Не ешь мои мозги руками, возьми хотя бы ложку

Город живет своей непостижимой для моих мозгов жизнью, а вот мне в свои шестнадцать хочется удавиться. — Нет, ну что за подстава, а? — возмущению моему не было предела, чувствую, сейчас разорвет на части от негодования. Нет, да что там негодование, я в бешенстве! Да таком, что хотелось схватить предмет потяжелее и отметелить кого-нибудь. А почему, собственно говоря, кого-нибудь? Для этого у меня как раз и есть объект, столь яростно ненавидимый всей душой. И именно сегодня предстоит «долгожданная» встреча с этим чудовищем по имени Глеб. В потоке своих горячих излияний о моем детском кошмаре, подруга, кажется, приуныла. Она все кидала взгляды по сторонам. То на меня посмотрит, то на симпатичного брюнета, сидящего за соседним столиком, то вовсе засмотрится в пыльное окно кофейни. Вопрос встал ребром. Лика лениво глянула на меня из-под опущенных ресниц, томно вздохнув, надула накрашенные губки. — Мне бы твои проблемы, — флегматично ответила она, припадая к трубочке с напитком. Обиженно засопев и пронзив ее взглядом, напыжилась до невозможности. Вокруг меня воздух наэлектрезировался, обещая поток нецензурщины. — Ты что, не слушала меня вовсе? — зашипела я, непроизвольно приподнявшись над столиком. Тот самый симпатичный брюнет, скучающий в одиночестве, кинул на меня удивленный взгляд. Рука даже зачесалась показать ему «фак». Ибо нечего зырить на меня, как на ненормальную. — Господи, Анна, да успокойся ты! Совсем из ума выжила. Подумаешь, поживет он у вас некоторое время, что страшного-то? Руки непроизвольно сжались в кулаки. Тут в голову пришла гениальная мысль: а не треснуть мне эту нахалку, именуемую лучшей подругой детства? — Ты не кипятись, разведай сначала обстановку, — примирительно подняв ладошки, произнесла она. — Вдруг этот твой Глеб изменился? Все-таки прошло много времени с последней вашей встречи. Не думаю, что вы как в детстве будете друг другу волосы вырывать. Тем более игрушки твои он точно ломать не будет, возраст, как-никак. Скептически щурю глаза, по привычке прикусывая многострадальную губу, которую и так постоянно грызу. Что-то мне подсказывает, что скоро грянет гром и начнется война, где победитель будет только один. И это буду я. Без вариантов. Мой мобильный вдруг завибрировал и, сделав высококачественный пируэт, свалился с края стола на пол. Сердце так и екнуло, когда тот подскочил, разлетаясь на куски. Я с завидной скоростью рептилии бросилась за ним и, зацепившись краем школьной юбки за стул, практически свалилась следом. Есть во мне грация маленького бегемота. Рукожоп я полнейший. Зато мама говорит, что я очень милая, особенно когда улыбаюсь. И что ямочки на щечках завоюют сердце любого парня. Вот так вот. Правда, парни что-то не влюбляются и штабелями к моим ногам не падают. А вот так вот смотрят, как тот самый брюнет, с укором. То ли Лика. Умеет себя подать так, что у противоположного пола челюсть от восхищения падает, и слюни тут же текут. Только и успевай утирать. А мои последние попытки понравится парню, до сих пор вгоняют меня в «помидорное» состояние. Я так усердно «строила глазки», что мой объект воздыхания с перепугу ломанулся прочь, как горный олень, сметая все преграды на своем пути. Стыдно до сих пор. И обидно, кстати, тоже. Я же старалась, как-никак. Да и Лика теперь меня подкалывает, мол, я настолько чудная, что от меня парни даже разбегаются, кто куда. Кто в лес, кто под машину. О последнем и вспоминать страшно. Теперь, сидя на корточках, непослушными пальцами пытаюсь собрать конструкцию в исходящее положение. Лика улыбается, глядя на меня из-за края стола, пытаясь толкнуть меня в бок своею стройной ножкой, одетой в дорогие туфли. Отмахиваюсь от нее, как от мухи. А телефон все не складывается, как надо. Лего-сити какое-то. И кто мне там звонил, писал? От усердия даже язык высунула, вертя батарею и так и сяк, пытаясь впихнуть ее правильной стороной. Вдруг над собой слышу покашливание, а после в поле зрения появляются начищенные мужские туфли. Медленно перевожу взгляд вверх и даже замираю на секунду. Вот черт, мистер безупречность воочию. — Анна? — этот официальный тон царапает мне нервы. — Э-ч-ч, — резко захотелось, скукожиться и тихо-мирно уползти под стол и не высовывать оттуда свой нос. — Привет, — зубоскалюсь, до появления тех самых ямочек. А что, может, свезет мне, а? И я таки очарую этого кудрявого аполлона с примесью робота. Пытаюсь состроить милую мордашку Кота в сапогах, но, как всегда, натыкаюсь на бесстрастный водяной взгляд выпуклых глаз. С лица моего тут же сползает то самое подобие