***
Он приходит в себя снова. На этот раз это больше похоже на сон. Пьетро чувствует, как холодные пальцы сжимают его ладонь. «Холодная, как лягушка» - всплывает в его памяти. Тогда они попали под дождь. В обрамлении мокрых волос красивые глаза сестры казались огромными. Такая храбрая, любящая командовать, в тот момент она выглядела слишком беззащитно и трогательно. - Лягушонок, - хрипит он, стискивая её пальцы. Это пока всё, на что он способен. Тело ощущается лишь там, где она касается его, соединяется с ним, дополняет своим светом, заставляет вспоминать, каково это – жить. - Пьетро, - глаза открыть слишком тяжело, невозможно. Но Пьетро и не глядя может с уверенностью сказать, что по бледным щекам текут слёзы. - Я потеряла тебя, - её голос отчаянный, и она припадает губами к его руке. Он всё ещё полумёртв, но даже сейчас его кожа теплее, чем её. – Я потеряла. - Не совсем, - каждое слово отзывается болью в горле, словно он глотает огонь. Пьетро хочет утешить, поддержать, поцеловать каштановые волосы и погладить нежную кожу. Но он может только лежать, ощущая лишь её руку. И это бессилие злит его. - Этого больше никогда не случится, - алый свет касается лица, и чувствительность возвращается. Её пальцы скользят по его колючей щеке. – Я не допущу этого. - Хорошо, - бормочет он. Но это неправильно. Ведь это он должен защищать её любой ценой.***
В этот раз он открывает глаза. Видеть её лицо, пусть осунувшееся и бледное, – наслаждение. Пьетро ухмыляется той самой улыбкой, которая так бесит Ванду с самого детства. И она вновь плачет. Устраивает голову на его животе и рыдает, сжимая одеяло. А Пьетро с трудом касается дрожащей рукой спутанных волос. - Тише, родная, - осторожность, выработанная годами, не позволяет показывать истинных чувств. Они слишком похожи, чтобы притвориться чужими. Связь слишком сильна, чтобы делать вид, что не связаны кровью. Но иногда Пьетро думает, что их игра в прятки выглядит смешно. Потому что они примагничены друг к другу. Потому что как далеко бы не оказались, всегда чувствуют друг друга. И этот дар, эта болезнь, эта боль, всё это стоит выше других людей и их морали. Это волшебство. Это чудо. - Прости, - наконец, она немного успокаивается. Виновато стирает со щёк слёзы. Такая ранимая, родная, любимая. - Я знаю, ты ненавидишь, когда я плачу. - Нет, - он сжимает её пальцы и прижимает к своей груди. – Я ненавижу, когда тебе больно. - Ты был мёртв двенадцать минут, - голосом, наполненным ужасом, шепчет она. - Я чувствовала это! Я была мертва вместе с тобой! – слёз больше нет, но слова становятся всхлипами. - Это не впервые, - задумчиво глядя в сверкающие глаза, произносит Пьетро. - Я уже был мёртв двенадцать минут. До того, как появилась ты. Я прожил эти мгновения без половины своей души.***
Он учится ходить заново. От боли, пронзающей всё тело, хочется выть и грязно ругаться. Но она рядом. Прижимается, обнимает, направляет и заставляет держаться изо всех сил. Его рука сжимает её плечи. Так хрупка она снаружи, так сильна внутри. - Вот так. Ты молодец, - в первый раз за несколько недель она действительно улыбается. У Пьетро захватывает дух, словно он с разбега бросается в бездну, а не смотрит в лицо своей сестры. Хочется прикоснуться, обнять, прижать, слиться. Но на новой базе мстителей всюду глаза. Он не может допустить, чтобы на Ванду косо смотрели, подозревали в «мерзости». Хотя ему всегда было плевать на весь остальной мир, посчитавший бы их больными. Но если это болезнь, он не желает выздоравливать. - Здесь полно врачей. А ты со мной