Зеро

“Ставки сделаны, ставки больше не принимаются”. Колесо затрещало, гоняя шарик по кругу, и замерло, остановив свой бег. Шарик качнулся несколько раз, будто примериваясь, на чем же ему остановиться, и замер. “Двадцать, черное”, — с хрипотцой в голосе объявила дилер. Обслуга. Автомат. Деталь великолепно отлаженного механизма казино. Она улыбнется, но с ней можно не разговаривать.Она спросит, но ей можно не отвечать. Рыжие волосы расплавленной медью спадали на лицо, закрывая его полумаской. Изысканная статуя. Украшение интерьера. Вален чувствовал некоторое родство душ — он тоже большую часть жизни проводит элементом декора. Ровно до того момента, как от его решения будут зависеть тысячи жизней. На его руках достаточно крови. По крайней мере, на одной руке. Август достал жетон и подбросил его на ладони. Механические пальцы легко сломают его, стоит только захотеть. Так приказ адмирала ломает человеческие жизни. Дилер красива, изысканна, грациозна. Родинка на подбородке делает ее образ подчеркнуто порочным. Может быть, она встала к столу только ради развлечения? Может быть, Август ее уже видел в этом казино? Не вспомнить. Женщина казалась смутно знакомой, но Вален редко ходил по таким местам. Он должен подавать пример сыну, он должен держать себя в руках, как бы глупо ни звучала эта фраза. Он должен… слишком многим и слишком многое. Жить по правилам — хорошо. Но сейчас, когда над Галактикой мирное небо, а боевые вылазки реже, чем снег на Феззане, приходится вызывать азарт другими способами. — Ваша ставка? — Вечер с вами. На Зеро. Монета сплясала в механических пальцах и повалилась на сукно. Лопаточка аккуратно установила ее на нужную клетку. — Ставки сделаны, — голос был все так же подчеркнуто эротичен, но за ним не было обещания. Дилер слишком опытна, чтобы реагировать на сальные шуточки гостя. “Ставки больше не принимаются”, — проговорил Вален про себя. Кристиан опять будет злиться, что отец пропал допоздна. Голова наутро будет чугунной от недосыпа, а потом — новая рабочая неделя и привычный круг жизни, по которому его самого бросает, как шарик рулетки. — Десять, красное. Сегодня вам не везет, Август-Самуэль. Идите домой, — голос очаровывает, заставляя оторвать взгляд от сукна. Дилер старше, чем ему казалось. Мягкое освещение казино, волосы, закрывающие большую часть лица, делают ее женщиной без возраста. Только когда она улыбается, морщинки в уголках глаз становятся заметнее. Взгляд грустный и равнодушный одновременно. Перед глазами Валена встают списки картотеки. Фотография, краткое жизнеописание. Фотография, краткое жизнеописание, фотография… Видел ли ее вживую? Не вспомнить. Слишком многое произошло десяток лет назад. — У вас хорошая память, госпожа Сен-Пьер, — Вален точно знал, что не представлялся полным именем. Ответная улыбка как клинок, показанный противнику перед дуэлью. Лучше бы они оба молчали, сохранив тайну. *** — Не люблю, когда ты играешь, — Крис скрестил руки на груди, пытаясь казаться взрослым, и поджал губы. С подростками сложно. Иногда Августу казалось, что он совсем не знает сына. Иногда он понимал, что поступает неправильно, пытаясь откупиться от него. А иногда не хотел принимать решение. Совсем. Хотел снова переложить все хотя бы на родителей. Раньше можно было быть папой-праздником. Приезжать на несколько дней, дарить подарки, катать пацана на плечах, а потом снова уезжать. Теперь, как ни горько это было осознавать, родители стали совсем старыми. Сначала отец. Рано или поздно уйдет и мать. Все уходят. Вален бы многое отдал, чтобы Гретт вернулась. Но из мира мертвых обратной дороги нет. Уже два года он жил вместе с сыном и иногда было… сложно. — Мне просто надо было расслабиться, ты же знаешь, — Август размял плечо, надеясь, что тянущая боль в протезе пройдет. — Мы могли бы вместе сходить в