Назад в неизвестное

      Сегодняшнее утро не предвещало ничего хорошего, ведь Алёна проснулась в каюте Ворожцова, а это уже плохо. Жёсткий матрац давал о себе знать — спина невыносимо ныла в районе поясницы, заставляя стиснуть зубы от непередаваемой боли. Германа как всегда не было в постели, да и в каюте, собственно говоря. Сладко потянувшись, Громова лениво натянула на себя нижнее белье и, глянув на часы, лишний раз убедилась, что все ещё спят, а значит можно пойти умываться и в таком виде, не боясь встретить кого-нибудь на своём пути.       Встав с кровати, девушка огляделась вокруг, в надежде забрать свои шорты, ведь оставляет она их здесь уже не в первый раз. На деревянном столе стояла фотография Алёны в золотистой рамке, поэтому шатенка, не сдержавшись, нежно улыбнулась и, осторожно взяв её в руки, провела большим пальцем по узорчатому краю. Она попросту не понимает его... вчера он сагитировал целое войско курсантов против капитана, ночью зовёт её к себе в каюту, заманивая ласковыми словами, а утром он бесследно исчезает. Вздохнув, Алёна поставила рамку на её законное место и, окинув каюту грустным взглядом, скрылась за тяжёлой дверью, оставив за собой лишь серые шортики, валяющихся под кроватью, где она вчера их и сняла.       Медленно идя по извилистым коридорам, Громова-старшая успела встретиться с Петей, который в откровенную поржал и громко присвистнул, увидя подругу в нежно-розовом кружевном белье. Алёна, в свою очередь, кое-как прикрылась белой майкой, но всё же осталась несказанно зла на Зацепу, а в частности — на его дебильные шуточки. Подходя к душевой, шатенка увидела выходящего оттуда Макса и хотела куда-нибудь смыться, но подумала, что не станет так перед ним унижаться. В конце концов, они уже не встречаются, и стыдится ей там нечего!       Что сказать о Максиме, так он был обмотан в одно лишь полотенце, еле-еле держащееся на его накаченных загорелых бёдрах. Алёна поймала себя на мысли, что в обнажённом виде — он и впрямь сексуален, что нельзя сказать о Германе. Плоский торс, костлявые ноги и грубая кожа. Григорьев и впрямь был эталоном мужской красоты и предметом обожания всех девушек на этом корабле. Столкнувшись со Стукачкой, пошлая ухмылка посетила чётко очерченные мягкие губы Макса, сопровождаясь хитрым прищуром. Громова-старшая невольно закатила глаза, сморщив при этом нос, всем своим видом показывая, что такое ей явно не понравилось.       Но и Алёна не была простолюдинкой с первым размером груди и так называемой красотой, скрывающейся за толстым слоем жира. У неё очень даже сексуальная фигура, среди которой особенно выделяется стройная подкаченная попа и аккуратная девичья грудь второго размера. Даже не смотря на всё это, шатенка всегда считала, что внутренний мир — вот что главное в девушке. Тёмно-голубые глаза зло сверкнули в сторону Григорьева, яро пылавшие щёки перекрасились в обратный цвет, сливаясь с кожей. Алёна поняла, что в своей наготе стесняться нечего, а перед Максом — тем более.       — Зачётный цвет бельишка, — похотливо улыбнувшись, прошептал Максим, подмигнув дочке капитана, она же кипела от злости и ненависти, вдруг нахлынувшей на неё. Светло-русый уже хотел скрыться за новым поворотом, но был остановлен захватом локтя сзади, отчего он не удержал равновесие и, пошатнувшись, отскочил в сторону. Полотенце начало медленно сползать, но, Максу, похоже, было вовсе всё равно. Алёна, сама не зная зачем, ринулась к парню и, выставив руки в перёд прижала ярко-жёлтое полотенце к паху Григорьева. — О-у, Стукачка, я конечно понимаю, что ты хочешь меня прямо здесь и сейчас, но может быть лучше пойдём ко мне в каюту?       