улыбки. — Так и знал, что вы здесь, — изрекает обреченно мой негласный оппонент, глядя на меня сверху вниз. — Вы почему не в школе? — Так последние уроки отменили, — пытаясь взглядом найти поддержку у странно притихшей подруги, вру, не краснея. А она, подперев голову руками, зачаровано уставилась на помощника моего отца. Кажется, сейчас ей придется те самые слюни утирать. — Это случайно не из-за летающей швабры? — сдержанно интересуется Евгений, скрестив руки на груди. Приходится подняться на ноги, а то странный ракурс получается: рабыня Изаура и ее господин. — Нет, конечно. Из-за швабры на прошлой неделе было, — как можно беспечней отвечаю, а сама прикидываю, здорово ли мне влетит на этот раз. Вообще история со шваброй — темная. А ну ее в болото. В топку, ну, или куда там. – Учительница химии заболела. Эм… ногу повредила, — сама себе киваю, поджав губы. А о том, что в этом я ей помогла, лучше умолчу. Совсем чуть-чуть и то чисто случайно, ей-богу! Кто же знал, что я так метко снаряд метаю? Особенно, когда учитель физкультуры истерично кричит: «Только в Жан`Анатольевну не попади!» Ну, вот результат на лицо или на ногу. В общем, Жанна Анатольевна в медпункте, физрук валерьянку пьет, класс на голове ходит, а я без пяти минут хладнокровная убийца. — Меня Виктор Николаевич попросил вас домой после школы отвезти, а то у него дел невпроворот. По дороге могу и Анжелу подвести, — парень смотрит на мою подругу, которая под его взглядом расцветает, как божий одуванчик в ясный день. — Буду очень признательна, — улыбается она, скромно отводя ясные очи. И вот мы с ней, уместившись на заднем сидении папиной машины, катим по бурлящей жизнью дороге. За окном мелькают прохожие, которые, поддавшись весеннему настроению, уже успели надеть яркие одежды. Закат солнца окрашивает небо в причудливые краски. И в такие минутки я чувствую жгучее желание рисовать. Забывая о школе, о своей безнадежности и ненавистном Глебе Сафонове. Отвлекаясь от созерцания улиц, украдкой подглядываю за Ликой, которая беззастенчиво сканирует точеный профиль Евгения, сосредоточенно ведущего машину с непроницаемым выражением лица. Тут пришлась бы песня «А ты такой холодный, как айсберг в океане». Есть в этом парне что-то потустороннее — холодное и расчетливое. На моего папу он начал работать года полтора тому назад, после выпуска военной академии. У него и звание есть. Это, наверное, единственный человек, на которого девичьи чары Анджелики не действуют. Не гей ли он? Хрен этих парней теперь разберешь. А, может, разборчивый очень. Непроизвольно передергиваю плечами, удивляясь потоку своих мыслей. И наконец-то справляюсь с телефоном. Включаю его и с облегчением вздыхаю, не сдох-таки. Дисплей высвечивает сообщение, от неизвестного номера, которое я не успеваю прочитать, потому что мы уже подъехали к дому Романовой. Лика, чмокнув меня в щечку и помахав ручкой на прощание, выпорхнула из машины. Ах, красавица, хоть картину с нее рисуй, епть! Пока Женя выруливал обратно на дорогу я открыла сообщение, взглядом уткнувшись на присланное селфи. Несколько секунд тупо пялюсь в экран, ибо мой мозг не может проанализировать поступающую информацию. Э-э-э, чта? С экрана на меня смотрит лопоухий парень с едкой улыбочкой на пухлых губах. А в руках на весу держит мой розовый бюстгальтер. Мой, блядь, лифчик! В моей комнате! «Анечка ты так выросла! У тебя реально третий размер или ты туда вату подкладываешь?» — гласит подпись внизу. Выколете мне глаза! Кровь приливает к моему лицу, и оно не иначе как становится пунцовым. — Сафонов, сдохни!- ору во весь голос, запрокинув голову к верху. *** Мчусь домой, семимильными шагами, совсем не помня себя. В мозгу пульсирует одна единственная мысль — обнять этого уродца да так, крепко, что б у него хребет треснул. Громко хлопнув входной дверью своего дома, и лихо, зашвырнув школьную сумку на диван, взбегаю на второй этаж, прытью врываясь в свою комнату… Которая встретила меня «тишиной да покоем», а точнее сказать полнейшим бедламом. В панике начинаю кружить туда-сюда, без особого смысла, хватая свои разбросанные вещи. Поочередно открывая ящики комода, где в творческом беспорядке лежат мои вещи. Так и не поймешь все ли на месте. Кажется, что все, так как я оставила перед уходом в лицей. И Сафонов тут не причем. Приносить хаос там, где я обитаю можно щитать моим хобби. И даже мама устала со мной бороться. — Урод, ты где?