кино, а потом повыбирать подарки к новому году. — Прося, Крис снова становился ребенком. Тем самым, которому от отца достались только волосы цвета темного янтаря. И не объяснишь ребенку, что иногда хочется отдохнуть именно от него. От ответственности и опеки. — Сходим в следующие выходные, ладно? — Ладно… — фыркнул Крис, явно предвкушая выбор фильма. — И да, пап, я рад, что ты вернулся. — Если все будет хорошо, то вылет через месяц. Не раньше. — Да, я знаю. Я смогу о себе позаботиться. — Крис гордо вскинул голову, как Гретт, когда злилась. — Конечно. Ты уже взрослый. Август, не сдержавшись, взъерошил волосы сына и под недовольное фырканье полез проверять холодильник. Иногда он подозревал, что в их квартире столуется половина соучеников Криса, так быстро исчезали продукты. *** В торговом центре было не протолкнуться. Предновогодние ярмарки привлекали сотни людей, и все они хотели тратить деньги, выбирать подарки и есть. Крис с трудом отвоевал столик и сейчас счастливо ковырялся в коробочке с овощами. Сам Август предпочел бы съесть гамбургер, но в присутствии сына был должен питаться правильно. — Господа, прошу прощения, мне не найти столик, можно я сяду к вам? Вален неловко уронил кусок помидора в коробочку и улыбнулся. — Конечно, госпожа Сен-Пьер. Крис нарочито шумно втянул газировку. — Это ваш брат? — тихо спросила Доминик, поправляя волосы, чтобы они не мешали. — Нет, я его сын. И новая мама мне не нужна, — фраза прозвучала очень зло. — Кристиан! Веди себя прилично, — сорвался Август и тут же понял, что так нельзя. Нельзя кричать на ребенка, потому что Крис не понимал, о чем говорит. — Простите, госпожа Сен-Пьер. — Называйте меня по имени, раз уж называете. И не стоит извиняться. Я привыкла, что молодые люди реагируют странно. — Хорошо, Доминик. За столом воцарилось неловкое молчание. Крис углубился в планшет, показывая, что ему безразлично происходящее. Август не знал, о чем говорить, а Доминик, казалось, просто наслаждалась едой в самой обычной забегаловке. Августу стало даже неуютно. Красивая, даже роскошная женщина, умная женщина, та, чье имя перекатывалось на языке, как колокольный звон, ела лепешку, посыпанную всем подряд, как, наверно, несколько лет назад ела лучшие блюда в самых роскошных ресторанах. — Простите, Доминик, — пробормотал Вален после того, как все доел и повода сидеть за столом больше не было. — Я обещал. Я должен. Вы же понимаете, я должен. Я обещал Крису, что мы проведем субботу вместе. Крис фыркнул, дав понять, что пристально следит за разговором, а потом оторвался от планшета. — И он сейчас пригласит вас выпить вина, как-нибудь на неделе. Например, в среду. Или в четверг. — Почему в среду? — опешил Август. — Потому что, папа, у меня сначала химия после классов, а потом тренировка. А в четверг я могу вообще остаться ночевать у Ба, если тебе так удобно. Крис хотел добавить что-то еще, но Доминик рассмеялась, прервав его. — Думаю, что в этом нет необходимости. Как минимум потому, что я занята всю неделю. Может быть, в другой раз. — Ну как хотите, — пожал плечами Крис. — Я пошел смотреть кастрюли для Ба. Она хотела новый набор. Он кивнул в сторону магазина перед входом на фудкорт и не прощаясь ушел. — Простите его, — неловко извинился Август. Ему сейчас больше всего хотелось выдрать сына ремнем, но собеседница вроде бы не обиделась. — Возможно, он просто более наблюдателен, чем ты привык думать, — снова рассмеялась Доминик. — Но в мамы я действительно не гожусь. Он абсолютно прав. Август хотел было начать ее переубеждать, но Доминик поднесла палец к его губам, призывая к молчанию. Пока Август приходил в себя, она ушла, оставив на столе визитную карточку. Значит, через неделю. У Августа была неделя, чтобы договориться с Крисом. Или неделя, чтобы придумать удобную ложь. *** Складка на сорочке упрямо