нянчишься, - разумеется, он не хочет никого другого. Её прикосновения обладают силой. Он восстанавливается, тянется к ней. А ещё с каждым разом всё тяжелее. Тело приходит в прежнюю форму. Желания начинают почти сжигать изнутри своей силой. - Могу я хоть раз позаботиться о старшем брате? – глаза насмешливые, но за всей это бравадой Пьетро видит вину. Он поддаётся порыву. Забывает об окружающих, об этих чёртовых камерах и внимательных глазах. Притягивает Ванду к себе, крепко обнимает, так, чтобы между ними не оставалось зазоров. Он прижимается губами к её лбу, и боль вмиг отступает. Он будто прежний Пьетро, будто он сейчас сможет привычно взять её на руки и побежать, слушая искристый смех. - Идём, - выдыхает она и, прежде чем отстранится, трётся щекой о его больничную одежду. – Тебе ещё нужно сделать упражнения. - Чувствую себя старой развалиной, - ворчит Пьетро. Но то, что он может сжимать своими пальцами холодную ладонь Ванды – уже чудо.***
У Ванды появляется костюм. Она приходит в палату Пьетро покрасоваться. - Не понимаю я этой тяги к костюмам, - она неуверенно осматривает себя. Пьетро не может этого понять. Разве она не видит, насколько великолепна? – Как тебе? – сестра кружится, тёмные волосы взметаются, и глаза игриво вспыхивают алым огнём. Пьетро усмехается. - Пришла поиздеваться над немощным братцем? – он говорит насмешливо, но горло всё равно пересыхает. Она так прекрасна. - Ты не ответил. Настолько плохо? – Ванда, кажется, в самом деле начинает сомневаться. - Подойди, - Пьетро делает жест рукой. Ванда послушно оказывается рядом. – Наклонись, - её волосы падают ему на грудь, и он ловит их пальцами. – Мне особенно нравится эта часть, - шепчет он, указывая на декольте. Ванда краснеет. О, он уже много лет не наслаждался её смущением. Пьетро смеётся, глядя на её попытку сдержать улыбку. - Ты невыносим, - фыркает Ванда, едва ощутимо хлопая его по руке.***
Это просто случается. Они ссорятся из-за того, что Ванда отправляется на задание, что не дожидается его. - Ты никуда не пойдёшь! – кричит Пьетро, а потом в долю секунды оказывается возле двери, хотя до этого стоит на другом конце комнаты. - Пьетро, - глаза сестры широко распахиваются. – Ты бегаешь! - К чёрту, - хрипло шепчет он, упираясь ладонями по обе стороны от её головы. – Ты никуда не пойдёшь. Я не намерен больше тратить время на глупости. - Но капитан… - …справится без тебя, - заканчивает он, всем своим нутром ощущая, что Ванде это тоже нужно. Он скользит ладонью по её щеке, шее, а потом освобождает плечо от плена алого кардигана. Ванда прикрывает глаза и отводит голову в сторону, подставляясь под касания, привычно безраздельно доверяя. - Справится без меня, - шепчет она согласно, ощущая горячие губы брата на своей коже.***
- У меня странное чувство, - обнимая обнажённые плечи сестры, шепчет Пьетро. - Какое? – тихо спрашивает Ванда, прижимаясь к нему. Они подходят друг другу идеально, словно пазлы. Их двое, и никто не в силах разрушить это единство разумов, душ и тел. - Ничего не изменилось. Словно не было сумасшедшей железяки, жертв и моей смерти, - он ловит её подбородок, и их взгляды встречаются. Глаза Ванды возбуждённо вспыхивают алым. - Моя жизнь, моя половина здесь. А остальной мир замирает, будто я несусь на огромной скорости. Но я просто смотрю в твои глаза. - Нет, - её прохладные пальцы скользят в его волосы. – Не совсем. - Что же тогда? – пытливо глядя в отражение самого себя, на выдохе спрашивает Пьетро. - Теперь я знаю, каково это – жить без половины своей души целых двенадцать минут.