Take my hand, I'm standing right here, You gotta hold on (с) Tom Waits
***
- Уходи отсюда, или ты умрешь. - Я уже мертва. Всё происходит быстро, настолько быстро, что она не сразу понимает, как именно всё случилось. Боль вырывается изнутри в безумный, истошный крик. Вся сила, на которую Ванда способна — всё в этом крике. Они родились в один день, с разницей в смешные двенадцать минут. Всё время вместе, всё время рядом, плечо к плечу, рука в руке — всю жизнь. Не две половинки, а одно целое, общее, неотделимое друг от друга. Сплетенные пальцы и прикосновения лбом ко лбу. Вся жизнь на двоих. Это с детства, с раннего еще, с далекого — она чувствует его. Не мысли, нет. Она ощущает его присутствие. Настроение его снов и мыслей. Тишину, когда он спокоен. А тут — что-то странное. Он принимает решение за секунду до того, как всё в ее голове обрывается. Резко. Словно запись закончили на одном кадре. Мгновение назад брат принял решение, и в ее голове уже разрывается боль потери. Она не чувствует его. Чувствовала всю жизнь, а тут — бац, и не слышит, нет ни его настроения, ни его тишины, ни его снов, ощущений — ничего. Совсем, совсем ничего, пустота. Они родились в один день, умирают тоже в один: Ванда падает на колени, забыв о своей миссии, забыв о происходящем вокруг, потому что всё внутри рвётся на мелкие кусочки. Это даже больнее, чем смерть родителей — умирает не просто что-то внутри неё, умирает она сама. Он отдаёт свою жизнь за Клинта Бартона, он отталкивает стрелка, подставляясь под пули — это Ванда узнает уже потом, когда рыдает на полу, прижавшись к брату всем телом, так близко, как только возможно, словно пытаясь вернуть его к жизни прикосновениями; их тактично оставляют вдвоем, наедине, и она захлебывается всепоглощающей пустотой внутри. Он отдаёт жизнь за Клинта Бартона, которого еще совсем недавно хотел убить за причиненный сестре вред, но теперь всё изменилось, в этой битве близнецы сражаются вместе со Мстителями, и Пьетро жертвует собой. Так просто. Принятое в одно мгновение решение. Две сломанные, оборванные жизни. Теперь каждый день Ванда чувствует, как в её тело врываются куски металла — пули, которые брат мог бы легко поймать или просто миновать, двигаясь со скоростью звука. Но он не поймал, не остановил, выбрав своей целью спасение Бартона; она чувствует в себе эти пули, место каждого входного и выходного отверстия, чувствует пекущую боль от разорвавших плоть пуль и черный провал на том месте, где было сердце. Оно всё ещё стучит, иногда сбиваясь с ровного ритма, но в этом уже нет смысла. Её сердце взяли в кулак, сжали и раздавили в секунду, когда погиб брат. Она сама отправила его туда. -Я не оставлю тебя здесь. -Я могу справиться с этим. Ванда знала, что там он по-настоящему нужен, потому что спасение людей — это то, зачем близнецы здесь. И как бы ей не хотелось, чтобы Пьетро поддержал её, она велит ему уходить к месту эвакуации — там он нужнее, а здесь она справится сама. Ванда говорит: «Вернешься за мной только тогда, когда всё закончится, в самом конце». Она знает, что брат придёт за ней, как приходил всегда — подхватит под коленки, притянет к себе, а она таким привычным движением обнимет его за шею. От сумасшедшей, нечеловеческой скорости захватит дух, но уже через мгновение они будут в безопасном месте. Брат напоминает ей, что он старше, как напоминал каждый раз, когда она пыталась им руководить. Он усмехается, но слушается — уходит спасать людей. Серебристая вспышка, и Ванда остается одна. И он не приходит, он уже не сможет прийти, потому что мёртв, навсегда, безвозвратно мёртв, как и она сама. Ванда оставляет место, которое должна охранять, Ванда находит Альтрона и вырывает его сердце, давит в своих руках, чтобы он знал, что она чувствует. Чтобы знал как это, испытывать такую боль. Ванда готова умереть, ей уже не за что хвататься. Присутствия Пьетро в её голове больше нет — она осталась одна, он не придёт, чтобы забрать её отсюда. Ванда не умерла тогда, в десять лет, от снарядов Старка, но этот взрыв заберет её с собой, она умрёт окончательно, сгорит дотла вместе с родным городом. Вижен забирает её в последний момент. Как-то находит среди хаоса, подхватывает под коленки, берёт на руки, и она позволяет ему, сама не зная зачем. Она должна была умереть там, но осталась в живых, хотя мертва внутри. Пару недель спустя Ванда опускает монетки в автомат с газированными напитками, а потом отстраненно смотрит на две баночки PEPSI light в своих руках. Холодное серебро — словно вспышка от перемещений Пьетро, словно ртуть. Пару недель