не желала разглаживаться, доводя Августа до бешенства. Он шел на нее в атаку с утюгом вместо топора. Оставалось взять это последнее укрепление, и противник падет. Квартира уже была вычищена до блеска — на всякий случай. Постельное белье — новое, свежее, цвета летней ночи. В холодильнике запасены шампанское и ещё несколько бутылок вина — на всякий случай. Разных. Любых. И даже легкая закуска. А все остальное можно заказать, привезут через полчаса. Август позаботился обо всем, только не смог толком переговорить с Крисом. Тот уходил от ответа, отмалчивался, ссылался на занятость в школе. Или просто отвечал, что не желает разговаривать “об этой женщине”. К концу недели отношения накалились так, что Крис просто ушел жить к бабушке. Она же, в свою очередь, объявила, что не собирается поддерживать ни того, ни другого остолопа, но что двери ее дома всегда открыты для них обоих. Тогда Август сдался. Все же Крис мог присмотреть за бабушкой или она за ним, и так было спокойнее всем. Да и Вален был уверен, что отношения с госпожой Сен-Пьер не продлятся долго. Это не нужно ни ему, ни ей. Бросив гневный взгляд на непокорную сорочку, Вален осознал, что на встречу с этой женщиной идти в парадной форме не только глупо, но и нетактично. Неужели все, что есть в его жизни - это китель да ребенок, с которым они никак не могут понять друг друга? Ведь Август не монах, не затворник. И он не собирается создавать новую семью — просто встреча ради удовольствия. Как с другом. Гретты нет слишком давно, чтобы это была измена. Рассердившись, Вален кинул сорочку в шкаф и пошел искать футболку. Шут с ними, с приличиями. Интересно, она умеет кататься на коньках? К концу второго круга Август понял, что его дурят и дразнят. — Доминик! Вы же прекрасно катаетесь! — неловко затормозив о бортик, Вален распрямился. А ведь лет пятнадцать назад он неплохо стоял на коньках. Сейчас три круга, а ноги уже становятся ватными — надо меньше напрягать. Доминик цеплялась за его руку, будто сама боялась проехать и метр. — Неужели я так стара, что ко мне можно обращаться только на "вы", Август? Или это имперское воспитание дает о себе знать? — Если ты разрешаешь... — оттолкнувшись от бортика, Август проехал спиной вперед, чуть не врезался в какого-то новичка, а потом упал, картинно взмахнув руками. Доминик красиво затормозила рядом и рассмеялась. — У тебя волосы в снегу, так мило... — Ничего милого, — проворчал Август. — Покатаешься сама? Мне надо немного отдохнуть. Любой ребенок уже с ног сбивает. — Конечно, старичок, — усмехнулась Доминик и поехала на первый круг. Вален медленно отъехал к бортику — разболелась левая рука. Почему же она не сказала, что прекрасно катается? Пощадила мужскую гордость? Сначала Доминик не торопилась — помахала рукой, проезжая мимо. Потом на середине второго круга ее неаккуратно обогнал мужчина в костюме для катания. Из тех, кто считает, что каток принадлежит ему вместе со всем миром. Госпожа Сен-Пьер не прикладывала усилий, она не дразнила его нарочно, просто сначала обогнала, а потом все время ехала чуть впереди, не уступая дорогу. Противостояние длилось несколько кругов, Август уже прикидывал, как лучше вмешаться, чтобы соперники не разрушили все вокруг, но Доминик остановилась первой. — Госпожа Сен-Пьер, — Август учтиво поклонился и протянул ей руку. — Вы прекрасны в своей беспомощности и неумении кататься. Доминик, раскрасневшаяся после быстрой езды, сначала нахмурилась, а потом рассмеялась низким грудным смехом. — Ты можешь угостить меня глинтвейном по такому случаю. Свободный столик они нашли не сразу. Доминик потягивала виски, который предпочла глинтвейну, смакуя его, как Август смаковал облепиховый чай. — Какие у тебя планы на вечер, мой адмирал? — спросила Доминик, поправив волосы. Длинная челка все время падала на лицо, закрывая