Забудем?

Взяв недокуренную сигарету из ее рук, я устало втянула горьковатый дым. Кажется, нужно столько всего сказать, что промолчать будет проще всего. Тишина – только часики тикают. Она сосредоточенно вглядывается в пасмурное небо через окно. Ветер. Хочется завыть, расхохотаться, истерично закричать... Что угодно. Лишь бы нарушить эту гнетущую тишину. Зачем я пришла? Ну зачем? Господи. В голове – тысяча и один подобный вопрос, на каждый из них – тысяча и один банальный ответ, а, значит, ответов нет вовсе. Если бы все могло разрешиться как-то само собой... — Утром Васильева встретила, – натянуто улыбается она. Врет. С вечера из дома не выходила даже. Киваю, словно самой себе. — Как он? – да плевать мне, как он, даже если вы и виделись – не сегодня, так вчера. Смазливый ботаник. — Ничего, в порядке. Учится. На гитаре играет теперь, – сдерживая восторженные чувства, сообщает она, неловко улыбаясь. Выбрасываю бычок в форточку. Она наливает чай дрожащими руками. Глаз не оторвать. Не видеть бы... Смешавшись, переключаю все внимание на статуэтки в шкафу. Ничего интересного – лишь бы мозг занять. Чай остывает. Печенье лежит нетронутым. Она расстроена. Даже подавлена. Теперь и у нее руки опустились от безысходности. Мне жаль ее. Мне жаль себя. Душит ком слез, застрявший в горле. Нет, нет, нет... Держаться изо всех сил! — Мне пора идти, – говорю не своим голосом, поднимаясь из-за стола. Хватит этой всеобщей растерянности. Шнурую кеды. Она рассматривает рисунок на обоях. Слова вертятся на кончике языка – ведь нужно сказать, ведь нельзя же так... Иначе зачем было все это? Надо, надо говорить, а я не могу разжать челюсти, чтобы выплюнуть свои мысли, разъедающие изнутри. Поправив воротник, поворачиваюсь к двери, неуверенно касаясь ручки. – Забудем... – наконец, выдыхает она, с силой сжимая собственный локоть. – Ну выпили... С кем не бывает, да?.. Кивнув, неестественно улыбаюсь и выныриваю в подъезд, торопливо прикрывая дверь. Спокойствие. Тихо. Дышать глубже... Вот и все. Промозглый весенний день. Мелкий колючий снег больно впивается в щеки. Глухо безболезненно сдавливает виски... Какое-то тупое, ослепленное затишье. Мну перчатки в руках, пальцами нащупывая швы. Вид черных оголенных деревьев задевает что-то тоскливое, от чего хочется расплакаться прямо так, стоя посреди улицы – ни с того ни с сего. Мне бы маленькую такую амнезию. Так хотелось бы подредактировать свою память, подтереть, заштриховать. Чтоб не мучили ее горящие глаза, белые запястья, робкие нетерпеливые губы и смех, поддеваемый алкоголем. Азартное "На брудершафт!" – а спустя – неровное дыхание и взволнованный шепот, заперевшись в комнате. Ее настойчивость, ее нежная кожа... Не помню, до каких пор мы... лучше не включать воображение. Сумасшествие. Порыв. Минутная слабость... Благо, что все теперь решилось. Только я не была пьяна. Совсем.