Такой напор заставил девушку широко распахнуть глаза и не без ярости посмотреть на его ухмыляющуюся рожу. Она стала к нему относится совершенно по-другому с того момента, когда увидела их поцелуй с Ксенией. Казалось бы — он просто коснулся своими губами её щеки, а Громову-старшую будто холодной водой окатили. А она ведь так хотела быть на месте этой докторши... Герман, утешая обезумевшую горячими ночами и страстными поцелуями, заставил Алёну обратить на себя внимание, чего он так долго и упорно добивался.       — Что?! Да ты в конец охренел, извращенец! — вскричала шатенка почти во всё горло, сдвинув бровки к переносице, чем ещё больше рассмешила Максима, которого только забавляла эта ситуация, напоминающая нелепый момент из пошлой комедии. — Сам держи! — прохрипела девушка, на что получила лишь тихий издевательский смешок. Макс поставил руки в боки и, взъерошив волосы, не сдержав себя, засмеялся в голос, не сводя взгляда с дочки капитана. — Всё! Надоело.       Алёна резко отпустила руки, и полотенце упало на пол, но она успела отвернуться, предоставляя Максу возможность посмотреть на свою попу, которую кое-как прикрывала тоненькая кружевная ткань, что оказалось её трусиками. Быстрым шагом она направилась в сторону душевой, но зайти ей не позволил Григорьев, юркнув следом и преградив девушке путь рукой. Смущённо опустив глаза вниз, Громова с облегчением обнаружила, что светло-русый всё-таки успел накинуть единственную вещь, более похожую на одежду, что делать ему явно не хотелось.       Неожиданно в проходе появился ни кто иной, как Ворожцов, удивлённо распахнувший глаза, когда заметил почти голую шатенку, прижатую Максимом, на бёдрах которого уже почти повисло жёлтенькое полотенце. На бледных губах застыла усмешка, больше напоминающая звериный оскал, глаза резко сузились, а это значило, что Герману эта картина пришлась не по душе, особенно если учесть, что оба почти раздетые. Алёна, поняв, что руки Макса сомкнулись на её узкой талии, быстро скинула их с себя, взволнованно смотря на преподавателя по выживанию.       Девушка сильно боялась этого холодного взгляда, который преследовал её на протяжении всей недели, как бы она ни старалась с ним не пересекаться, но он будто был тенью её жизни. Герман безумно(!) боялся, что не сможет уберечь Алёну от неверного поступка, и она только сблизиться с Максимом — недоразвитым качком. Ну, по крайней мере, Ворожцов за спиной Громовой называл его именно так. Он так же хитёр и коварен, как заблудившаяся овечка в тёмном лесу, в отличии от Германа — уязвимого, беспринципного и хамоватого наглеца, он может изо всякой ситуации выйти красиво и остаться при этом невинным.       — Герман, ты всё не так понял, — пробормотала старшая дочка капитана, виновато опустив голову, словно маленький ребёнок извиняется за проступок перед родителем. Она и впрямь боялась потерять мужчину, недавно ставшего ей таким родным и близким. Макс, поймав на себе насмешливый взгляд, нарочно потрепал слабую завязку полотенца, всё больше смущая раскрасневшуюся Алёну, а вместе с тем и раздражая Ворожцова, одной рукой притягивая девушку к себе за талию, наблюдая за его реакцией. — Максим, перестань! Чёрт, да что вы вообще здесь устроили?       Герман, ни секунды не раздумывая, одним шагом преодолел всё расстояние между ними и, схватив Григорьева за грудки, повалил его на холодный кафель в душевой, оттолкнув шатенку в сторону, предоставляя все условия для того, чтобы получить перелом. Громова, упав на пол прямо на вытянутую ногу, услышала хруст и адскую боль в районе щиколотки. Слёзы сами собой брызнули из глаз, стекая по подбородку вниз, переходя на белоснежную кожу шеи, оставляя мокрые дорожки. Макс хотел было встать и помочь Стукачке, но преподаватель по выживанию прижал его всем телом, не давая даже пошевельнуться.       Холодные пальцы мужчины сомкнулись на крепкой шее Максима, перекрывая доступ к кислороду, в котором парень сейчас очень нуждался. Это было видно по испарине на лбу, резко посиневшим губам и вздутым венам на висках. Ворожцов не мог себя контролировать, поэтому продолжал сдавливать Максу глотку, несмотря на то, что буквально в двух шагах от него лежала Алёна без сознания. На секунду светло-русому удалось краем глаза увидеть бездыханное тело Стукачки, и это изменило всё, он почувствовал, что девушка нуждается в нём.       