его. Август бы не назвал ее красивой. Скорее, пикантной, магической, притягательной. Если ведьмы существовали, то госпожа Сен-Пьер была потомственной ведьмой. Даже сейчас — не в дерзком открытом платье, а в свитере с высоким воротом, она была очень эротична — прекрасное украшение кабинета любого влиятельного деятеля. Еще Август старался помнить, что она умна, опасна, независима и не любит говорить правду. — Я хотел предложить вам еще немного погулять по городу — на центральной площади прекрасная ярмарка, — а потом проводить домой. — И в чей же дом вы будете меня провожать, в свой или в мой? Доминик потянулась нарочито провокационно. Так, что свитер очертил маленькую крепкую грудь. — К вам. Мне кажется, что к вам было бы правильнее. — Ох уж эти детки. Сочувствую, — участливо кивнула Доминик. Только такая женщина, как она, могла посочувствовать и оскорбить одновременно. — К вам, потому что мы видимся во второй раз… — В третий. Если все адмиралы Рейха так плохо считают, то я удивлена, что вы выиграли войну, — качнув виски в бокале, она с сожалением допила его. — Хорошо, в третий. Я не могу так просто вас… — Можешь, Август. Можешь. Мне уже достаточно лет, чтобы не тратить время на ерунду, а сразу получать желаемое. — Вы и так долго ждали в своей жизни? — левую руку неприятно тянуло, а перед глазами появилась улыбающаяся Гретт. — Хорошо, Август. Я решу твою маленькую сделку с совестью. Сначала я провожаю тебя в гостиницу, а потом ты провожаешь меня домой и, поцеловав на пороге, исчезаешь в вечерней дымке. При таком сценарии твоя офицерская честь не пострадает? Август промолчал. Снять номер на несколько часов — худший из вариантов, но пытаться победить Доминик ее же оружием бесполезно. Улыбнувшись, он налил ей облепиховый чай прямо в стакан из-под виски. — Еще пятнадцать минут, и вы можете делать со мной все, что хотите, — Доминик улыбнулась так, что Август счел нужным добавить: — В пределах уголовного кодекса, конечно же. Ящерка напротив, только притворяющаяся человеком, вздохнула так тяжело и театрально, что Август рассмеялся и чуть не расплескал чай. *** С Крисом Август помирился наутро, несколько раз благословив женскую проницательность — если бы Август привел ее в дом или остался ночевать, то парень бы явно обиделся, и ссора вспыхнула с новой силой. А так они поговорили "как мужчина с мужчиной" и Крис выдавил отчетливое “Наплевать”. Ему было наплевать, с кем “путается” его отец. Такое отношение Августа вполне устраивало, ведь никто не строил иллюзий. Он просто приятно проводил время: встречал Доминик после работы, баловал сувенирами, провожал до дома или звал гулять в парк. Не раз и не два они заходили в мини-отель, неразговорчивые служащие которого не задавали лишних вопросов. Несколько раз Август улетал с планеты, но даже тогда старался отправлять сообщения. Она никогда не отвечала на них, но он знал, что ей приятно. Иногда Августу снилось, что он стоит посреди песчаного пляжа, запутавшийся в сетях. Он знал, понимал, что приручает Доминик и что ей страшно. Но не мог остановиться, поскольку сам давно и прочно был пойман ее язвительными репликами, странным, немного жестоким юмором и грустными поцелуями при расставаниях. Каждый раз она прощалась с ним навсегда. Если бы можно было договориться с Крисом, то Август бы попробовал слепить из отношений что– то более постоянное… А потом она исчезла. Командировка была дольше обычной, Август все так же отправлял сообщения, но придя в казино, узнал, что она там больше не работает. Дом, в котором она якобы жила, оказался со сквозной лестницей. Доминик просто выходила через подъезд на другую улицу и растворялась в городе. Исчезла, как исчезает тлеющий уголек. “Ты теперь пьешь дома, а не с кем-то? Поздравляю. Наконец-то ты подаешь мне достойный пример”, — язвил Крис. Ему не