Resonance.

Каждое утро Бэкхен просыпается с чувством безмятежной радости. От восхитительного чувства ноющего тела, саднящих укусов и стянутой кожи там, где кровь засохла темной коркой. Открывая глаза, он видит светло-серый потолок комнаты Чанеля, повернув голову – хозяина комнаты. Чанель спит безмятежным сном – лицо расслаблено, губы чуть приоткрыты, а под закрытыми веками бегают зрачки. Бекхен сладко потягивается, чуть постанывая от боли, улыбается себе под нос, и, перед тем как встать, целует спящего парня в первую попавшуюся на глаза часть тела – на этот раз плечо. Такие маленькие, никому не известные нежности по утрам позволяют Бэкхену сохранять хрупкое равновесие в душе. Он думает, что этого достаточно. Что все идет так, как надо. Улица встречает промозглым ветром и моросящим дождем. Бён жалеет, что не остался в теплой кровати с Чанелем, которому сегодня не нужно на пары. Усевшись в автобус подальше от двери, Бэкхен прикрывает глаза – от Чанеля до университета ехать почти час. Их отношения складываются идеально. Они нашли друг в друге именно то, чего так жаждала душа каждого. Чанель – человек, который не просто вытерпит всю боль, а будет наслаждаться ею. Бэкхен – того, кто сможет доставить удовольствие одним видом, одним голосом, что уж говорить о сексе. С каждым днем Бэкхен все больше погружается в чувство, которое он испытывает к Чанелю – помимо члена начал работать и мозг. Если рассматривать с практической точки зрения, в качестве партнера для совместной жизни Чанель совершенно не годится. Бэкхен вообще недоумевает, как Пак жил один до их встречи. Тот не умеет готовить, в квартире всегда царит бардак. Когда стало ясно, что это не просто интрижка на одну ночь, Бён сразу же переезжает к горе-любовнику и берет все в свои руки. Теперь в квартире можно жить без угрозы для здоровья, а в холодильнике всегда есть еда. Но Бэкхену все это не в новинку, только совершенно не ясна его неведомая тяга к тому, чтобы Чанель всегда находился в комфорте. Чувство заботы об этом человеке захлестывает Бэкхена и рождает какое-то другое, которое Бён все никак не может идентифицировать. Но он надеется, что в скором будущем ему это удастся. А потом все начинает идти как-то наперекосяк. Бэкхен начинает грубить Чанелю, все чаще предъявлять претензии. Чанель не может понять, что происходит. И Бэкхен тоже. Он не знает, почему ведет себя так. Что заставляет его вдруг показывать характер. Его вдруг начинает раздражать тот факт, что до этого он весьма терпимо относился ко всем выходкам любовника – к его неожиданным загулам, слишком тесному общению с некоторыми друзьями, его постоянные переписки в интернете и никак не скрываемые подколы на тему измен. Бён понимает, что Чанель практически не знает его, как человека, что уж говорить о партнере, и, что гораздо хуже – даже не хочет узнавать сам. Поэтому подсознание взбунтовалось и решило вывалить все наружу вот такими вспышками. Бэкхен ревнив просто до чертиков, к тому же он понимает, что измени ему Чанель – его гордость не выдержит этого и он просто уйдет. А куда уйдет? В ту самую неизвестность, где он маялся от невозможности не просто воплотить себя в человеке – в возможности отдаться ему вот так, с потрохами, как он отдается сейчас. Бён понимает это и терпит это, терпит до невозможности, заглатывая успокоительные и отвлекая себя чтением-вокалом-фильмами в те моменты, когда хочется взять стул и с размаху ударить им по голове этой рыжей бестии. Также Бэкхен понимает, что подобное не может продолжаться вечно и, рано или поздно, Чанель или выгонит его, или вызовет на разговор. Он так же сильно надеется на второй вариант, как и боится его. Боится узнать что-то такое, от чего захочется разреветься и убежать. Но в тот момент, когда Чанель заходит на кухню, садится на стул и произносит эту страшную фразу, Бэкхен понимает, что он никак не сможет убежать от этого. Потому что не хочет. - Нам надо поговорить. Бэкхен удивленно поднимает брови и садится напротив парня с самым наивным выражением лица. - Бэкки, что происходит? В последнее время ты как с цепи сорвался, и если бы ты был женщиной, я бы подумал, что у тебя ПМС. В глазах Чанеля мелькает что-то, но Бэкхен не успевает уловить, что именно. Его и без того пугает очень серьезное выражение лица любовника. - Да нет, все нормально. Просто… - Бэкхен запинается, а потом его прорывает, как плотину. Он высказывает все – все переживания, недовольства, идеи. Все вперемешку – фразы не связаны друг с другом по смыслу, Бён скачет от мысли к мысли, но вываливает все чуть ли не на одном дыхании. Что Чанель задолбал со своими гулянками, где он творит непонятно что непонятно с кем. Ведь Бэкхен хочет сходить куда-нибудь в кино или в бар. Сколько можно торчать в интернете со своими то ли друзьями, то ли еще хрен знает с кем, когда можно посмотреть фильм или сходить погулять. Зачем все время говорить о том, что есть куча людей, которые готовы с тобой переспать только из-за того, что Чанель такой