Быстро вскинув ноги вверх, Григорьев подкинул Германа над собой и, навалившись на него, ударил кулаком под дых. С губ мужчины сорвался хриплый стон, после чего Ворожцов закашлялся в кулак и только занёс руку, чтобы задеть врага хотя бы так, чтобы остался небольшой синяк, но, видимо, этому было не суждено сбыться. Макс вдавил большими пальцами его костлявые плечи с такой силой, что было такое чувство, будто бы прорезалась грубая шершавая кожа на ключицах. Мужчина сорвался на громкий крик и, перевернувшись на живот, уткнулся носом в кафель, пытаясь выровнять дыхание.       Максим, подскочив с места, несмотря на сильную боль в ногах, подбежал к Алёне и, бережно убрав длинную мешающую чёлку ей за ухо и проверив пульс, стал делать прямой массаж сердца, но это явно не как не повлияло на состояние девушки. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Макс стал делать ей искусственное дыхание, надеясь, что Громова это ощутит и, открыв глаза, начнёт кричать на парня, забыв о невыносимой боли.       Её губы такие мягкие и... мокрые. Видимо, от слёз, которые успели побывать на лице Алёны за эту неделю не один раз. Григорьев не мог поверить в то, что это именно он целует её, а не Герман, как было обычно в последнее время. Её губы слишком горячие, желанные, искусанные от больных поцелуев с Ворожцовым так привлекали его...       Всю картину прервал только что подошедший Ракита, раздосадованный тем, что ему пришлось лицезреть, если учесть то, что Алёна, которая была ему как дочка, лежала на полу без сознания, а над ней склонился избитый Макс, пытаясь сделать хоть что-то похожее на искусственное дыхание. А неподалёку валялся Герман, кажется, тоже находившийся в таком же состоянии, что и девушка. Настроение Юры и так испорчено тем, что он поругался с Надеждой из-за того, что каждый из них старался доказать правоту в своих словах. Старпом без устали твердил, что курсантам нужно вставать гораздо раньше, чтобы успеть сделать все утренние процедуры и пойти на урок, а не просыпаться позже обеда и разгуливать по кораблю, вместо того, чтоб выслушать какую-нибудь лекцию по основам выживания или дельные советы от доктора Ксении, которые, кстати, тоже входили в курс изучаемой программы.       Надежда же считала, что они ещё дети и им нужно хорошо высыпаться, чтобы утром с хорошим настроением встать и после плотного завтрака отправиться на уроки. Завтрак — главная еда дня, а если ты ещё должна подскакивать в шесть утра и готовить еду на тридцать человек, которую потом никто не будет есть, то это действительно становится очень обидно. Каждое её утро начиналось с крупной ссоры со старпомом, после чего он ещё целый день ходит вокруг неё, но продолжает бычиться от того, что всё сделали не по его велению.       — Якорь меня дери! Что здесь... Алёнка! — не успел договорить Юрий, увидев, что Громова-старшая валяется на полу и, похоже, не дышит, подбежал к девушке, дав Максу при этом подзатыльник. Заметив на себе возмущённый и одновременно взволнованный взгляд сына, объяснил в двух словах. — Идиот! Нашёл время целоваться! В санчасть её нужно, срочно! Да возьми ты дочку на руки, мать твою! — старпом и сам не заметил, как назвал Алёну дочерью, отчего Максим чуть нахмурил брови, но быстро придя в себя, подхватил лёгкую, как пушинку девушку на руки и, понёсся к Ксении.       Ракита, заметив лежащего на кафеле Германа, изо рта которого бежала струйка крови, подошёл к нему и, проверив пульс, стал расталкивать его и неосознанно надавил на плечи, отчего Ворожцов резко подскочил на месте, стукнувшись головой об стенку. После драки с Максом ключица у преподавателя по выживанию, кажется, была сломана, а ноги начало предательски ломить. Юрий попытался разъяснить, что ему срочно нужно к Ксюши, чтобы она провела осмотр и сделала всё необходимое, на что мужчина что-то буркнул и не без помощи старпома поднялся в полный рост и, пошатываясь, направился себе в каюту, прихрамывая на левую ногу.       