нравилось, когда отец пил. Хотя бокал виски в день — не алкоголизм, Август знал точно. И, потягивая виски, сидеть дома, было гораздо лучше, чем уходить на ночь играть. Наверное, Крис тоже это чувствовал, потому что Август заметил, что тот стал прилежнее заниматься, почти не уходил ночевать к друзьям. Они наконец стали разговаривать не перелаем, а нормально. По-человечески. По-дружески. Однажды Август увидел, как Крис шел, держась за руки с какой-то девчонкой. Может быть, все дело было в том, что сын все же вырос? Закончился период, который надо было просто перетерпеть. *** — Почему ты не найдешь ее? — Крис взял со стола бутылку и поболтал ею, прикидывая, сколько осталось виски. — Мне кажется, она не хочет, чтобы я ее нашел, — ответил Август. Крису было не в чем его упрекнуть. Была суббота, а по субботам Август мог позволить себе выпить чуть больше. — А если она в беде? Ты же все это время по вечерам смотришь в пустоту. Нет, я согласен, что это ужасная женщина — я читал учебник. Она ходячий кошмар. И я видел ее живьем. Она хуже нашей математички — сожрет и не подавится. Но если тебя после мамы тянет на приключения… — Не после мамы. А просто. Не надо, Крис, прошу тебя. Я отправил запрос во все больницы — если с ней что-то случится, меня найдут. Этот ходячий кошмар вполне в состоянии позаботиться о себе, поверь мне. И если Доминик не хочет быть найденной, то… — Я же не предлагаю бегать за ней с деньгами. Мне вообще плевать на нее. Просто, пап… Ты грустный очень. Полгода прошло, а ты как в воду опущенный ходишь. Найди себе другую, в конце концов. Я все осознал и не буду против. — Мне не нужна другая, — рявкнул Август, хлопнув стаканом по столу. Комм зазвонил как нельзя вовремя. Нравоучений от сына еще не хватало. — Вы просили сообщить, если поступит женщина, соответствующая описанию, — устало сообщил мужчина во врачебном халате. — Она поступила два часа назад с показаниями для экстренной операции. — С ней все будет хорошо? — Август подскочил на месте. — С ней и ребенком уже все хорошо. — С ребенком? — Да, девочка. Вполне здоровая. От нас требуется еще какая-либо информация? — врач устало потер виски. — Или я могу продолжать заниматься делом? — Спасибо за работу. — Поздравляю, ты стал папой? — Крис стоял в прихожей, подпирая дверь плечом. — Не болтай ерунды. И почему ты подслушивал? — шикнул Август. Ему надо было для начала уложить информацию в своей голове. — Я не подслушивал, если ты это имеешь в виду. Просто ты не часто во время разговоров роняешь стулья, и я заглянул посмотреть — все ли в порядке, — Крис демонстративно поднял стул и усмехнулся. — Как отметим рождение сестрички? — Никак, — Август помассировал предплечье, мечтая о нескольких минутах тишины. — Согласен. Лучше съезди к ней. — Крис! — Все, уже заткнулся и исчез. Помахав рукой, Крис вышел из комнаты, оставив, наконец, Августа наедине со своими мыслями. Больница оказалась самой простой, а родильное отделение изрядно обшарпанным. Не пропустить Августа не могли — форма сделала свое дело, сложнее было избавиться от семенящего рядом медбрата, которому получили сопроводить высокого гостя. Тот отстал только у двери в палату. Постучавшись, Август зашел. Доминик лежала в двухместной палате, но соседняя койка пустовала. Рядом с ее кроватью была люлька на высоких ножках. — А ты настырный, Август-Самуэль, — устало сказала Доминик и ехидно улыбнулась. Попробовала улыбнуться. На больничной койке она казалась совсем бледной и исхудавшей. Лицо заострилось, под глазами залегли синяки… — Хорошо, что ты не дама и тебя не надо приветствовать стоя. — Рад видеть, что ты не изменилась, — откашлялся Август и положил цветы на стол у окна. — Поздравляю тебя. — Спасибо, прекрасный рыцарь. На этом можешь считать долг исполненным. Я отпускаю тебя на все четыре стороны. Целоваться не будем. Август