— в эту фразу вкладывая всю ту злость, что накопилась во мне. Но пространство отвечает мне тишиной и только пылинки кружат в свете уходящего солнца. Бросив затею разговора со стеной, я кабанчиком пробежалась по периметру всего дома. Парень замечен не был. Как сквозь землю провалился. А может его, уволок Барабашка, который живет у меня под кроватью. И сейчас обгладывает его косточки? Хм, было бы неплохо. Зато в прихожей был обнаружен чужеродный предмет, в виде большущего синего чемодана, что невинной девицей стоял посреди прихожей. Ну-ну. Злорадственно косясь на предмет, приближаюсь все ближе. Чемодан магнитом манит меня. Чувствую себя птицей, что кружит над своей добычей. Обойдя его несколько раз и разглядывая диковинный предмет со всех сторон все-таки с упоением, даю ему хорошего пинка, мысленно представляя себе Сафонова. Ах, что за чувства охватили меня в эту секунду! Смесь ярости и хладнокровного удовлетворения. Возликовав я с остервенением начала пинать это чудесную замену человеческой тушки, восклицая при этом невнятную абракадабру. —Вот тебе, вот! — Ты, таким образом, самоутверждаешься? Фраза, брошенная с такой пренебрежительностью, застала меня врасплох. Я так и замерла с приподнятой ногой для последующего удара. Пародия, писающая собачка, господи прости! - Это ведь мой чемодан, - добавил смешливый голос. Голос, от которого у меня по спине пробежали мурахи целым стадом с воскликами «еге-гей!» Сдув с лица упавшие прядки волос, я повернулась и измерила взглядом организм, подпирающий косяк входной двери. Глеб стоял, скрестив руки на груди, и с неприкрытым высокомерием разглядывал мою скромную персону. - Твой значит, да?- злонамеренно переспросила, сбившимся от напряжения голосом. А план мести тут как тут обрисовался в голове. Видимо почувствовав что-то неладное, парень скептически приподнял бровь. Каким образом у него это получается? Пока он мешкался, я времени зря не теряла, а перевернув его чемодан, дернула за молнию. Перед моим взором предстали аккуратно сложенные вещички, пахнущие порошком и мужским парфюмом. Надо же. Ну, это я исправлю. -Эй! Женщина, ты чего вздумала,- очнувшись, воскликнул Сафонов. Но было поздно. – Не трогай там ничего! Я же с боевым запалом выхватывала вещи из чрева сумки и недолго оглядывая, выбрасывала их прочь, в свободный полет по комнате. Что я там искала? Да вроде ничего особенного, но покопаться в чужом белье то еще удовольствие. О, и журнальчики тут интересненькие все-таки нашлись. Спрятал, значит среди барахла своего. Голые барышни, в сексуальных позах, заискивающе возрелись на меня из цветных страниц. От всего этого я даже смущенно зарделась. - Ты смотри, подружек своих привез, грязный извращенец, - потрясая журналами воскликнула я. В следующий миг Сафонов налетел на меня со всей дури, пытаясь отобрать у меня сие сокровище. Но я проворно увернулась. Мы встали в угрожающие позы разъяренного богомола, испепеляя друг друга взглядами. - Отдай немедленно!- приказал он, требовательно протягивая, ко мне свои рученки. - Ага, щас.- фыркнула я, опять сдувая волосы с лица. Всем своим видом показывая свое превосходство. Но увидев, как недобро блеснули его карие глаза, мне стало немного боязно за свое здоровье. В следующий миг я бросила ему в лицо часть журналов, которые птицей взмахнув своими страницами, разлетелись вокруг нас. Сафонов взревел от злости и бросился за мной. Как раз в то время когда я, пытаясь убежать, благополучно зацепилась ногой за сумку и уже летела навстречу полу. Ожидая скорой встречи с «мягкой» поверхностью паркета я инстинктивно зажмурилась, но оставшиеся журналы так и не бросила. Разлепив глаза, я вдруг поняла, что меня не распластало по полу. А, наоборот, на весу держат крепкие руки, что обхватили мое туловище. Что простите? - Сафонов, мать твою, отпусти!- в истерике завизжала я. Еще не хватало, что б меня этот извращюга трогал. - А вот и нет, - хохотнул он, прижимая к себе покрепче. Сердце мое, собрав манатки, убежало в пятки. Что это за ситуация такая, а? Жуть. Я, одурев, завалилась назад, барахтая ногами пытаясь при этом ударить Сафонова чертовыми журналами. От борьбы нас отвлекло громкое покашливание. Мы так и замерли в позе «не пойми кто где» - Я так понимаю, вещи вы уже начали распаковывать, - произнесла моя мама, обводя взглядом прихожую. И бросив взгляд на боксеры, висящие на ночном бра, добавила, – очень мило. Глеб аккуратно поставил меня на землю и неловко поправил мой галстук, что языком завернулся мне за шею. Лицо его, как и мое раскраснелось, а глаза светились озорными огоньками. Я вытаращилась на него, как умопришибленная. Что это все значит? Уж больно счастливая у него физиономия. - Марина Сергеевна, мы уберем,- лучезарно улыбаясь, произнес Глеб, при этом ненавязчиво дергая меня за руку.