Полдень

У губ Клинта вкус озерной воды и раскаленного полуденного солнца. У него румянец на щеках и зацелованные губы. Он расслабленный и томный, измотанный предыдущим раундом. Вода, скрывающая их обоих по грудь, смывает липкий пот с кожи. Тони целует Клинта, прижимая к себе и пытаясь удержаться наплаву – илистое дно озера под ступнями ощущается скользко и не особенно приятно. Бартон зарывается пальцами в его мокрые волосы и негромко смеется: - У жизни в глуши есть плюсы, да? - Да, - соглашается Старк и фыркает, - было бы совсем круто, окажись мы тут наедине, а не всей компанией. Клинт обнимает его крепче, с плеском притягивая ближе: - Спасем мир и вернемся сюда только вдвоем, идет? - Идет, - выдыхает ему в губы Тони, прежде чем поцеловать снова, и через миг тянет его на берег. Клинт падает на брошенное на траву полотенце, поворачивается на живот, устраивая голову на локтях. Старк несколько секунд смотрит на красивый изгиб его поясницы и, не удержавшись, ведет ладонью по горячей коже от копчика к лопаткам. Бартон поддается, прогибаясь с глухим стоном. Мышцы под пальцами крепкие и сильные. Первый голод уже утолен, но Тони по-прежнему отчаянно хочется еще. - Я так люблю тебя, - шепчет он, наклоняясь к Клинту и касаясь губами основания его шеи, и спускается ниже, оглаживает одним широким жадным движением спину и бедра. Он останавливается на ягодицах, разводит их, склоняется, и Бартон вздрагивает от первого прикосновения его языка, вскидываясь податливо и нетерпеливо – будто ничего не было только что. Клинт шепчет что-то – кажется, «твою мать, Старк» - и тот фыркает: - Не выражаться, помнишь? Бартон смеется, уткнувшись в сгиб локтя, и его смех щекочет Тони, словно бархатом. Он ведет языком между ягодиц Клинта снизу вверх, цепляет открытый, мягкий, растянутый вход и скользит широким движением языка назад, собирая капли воды, пот и собственную слюну. Это так заводит, что член начинает вставать почти сразу. Бартон цепляется за траву и край полотенца до побелевших костяшек, подается ему навстречу, выгибаясь и пытаясь раздвинуть ноги шире. Тони трогает языком не сомкнувшиеся еще края, толкается неглубоко, а потом, разведя ягодицы Клинта сильней, вжимается между ними лицом и принимается вылизывать его короткими точными движениями, ввинчиваясь, обводя внутри и снаружи. Бартон ошарашенно вскрикивает от всего сразу: от волны жара, мгновенно проходящей по всему телу, до самых кончиков пальцев, от натирающей кожу щетины Старка, от собственного мешающего дышать возбуждения. Он самозабвенно толкается к нему, приподнимается, упираясь одной ладонью во влажную ткань полотенца под собой, а другую запуская Тони в волосы в попытке притянуть его ближе. Под колено попадается то ли камень, то ли ветка, но Клинт едва замечает это. Тони отзывается на его движение, засасывая нежные, темные складочки, лижет всю промежность – от яичек до сфинктера, дует на мокрую кожу, трет, нажимает. У Бартона перехватывает дыхание – это как удар током прямо по нервным окончаниям, и он стонет в голос. У него бешено колотится сердце, кровь шумит в ушах так, что он не слышит себя. То, что Старк видит его таким – раскрытым, готовым снова принять член прямо сейчас – сводит с ума настолько, что для смущения просто не остается места. Тони вылизывает его влажно и горячо, толкаясь внутрь, явно наслаждаясь процессом, и Клинт подставляется, чуть ли не скулит, с силой подаваясь назад и почти что трахая себя его языком. Старк проходится самым кончиком, давит и отстраняется, дурея от одного того, как мягко мышцы входа раскрываются для него. Он стонет, подстегнутый собственной фантазией – если приставить туда головку члена и только чуть-чуть надавить… Он продолжает еще несколько сладких, нескончаемо долгих минут, улетает сам и заставляет постанывающего на каждом выдохе Клинта безвольно растечься по смятому полотенцу, а потом вставляет в него пальцы и принимается скользить языком по натянувшейся вокруг них коже. Бартон выгибается, пытаясь то ли уйти от прикосновений, то ли получить больше, дрожит крупной дрожью и, сунув руку под живот, обхватывает ладонью свой член. Тони загоняет пальцы глубже, резко и бесцеремонно, и этого хватает. Клинт цепляется свободной рукой за многострадальный пучок травы и выдирает ее с корнями. Сокрушительное, оглушающее удовольствие прошивает его насквозь. Старк пережидает, продолжая трогать сокращающийся вход мелкими движениями, а после, когда Бартон под ним обмякает, поднимается на колени и ласкает себя, плотно давя членом на темную, блестящую кожу. Он дышит рвано, захлебываясь, не отводя глаз, и кончает через пару мгновений, кусая губы. Его сперма оседает на ягодицах Клинта, стекает на бедра. Тот двигается, приглашающе выгибая спину, и Тони со сдавленным рыком толкается внутрь, въезжает по самый корень, сладко вздрагивает в последний раз и валится на него сверху. - Я еще должен починить твой трактор, - отвлеченно вспоминает Старк, отдышавшись, но не торопясь подниматься, и лениво целует Бартона в щеку. - Договорились, - хмыкает тот, поворачивая голову и находя его губы своими. – Только пусть он не разговаривает. Тони улыбается в поцелуе и через секунду перекатывается на спину, ложась рядом с Клинтом и вдыхая сочный запах нагретой полуденным солнцем травы.