опешил, но через несколько секунд пришел в себя. Мучительно покраснев, он встал на одно колено и достал из кармана коробочку с кольцом. — Доминик Сен-Пьер. Согласитесь ли вы стать моей женой? — сказал он как можно торжественнее. Доминик посмотрела на него как на умалишенного, а потом рассмеялась. — Нет, спасибо. — Но… Это же моя дочь… — Мой адмирал, я рада, что ты умеешь считать до сорока. Это большой прогресс. Но ты уверен, что это именно твой ребенок? В любом случае, она скоро проснется, и я хочу отдохнуть эти несколько минут. — Да, Доминик. Генетическую экспертизу можно сделать очень быстро, — встав, сказал Вален. Он врал, и Доминик знала это. Результаты исследования должны были прийти только на следующее утро. Иногда ни положение, ни власть не могут ускорить технологию. Через день Доминик сбежала из больницы вместе с дочерью. Врач покаянно качал головой, но был спокоен. Сутками раньше, сутками позже — не все ли равно? *** Подъезжая к дому, Вален почуял неладное. Машина, припаркованная недалеко от крыльца, была слишком большой, слишком черной и слишком бронированной. Быстро поднявшись в квартиру, Вален сосредоточился — тишина была обманчива. Не успел он включить свет, как из-за шкафа на него прыгнула его же собственная рука и, ловко перебирая пальцами, поднялась по штанине. С рукой на плече Август и зашел в гостиную. Из угла раздалось тщательно сдерживаемое хихиканье, потом возня, и наконец показалось две повинных головы — белобрысая и рыжая. — Рад видеть Ваше Высочество, — сдержанно сказал Август и положил руку на каминную полку. Мальчик встал по стойке “смирно” и вежливо поклонился, приветствуя. — Пап! Не злись, — взмолился Крис. — Просто Алек так давно просил посмотреть на руку. А мы же с тобой еще вчера ее отладили, чтобы с пульта гонять. Я и подумал, что надо показать. Ему же интересно, правда! Алек кивнул и застенчиво переступил с ноги на ногу. — Ваше Высочество, я рад, что вы провели познавательный вечер, но уже поздно. Сопровождающие наверняка заждались. Крис, проводи гостя до машины и возвращайся. Стараясь соблюдать правила хорошего тона, Алек попрощался, но Август слышал – по лестнице они сбежали бегом, пихаясь и толкая друг друга. Оставалось только покачать головой и надеяться, что в холодильнике осталось хоть что-то съедобнее майонеза. Крис вернулся счастливый и запыхавшийся. — И что ты в нем нашел, — пожурил Вален сына. — Он же младше тебя на сколько. Скучно же должно быть. — Ничего ты, пап, не понимаешь, — Крис поднырнул отцу под руку и достал банку рыбных консервов. — Он так смотрит на все. Ему что ни покажи — все интересно, все радует. Тебе не понять, как это классно, смотреть на него счастливого. Август хмыкнул, но разубеждать сына не стал. В Алеке было многое от обаяния его отца. Только Райнхард был отчаяннее и злее. Его сын наверняка думал, что весь мир — огромный парк развлечений, бесконечный праздник непознанного. Может быть, он так считал потому, что большую часть жизни проводил в изоляции от этого мира, под охраной дворца. — Ты лучше скажи, — набив рот рыбой, выдал Крис, — как прошло. Как она? Все еще не хочет тебя видеть? Вален покачал головой. Он так надеялся, что Крис не спросит… — Да, все так же. Деньги предлагал — чуть в лицо не швырнула и попросила больше не беспокоить, иначе придется искать другую квартиру. — А, ну конечно, хотел откупиться, как от меня пытался? Молодец она. Так тебе и надо, — облизав вилку, Крис залез на подоконник. — Я никогда не пытался откупиться от тебя. И, между прочим, — Август улыбнулся и поставил чайник, —я рассчитывал хотя бы на капельку сочувствия. — Зачем тебе сочувствие? Еще пожалеть предложи. С утра как раз новейшую историю просматривал — вы все такие блистательные. Адмиралы. Мы новый лучший Рейх построим. Битвы, крепости, коридоры… Я думал, ты