировки или стал зависимым от них. Томас боится, что сам умрет от горя. Томас боится, что смерть заберет у него Ньюта. Томас колет Ньюту вакцину, таким трудом добытую, закрывает шторы в их комнате и ложится на кровать рядом с ним. Светловолосый мальчик еще не перешел Черту, но так близок к ней. Ньют тяжело дышит во сне, изредка вздрагивая. Под одеялом и одеждой нельзя увидеть вздутые черные вены и многочисленные шрамы, которые подарила ему Вспышка. Томас трепетно обнимает Ньюта, надеясь всей душой, что ему станет лучше от вакцины, и все еще боится, что все его попытки спасти своего любимого парня напрасны и бессмыслены. Сердце бывшего бегуна проваливается в черную бездну каждый раз, когда шиз вздрагивает во сне или мечется в его объятиях. Его утягивает в тьму, как в болото: нет возможности выбраться в одиночку. А Ньют не может ему помочь, потому что он и есть то железное ядро, тянущее его ко дну. Минхо стоит на берегу и протягивает руку, но между ними непролазная топь. Он кидает Томми веревку и на какой-то миг помогает ему стать ближе к суше, но волны вновь захлестывают и заглатывают, утягивая на то треклятое дно. Болото или море? И то, и другое. Этот разрушенный, мертвый мир состоит сплошь из страданий и Вспышки. Изничтожая разум, сжирая мозг, сжигая сердце. Томас просыпается от того, что кто-то гладит его щеку. Медленно открыв глаза, как будто сейчас увидит ужасного монстра, он видит перед собой родное лицо. Голова Ньюта лежит совсем рядом на подушке, на его губах слабая улыбка, в глазах усталось. Что-то внутри Томаса щимит до боли, так, что он со всхлипом прижал к себе бледное худое тело. Ньют тихо шепчет: "Томми", а Томас плачет от облегчения. Вздувшиеся ужасные вены стали светлее и не столь воспаленными. Томас не думает, что делает, целуя изможденное лицо, озаренное счасливой улыбкой, спутывая дрожащими пальцами светлые волосы, поглаживая бледную щеку ладонью. И сердце Томаса сжимается, как будто падает в черную бездну, когда Ньют обнимает и целует его в ответ. И Томас почти счаслив, когда слышит слабый и тихий, но такой счастливый смех Ньюта. Томас счаслив, когда слышит от Ньюта: "Я люблю тебя, Томми", - и отвечает ему тем же, вновь и вновь целуя его губы, шепча в них что-то о любви.