офигенный, но ведь у него есть Бэкхен и бла-бла, неужели нельзя подумать, что Бэкхену неприятно это слышать, он совершенно не воспринимает абсолютно любые намеки на это. Сколько можно так пренебрегать тем огромным количеством времени, которое они могут провести вдвоем – неужели Чанелю так неприятно общество Бэкхена, и он видит в нем только крутую игрушку для секса. - Я… Черт, да я просто ни хрена не понимаю, что происходит, вот и все, - Бэкхен с нажимом проводит ладонями по лицу. Чанель молчит долго. А потом вдруг заливается смехом. - Бён Бэкхен, ты самый удивительный идиот из всех, кого я встречал, - смех резко обрывается, а Чанель в упор смотрит на Бэкхена. Тот, наконец, разбирает то самое, что мелькнуло в глазах у Пака в самом начале разговора – беспокойство. Которое сейчас медленно сходит на нет, уступая чему-то удивительному, чего Бэкхен никогда не видел в этих темно-карих глазах – нежности. - Я же совершенно не приспособлен к отношениям. Я никогда не собирался встречаться с кем-то дольше, чем пара дней. Поэтому, когда появился ты и я понял, что я хочу зайти намного дальше, чем заходил до этого, и я просто не знал, что с тобой делать. Я продолжал жить дальше так, как и привык. Только просыпаясь с тобой под боком, ужиная вместе и прочие мелочи. Я даже не понимал, что это может быть тебе неприятно, понимаешь, идиот? Нужно говорить мне, когда тебя что-то беспокоит или не устраивает. Хорошо, Бэкки? Бэкхен кивает, чувствуя, как в горле стоит комок. Кажется, сейчас он понял, что именно рождало чувство заботы, а точнее, наоборот – откуда появилось это самое чувство заботы. Просто Бэкхен влюбился. И предмет его воздыханий сейчас встал со стула и протянул Бэкхену руку. - Пойдем, Бэкки. Хочу показать тебе высшую степень своего доверия. Все еще находясь в прострации, Бэкхен берет парня за руку и идет за ним в комнату, совершенно не видя дороги. Только грубый поцелуй смог выдернуть его из водоворота мыслей. Мысли парня моментально переключаются с моральных терзаний на терзания физические, а последние приносят ему гораздо больше удовольствия. Ногти проходятся по спине, оставляя новые царапины и заставляя кровоточить старые. Укусы на самых чувствительных местах кожи сладко ноют, а Бэкхен закусывает и без того многострадальную нижнюю губу. Каждое прикосновение Чанеля оставляет в сознании красную вспышку, заставляя выгибаться в уже ставших родными и привычными руках. Но все мироздание Бэкхена на этот момент жизни рвет на мелкие кусочки шепот Чанеля на только что прокушенное ухо. - Теперь ты, Бэкки. Попробуй – это классно. Сначала Бэкхен даже не понимает, о чем говорит Пак, но потом он смотрит ему в глаза и понимает все без слов. И первые сильные прикосновения выходят неловкими – Бэкхен просто не знает, что делать. Но в ответ на свой первый, нерешительный, но довольно сильный укус Бэкхен слышит тихий рык над ухом и понимает, что все делает правильно. Хватка таких хрупких с виду пальцев становится сильнее, царапины – глубже. Бэкхен начинает входить во вкус. Черт возьми, оказывается, это такое непередаваемое ощущение – когда кожа расползается под твоими ногтями. Когда держишь в зубах плоть, и хочется ее жевать, оторвать кусок и проглотить, чтобы Чанель навечно стал его частью, жил в его теле. Когда хочется разорвать мягкость живота, добраться до внутренностей, уместиться с ними в брюшной полости. Добраться до сердца, почувствовать, как оно бьется в твоих руках и осознать, что держишь всю его жизнь. Бэкхена захлестывает эйфория и он все активнее и активнее начинает истязать тело любовника. Но Чанель тоже не отстает – не смотря на то, что крыша просто срывается в пространственные дали от чувства полнейшего подчинения. Он никогда не говорил об этом Бэкхену, но он готов отдать ему все, абсолютно все, принадлежащее ему, весь мир, всего себя. Но он не может не причинять боль Бэкхену, не может оставить тело без новых ран, без проявлений своей любви. Со стороны это больше походит на изнасилование, потому что Бэкхен активно отбивается, а Чанель упорно идет к своей цели. Но каждый из них получает не просто удовольствие от секса – это больше походит на переход, на новый уровень, когда сознания резонируют друг с другом, испытывая совершенно идентичные чувства. Это утро Бэкхен запоминает, как самое светлое за последнее время. Осеннее солнце выползло из-за облаков и, хоть и не грело, все равно поднимало настроение одним своим присутствием. Чанель уже давно проснулся и лежал, глядя в потолок, с довольной улыбкой на лице. Бэкхен переворачивается на спину и, не глядя, берет Чанеля за руку. - Мы совершенно больные. Ты так не думаешь? – голос у Чанеля еще более хриплый после сна. Бэкхен пожимает плечами. - Мне плевать. Даже в психушке я буду требовать, что бы нас поселили в одной палате. - Я люблю тебя, - эти слова после сегодняшней ночи даются Чанелю особенно легко. - Я знаю, - Бэкхен поднимает их руки, сцепленные в замок, и рассматривает укусы и царапины. – Потому что я тоже люблю тебя.