храбрый, пап. И смелый. А на деле, оказывается… Вален несколько раз сжал правую руку в кулак и постарался не злиться. — Она не хочет, чтобы я ей мешал. И мне не стоит ей мешать. Это взрослые дела, сынок. И смею напомнить, год назад ты “эту женщину” на дух не переносил. Что изменилось? Крис с благодарностью принял протянутую чашку и задумался, подбирая слова. Август не стал его торопить. И так на душе было паршиво. Доминик оказалась очень гордой, независимой. Накопления, Вален знал, таяли на глазах — обеспечить ребенку достойный уход дорого. Поэтому спустя три месяца она вышла на работу, оставляя Лиз на попечение пожилой соседки. Та с удовольствием возилась с ребенком, но оставалась посторонним человеком. В квартиру Август смог прорваться только один раз — она была тесной и плохо обставленной. Чувствовалась экономия на аренде. Только сама Доминик, даже уставшая, была все такой же прекрасной и смелой. — Я много думал про нее. Про «эту женщину». Она меня очень злила. Она хотела занять место мамы для меня. Для тебя. Я ненавидел и боялся, что забуду маму. Я ведь и так почти ее не помню. Наверно, мне казалось, что пока ты ее помнишь, она немножко рядом. А потом я видел, как ты грустишь. И понял, что мамы все же нет и никогда не будет. А еще что ты не пытаешься забыть маму. И что она не перестанет быть рядом с нами. С тобой. Со мной. Все равно рядом. — Это тогда ты познакомился со Сьюзан? — улыбнулся Август. — Сьюзи? — Крис покраснел. — Нет, мы разошлись уже, и просто гуляли вместе. Это другое. И я хотел сказать о другом. Давно, когда еще была война и я жил у бабушки с дедушкой, я знал, что не надо по тебе скучать и надо радоваться просто тому, что ты хотя бы иногда возвращаешься. Мне было тяжело, я хотел по тебе скучать, но бабушка не давала. Но я радовался, очень радовался. Да, у меня не было мамы, но был папа. Знаешь, у многих одноклассников было все наоборот. А у меня был папа. Адмирал. В красивой парадной форме. Ну и что, что без руки. Тогда мне казалось это даже клевым, что руки нет. Не тыловая крыса, а настоящий герой. Потом я стал старше и понял, что это могла бы быть голова, а не рука. И ты бы не вернулся. Никогда. Как мама. Как папа Алека. — Но я же вернулся, видишь, все хорошо, — Август хотел потрепать сына по голове, но передумал. — Да. Ты вернулся. Но если бы не вернулся, то у меня были бы Ба и дед. Правда дед теперь ушел… но осталась Ба. Она еще крепкая, я знаю. А если бы ее не было? А если бы у меня был только ты? Или только мама? Что тогда?.. — К чему ты клонишь? — нахмурился Август. — Я просто все думал о Лиз. А если с ее мамой что-нибудь случится, как она будет? Только не говори, что “государство позаботится”. Обо мне — может быть. О ней — не верю. А так у нее хотя бы будет брат. — Для тебя это так важно? Крис долго молчал, обхватив кружку руками. Он казался очень взрослым и очень наивным одновременно — трогательно взлохмаченные волосы, спокойный взгляд. Уже не мальчик, но еще не мужчина. Некстати Август вспомнил главу из учебника истории. Одну из тех, которые писал он сам. Райнхард в пятнадцать лет получил первое назначение, а в девятнадцать из фон Мюзеля стал фон Лоэнграммом. И в этом была только его заслуга. — Я тоже хочу быть немного героем, папа. Как ты. Только по-другому. Я хочу заботиться о своей семье, о своих женщинах. Ведь семью не выбирают. Братьев не выбирают, сестер тоже. Я… смирился что ли, с тем, что у меня есть сестра. И мне гнусно думать, что пока я тут развлекаю кронпринца, она может мерзнуть. — Лиз не мерзнет, — осторожно поправил сына Август. — Не говори ерунды! — Крис слетел с подоконника и грохнул чашкой о стол. — Ты прекрасно понял, что я имею в виду. И если мой отец трус и боится разговаривать с женщиной, не может решить проблему, то я решу ее сам. — Так, — Август почувствовал, как по