Данилова делала УЗИ Ирине, то и дело улыбаясь и заливисто смеясь, когда Петя бросал какие-то короткие шуточки в адрес своей девушки и её будущего ребёнка. Зацепа присел рядом с Зябликовой, обнадёживающе положив руку ей на плечо, но не переставая ржать, как конь и подшучивать, но Ирке было вовсе не до шуток. С самого утра её сильно тошнит, а голова и вовсе раскалывается, поэтому шатенке хотелось бы сейчас съесть волшебную таблеточку, которая бы избавила её от этих адских мук. Петя старался поддерживать девушку как мог, но лучше бы это сделал только Ренат, именно его сейчас Ирине и не хватало. Он смог бы помочь, утешить, сказать что-нибудь, чтобы успокоило её или хотя бы отвлекло ненадолго.       Ахмадулин смотрел на Иру через окошко, приложив мокрую ладонь к холодному стеклу, но, его, слава Богу, никто не заметил, поэтому он мог спокойно любоваться тем, как Ирка недовольно морщится от очередной шуточки Зацепы или слабо улыбается, но всё же по привычке закатывает глаза. Как он мог упустить такую девушку? Волевую, умную, с характером, красивую. Ренат тяжёло вздохнул и, кинув мимолётный взгляд на Ирину, ушёл к себе в каюту, потому что они уже выходили с Петей из кабинета. Он не мог видеть их вместе, ведь внутри снова начинала зарождаться неукротимая ревность, совладать с которой, он попросту не мог.       Макс со скоростью света залетел в санчасть, задев случайно Иру плечом, но, быстро извинившись, проследовал к Ксении, продолжая держать на руках Стукачку. Женщина кивнула на кушетку, мол, положи её туда, мне ещё нужно сделать осмотр. Григорьев осторожно, боясь сделать Алёне больно, исполнил приказ Даниловой, с беспокойством смотря на шатенку. Она выглядела такой безжизненной: лицо было слишком бледное, губы казались светло-синими, а веки немного приоткрыты. Из-за пушистых ресниц виднелись два тёмно-голубых глаза, но они смотрели в одну точку и никуда больше.       — Макс, что произошло? У неё, кажется, перелом и сотрясение, — взволнованно сообщила Данилова, пытаясь нащупать пульс девушки, но, видимо, он был очень слабый. Парень плюхнулся на стул рядом с Громовой, держась руками за голову, проведя языком по верхней губе. — Знаешь, я не вижу поводов для волнения, но, Алёна, по-моему здорова. Разве что вывих, но это пройдёт, не беспокойся. Она просто сильно упала и, наверное, на вытянутую ногу. Боль явно была адской, иначе бы девушка не потеряла сознание, это очевидно.       Корабль сильно тряхнуло и, Ксения, не удержавшись на ногах, рухнула прямо в руки капитану, который только что зашёл в санчасть для серьёзного разговора. Увидев свою дочь в таком состоянии, мужчина заметался из стороны в сторону, пытаясь подойти к ней, но тряска была слишком сильной, поэтому, Виктор схватился за дверь, стараясь устоять на месте, что у него очень плохо получалось. Григорьев, заметив присутствие Громова, отошёл на приличное расстояние от Даниловой, не сводя взгляд с Алёны. Полотенце от того, как сильно трясло корабль, начало сползать, поэтому Макс быстро затянул повязку потуже, чтоб не позировать перед двумя взрослыми людьми в неглиже.       — Максим, я тебя по всему кораблю искал, — пытался втиснуть свой голос через звук бушующих волн мужчина, подойдя чуть ближе к Ксюши. Женщина, подобрав удобный момент, подлетела к Громовой-старшей, чтобы удостовериться в том, что с ней всё в порядке, несмотря на всю ситуацию, но корабль вновь шатнуло куда-то в сторону, и Данилова с пронзительным криком вылетела из санчасти, впечатываясь спиной в холодную стену. Макс мотнул Виктору головой, мол, что случилось, на что капитан ответил то, чего он ожидал меньше всего. — Кажется, на нас напали тигровые акулы...