спустя Ванда тренируется как проклятая, словно это последнее, что ей осталось. Бартон сказал ей тогда, что если она выйдет из дверей, то присоединится к Мстителям. Она теперь одна из них, она часть этой странной компании. Тренируясь, она пытается отвлечься, но получается плохо, точнее, совсем не получается. Дыры от пуль болят, провал на месте сердца ноет от пустоты, второй стакан с кофе без сахара остывает на тумбочке в её комнате. Пару недель спустя Клинт Бартон, спасенный её братом, больше не состоит в команде Мстителей, он ушёл в отставку. Ванда думает о том, что новорожденному сыну Бартона дали имя её брата, но ничего не чувствует. Клинт благодарен, мать его, но ей безразлично. Ей нужен её Пьетро, а не какой-то там младенец с вышитым на рубашечке именем. Ей нужна ладонь, которая сожмет её горячие пальцы, нужна поддержка и опора, поцелуй в висок, пожелание доброй ночи, его присутствие в её голове, без которого просто невозможно. Нужно, чтобы он обнял её, прижал к себе, охраняя от всего плохого, что может случиться в этом мире. Два идеально совпадающих друг с другом кусочка мозаики. Идеально дополняющие друг друга силы. Они действовали всегда вместе, всегда парой, и один без помощи другого не справился бы. Он всегда вытаскивал её. Она всегда защищала его. Только не сейчас, теперь она одна. Брат спас одну жизнь, перечеркнув сразу две. Ванда умеет читать мысли тех, кто рядом с ней. Ванда может вывернуть наизнанку их души, заставляя увидеть самые страшные кошмары наяву. Ванда может вытащить наружу самые ужасные страхи и мысли, скрытые глубоко внутри. Она видит Стива Роджерса, танцующего с Пегги Картер. Она видит Тони Старка, который не успел спасти Мстителей и стоит над их трупами. Видит, как Наташа возвращается в прошлое и заново переживает всё, что с ней случилось. Она может заставить Брюса Беннера выпустить свою вторую сущность. Ванда закрывает глаза и видит свой кошмар — тело брата, пустоту в его мертвых глазах; видит себя брошенной, одинокой. Ванда открывает глаза и в миллионный раз осознает, что все её самые жуткие кошмары воплотились в реальность. Можно ли выжить после такого? Она знает ответ — выжить нельзя. Поэтому она умерла там, упав на колени, прошитая пулями. Плечо, грудь, живот — кровавые дыры. Близнецов больше нет. Тех Пьетро и Ванды больше нет. Только Алая ведьма, такая сильная, практически непобедимая. Она была бы еще сильнее, будь рядом брат — быстрые всполохи серебра, ртути, его невероятная сила — он всегда бы смог защитить её. Он всегда защищал её, всю жизнь, даже когда им было всего по десять лет, и они сидели под кроватью, ожидая, пока спасатели откопают их из-под завалов, ожидая, что вот-вот разорвется снаряд с пятью буквами и убьет их. Уже тогда он оберегал её, хотя был еще ребенком, а вот сейчас — не уберег. Две порванные на лоскуты жизни в обмен на жизнь Бартона. Пьетро всегда был быстрым, импульсивным, резким — умер он также, за мгновение решив для себя, что важнее. В своей пустой комнате она перестает быть сильной, невозмутимой Алой ведьмой, она становится Вандой, одинокой девушкой едва за двадцать, мечтающей только об одном — рука на её щеке, невесомый поцелуй на волосах. Мечтающей о том, чтобы брат был жив, был рядом с ней. Прижаться к нему, изо всех сил, и выплакать ему в плечо недели пустоты. Птица с одним крылом не умеет летать, человек с половиной тела не может жить — Ванда мертва, она умерла вместе с братом, в ту самую секунду; она умирает каждый день, поднимаясь с утра, умирает на тренировках, утром за завтраком и вечером за ужином, умирает, покупая два стакана с кофе или две банки с газировкой, для себя и для него. Я могу справиться с этим. Это последние слова, которые Ванда говорит брату вслух, и боль от этого ширится и растёт. Она не может справиться, как не смог бы он без неё. Она никогда не сможет. Девушка из пустой комнаты становится Алой Ведьмой, когда это необходимо Мстителям. Красный ей идет, красный всегда был её цветом, а теперь это и цвет смерти. Красной была кровь на одежде Пьетро, каждое сквозное отверстие. А его цветом было серебро. Серебра в её жизни больше нет, только сплошной алый. Ванда видит во сне мелькающие кадры, словно видео на быстрой перемотке. В снах вспышки ртути почти реальны, глаза напротив кажутся живыми, а протянутая рука ощущается как настоящая. Утром она просыпается мёртвой и успевает умереть ещё десяток раз за день. Близнецов больше нет. У Ванды в груди, на месте сердца, огромный провал, черная дыра, пустота. Ванда уже пару недель мертва, как и её брат. Пули прошли навылет.