левой руке поднимается тянущая боль, которая скоро выплеснется в злость. — Полегче на поворотах. — Если она не хочет тебя видеть, так приходи, когда она работает. Подкупим эту тетку — всего делов. Могу поспорить, она спит целыми днями. Больше всего в предложенном Августу не понравилось агрессивное “мы”. *** Открыв ключами старую дверь, Вален протиснулся в прихожую. Там всегда было не развернуться. Его безумно злило, что игрушки каждый раз приходилось приносить с собой, но иначе Доминик бы обязательно заметила, что к ней приходят гости. Что они будут делать, когда Лиз заговорит, Вален старался не думать. Пришлось бы объясняться, но когда еще настанет это “потом”. Сейчас Лиз научилась сидеть и, радостно агукая, тянулась за игрушкой. Крис ввалился следом за отцом. — Миссис Джиггер, вы можете идти. Папа, я на кухню, пюре делать. Ты переоденешь ее? — Почему всегда ты пюре, а я переодевать, — картинно взмолился Август. — Нет, не продолжай, я знаю, что “потому что именно тебе пришла в голову эта замечательная идея”. — Какая идея? — раздался из комнаты низкий певучий голос, сменившийся приступом кашля. — И кого вы собрались переодевать? Крис выглянул и кухни и посмотрел на отца. — Пап, ты побледнел, — ехидно заметил он. — Нет уж, вдвоем пойдем отчитываться, — рявкнул Август и втолкнул сына в комнату. Доминик, одетая в домашний костюм, сидела на кровати. Ее глаза нездорово блестели, а щеки покрывал лихорадочный румянец. — И как часто вы приходите? — спросила она, пытаясь подавить кашель. Малышка заплакала, и Крис тут же пошел брать ее на руки. — Два раза в неделю. Иногда три. Смотря как ты работаешь, — немного растерялся Август. — Ты должна была и сегодня работать. — Прости, что нарушила планы. — Лиззи, наверно, тоже заболела, — подал голос Крис. — Лоб горячий. Все. Выяснять отношения будете дома. Потом захотите — снова вернетесь. А сейчас Лиз нужен нормальный уход. Здесь даже проветрить толком нельзя. — Доминик? — Потом я вернусь сюда, — твердо ответила Доминик. — Потом поговорите, папа! И Алеку сюда ездить неудобно. — Какому Алеку? — осторожно спросил Вален. — Ты таскал сюда Алека? — Может быть мне расскажут, кто такой Алек? — с интонациями профессиональной лисицы поинтересовалась Доминик. Вален вздохнул. — Да есть такой. Александр-Зигфрид фон Лоэнграмм. Ну, подумаешь, кронпринц. — Ничего не знаю. Лиз нравятся его волосы, — поддакнул Крис. — Кто бы мог подумать, что в няньках моей дочери будет ходить будущий император, – спрятав лицо в ладонях, Доминик хрипло рассмеялась. – Крис, ты сможешь ее одеть для поездки? Торжествующе хмыкнув, Крис пошел переодевать ребенка, а Август присел рядом с любимой женщиной. – Ты не доверяешь мне? – спросил он тихо. Доминик отвела глаза, но все же ответила: – Нет, я не думаю, что ты убил бы своего ребенка. – Тогда почему бежишь? – Август, – Доминик закашлялась, но потом погладила Августа по щеке. – Ты хороший человек, ты человек чести. Мы встречались ради удовольствия, чтобы потом разойтись друзьями. У каждого своя жизнь. Я меньше всего хочу поймать тебя в ловушку этой самой чести. Я слишком свободолюбива для этого. – Ты думаешь, что этот год я искал тебя, потому что… – Потому что этого требует твое воспитание. Я не из тех, кто рвется замуж любой ценой. Мог бы понять это давным-давно. – Хорошо, Доминик, я услышал тебя, – подхватив её на руки, Август улыбнулся. – Сейчас я краду тебя к себе домой, а потом ты сама решишь – хочешь оставаться с нами или нет. А еще посмотришь на то, как Крис гордится тем, что у него появилась сестра. Боюсь, он никогда не станет адмиралом, в лучшем случае - учителем. – Не решай за своего ребенка, Август, хорошо? – Хорошо, за нашего ребенка мы будем решать вместе, договорились? – Нет, – проворчала Доминик, устраивая голову у Августа на плече. – Она будет решать сама.