Старые сказки (раб.)

Становилось всё холоднее, деревья росли всё чаще, перегораживая дорогу частыми встрепанными кустами, приготовившимися к зиме. То и дело Андрей замечал их только стоя в окружении, когда уже забывал, с какой стороны пришёл. Первые пару раз он ещё пытался найти выход, потом, не тратя время, прорывался в любом месте. Всё равно одежда уже поистрепалась. Он подозревал, что с этими кустами давно потерял направление, но гнал и гнал себя вперед. Боялся, что замёрзнет, остановившись. Ветер остался там, на болоте, но сырость никуда не делась, обосновавшись под курткой и пробирая до костей. Он снова сел. В памяти всплывали школьные уроки по выживанию, умные книжки по поведению в экстремальных ситуациях, невероятные истории робинзонства совершенно обычных людей. Но ни одна строчка не предлагала спасения заблудившегося в трёх соснах. Парень вздрогнул, вспомнив об аномальности местности. Ладно, если к цели выйдет, а вдруг опять в болото попадёт? Ребята бы смеялись, советовали переобуться с ноги на ногу да куртку вывернуть. Как будто нелепый наряд спасёт от особых геомагнитных волн. Перестав чувствовать предательское колотьё в боку, которое появилось от слишком влажного воздуха, Андрей поднялся и тут же рухнул обратно. Перед глазами заплясали яркие звездочки, притеняя окружающий пейзаж. Очень хотелось лечь, а ещё лучше - уснуть. В глазах всё быстрее темнело, вспышки стали ярче, но расплывались. Силы воли сидеть не хватило. "Ладно, полежу полминуты, ничего страшного". Препротивное ощущение во сне, когда будто не спишь, и при этом словно тянется какая-то нитка, вплетаясь в изображение, которое теперь отдалилось, словно отодвинули экран, и что-то плохое обязательно случится, её не должно быть, а она, блестящая, гладкая, прозрачная, тянется и тянется. Сматываешь её в клубок, чтобы она запуталась, чтобы не выворачивала душу своей противоестественной гладкостью, а она так же медленно распутывается и ползёт дальше, словно и не вязал судорожно её в узлы, не пытался порвать всеми своими ненавистью и отвращением... Такие сны Андрей видел в детстве, лет до пяти. Лежал в постели, смотрел, как отец читает ему книжку на ночь, а нитка начинала своё отвратительное движение, сковывая тело, холодя сердце. Потом она ушла из его полуснов-полуяви. Ушла внезапно, забрав с собой скользкий и холодный страх от позвоночника. Так неожиданно и разом, что он забыл о ней, вспомнив только однажды, когда пришло в голову объяснение, такое простое и ясное, что было смешно, как это могло вызывать такой страх. Пришло и почти сразу забылось. А сны вернулись. Полускрытый тьмой в глазах лес постепенно запутывался прозрачной паутиной. Рука отказывалась подняться, да что там, даже моргнуть как следует не получалось. По спине снова пополз холодный страх, с двух сторон от позвоночника, замораживая мышцы, забирая контроль над телом. Плечами не шевельнуть, руки не чувствуются, ноги отнимаются. Вот уже и дышать стало сложнее, легким не дают наполниться воздухом скованные ребра. Да и дыхание-то вроде уже не нужно. Сердце застучало реже, но сильнее, словно кровь резко загустела и теперь живой насос с трудом проталкивает её по сосудам. Сознание словно раздвоилось - изображение не пропадало, даже если закрывал глаза. Тьма немного отступила, но лишь для того, чтобы оставить одно окошко по центру и, так же медленно, как и паутина, наползая от краев, постепенно поглощать его. Из самого живота рвался дикий крик, растворяясь где-то в горле, в мыслях было пусто, только напряжение где-то в затылке пыталось освободиться. Андрею казалось, что от него сейчас остался только этот борющийся кусочек. Паутина словно пополза к нему, как-то незаметно став объемной, материальной. Льдисто-прозрачные нити совершенно не были похожи на просто холодный лед, хоть и в точности его копировали, плетя узоры. Лед холодный, а это было мерзким, тошнотворным, похожим на амебу. Сердце стучало все тише и тише, уже не отдаваясь гулом в будто пустой, замороженной груди. Дыхание почти пропало. Узор оплёл все вокруг, глаза уже ничего не видели, оставаясь открытыми, кроме него. Если он коснется тела, наверное, будет больно. Или холодно. Ничего. Ни боли, ни холода. Оно ползёт по ногам, не вызывая совершенно никаких ощущений, достраивая их в свой жуткий узор, забирая себе. Медленно, но неизбежно. Холод сковал и затылок.