Лимит ошибочных ходов

«Оторви от нее взгляд, — разумно подсказывало подсознание, — на тебя уже косо поглядывают, как на ненормального». Но Нил физически не мог этого сделать. Он раз за разом всматривался в ее лицо, будто пытаясь отыскать нечто новое в знакомых чертах. Все те же черные с синеватым отливом волосы, аккуратный овал лица, разве что кожа стала чуть светлее, прямой нос, небольшие остро очерченные губы и глубокие темно-карие глаза. Застывшие, словно остекленевшие. Мертвые. Сама мысль заставила Уоттса вздрогнуть, как от удара током, из-за чего на него обратились совсем лишние взоры. Да, теперь все именно так. Нил стоял перед раскрытой крышкой гроба с прекрасным букетом цветов для своей коллеги и друга. Последним букетом. «Интересно, какие цветы ей бы понравились, да и есть ли такие вообще?» Дело в том, что Ева никогда не любила их и не воспринимала как подарок. «- Лучше бы потратил деньги на что-то более полезное, — недовольно ворчала она, принимая очередной бесполезный «веник» от поклонника.  — Тебя не поймешь. Закатами любоваться, значит, достаточно романтично, а цветами — нет? — хихикнул Нил со своего места.  — Воспоминания — бесценны, — утверждала девушка, — а время, деньги и силы достойны лучшего применения». «Прагматик», — странно усмехнулся Нил, теребя рукав пиджака, и с горечью добавил про себя: «Была». Что и говорить, а люди, что занимались похоронами, отлично знали свое жуткое, но такое необходимое дело. Даже сейчас Ева Розалин выглядела бесподобно. Кремовое платье с золотистыми деталями чем-то напоминало ее повседневный наряд в «Зигмунд», отчего все происходящее казалась еще более вымышленным, нереальным, словно плохой сон, который тут же рассеется в первых солнечных лучах. Но хрупкая надежда жестоко разбилась о реальность слезами, вздохами и горестными причитаниями людей, что собрались здесь, стояли рядом с парнем такие настоящие. Живые. В основном, это были родственники и сослуживцы. Впрочем, Уоттс всегда предпочитал держаться в стороне от коллектива, а потому не мог сказать этого точно. Больше всего его раздражало то, что у них с Евой ТАК МНОГО коллег. И если на работе еще можно было как-то отсидеться в своем кабинете, а на корпоративы и прочие культурно-массовые мероприятия плюнуть с крыши небоскреба, то в данный момент приходилось терпеть их присутствие, полные искреннего (а может, и наигранного) сожаления речи и сочувствующие взгляды, которыми они не преминули одарить родителей и бывшего напарника погибшей. И все же отчаянно хотелось, чтобы вся эта толпа в траурных нарядах исчезла хоть куда-нибудь, оставив его и девушку в абсолютной тишине. Уоттс вышел, наконец, из охватившего его оцепенения, поднял голову и увидел напротив себя бледное лицо Таимы. Её длинные седоватые волосы были аккуратно прибраны под темную однотонную ткань платка. И вновь светло-серые глаза мертвой хваткой вцепились в парня. Осуждающе и злобно они смотрели на Нила и сквозь него, стараясь заглянуть как можно глубже в душу, зацепить за живое. В них ледяной бурей плескался невысказанный упрек: «Я знаю, что это твоя вина. Из-за тебя она поступила так!» — Я не причастен к тому, что произошло, — голос звучал четко, но тихо так, чтобы слышала только МакМиллан. Женщина сдержано кивнула, делая вид, что все понимает, и поспешила скрыться среди остальных собравшихся. Разумеется, она не поверила. «А так ли это на самом деле?» — вопрос гудел в мыслях набатом в тон подступающей головной боли. *** Четыре дня назад Обеденный перерыв в агентстве «Зигмунд» — штука скорее номинальная. То есть он, конечно, есть, но никогда не знаешь, не выпадет ли на твою долю очередной клиент, в то время как ты спокойно попиваешь чай, и не придется ли на всех парах спешить обратно на работу, чтобы ни дай Бог не опоздать на вызов. Каждый выкручивается, как может: кто-то питается в столовой за баснословные деньги, кто-то более предусмотрительный, вроде МакМилланов, берут готовую еду из дома, а остальные совмещают предыдущие способы с продуктами, которые можно легко купить в ближайшем магазине. В общем, справляются. Сегодня Еве действительно посчастливилось вырваться из офиса на полтора часа, в течение которого она успела не только спокойно перекусить, но и выполнить часть необходимых повседневных мелочей, что имели неприятную тенденцию скапливаться под конец рабочей недели. Приятно удивило то обстоятельство, что телефон за все это время не разразился громкой трелью, предупреждая о срочном вызове. Конечно, чаще аппарат звонил по другому, более пустяковому поводу, и виной тому обычно являлся Нил, которому в голову неожиданно могло взбрести попросить Розалин купить паприку или еще что-нибудь того же плана, ибо ему самому «просто жуть, как некогда». Тактика поведения Евы зависела от настроения и наличности в кармане, но зачастую просьбы просто игнорировались, потому как дорогой коллега мог запросто «сесть на шею», если выполнять каждое его желание. Но сейчас в этом плане, определенно, повезло, и девушка уже припарковала машину около офисного здания. Она забрала папку с документами с соседнего сидения и закрыла автомобиль, как внезапно заиграла до боли знакомая мелодия. Экран высветил неизвестный номер. — Добрый день. — Доктор Розалин? — поинтересовался хрипловатый, словно надтреснутый мужской голос, — Здравствуйте. Вам сейчас удобно говорить? — Да, да, я вас слушаю, — выскальзывающую из рук папку пришлось перехватить на ходу. — Мое имя Алан Монс, мне хотелось бы поговорить с вами насчет одного пациента, — Розалин досадливо поморщилась. Такое было уже не в первый и, наверное, не в последний раз. — Я не занимаюсь составлением договоров. С этим вопросом вам, мистер Монс, необходимо обратиться в главный офис. — Там обо всем проинформированы, я звонил. Видите ли, доктор, дело в том, что пациент очень сложный, он находится в тяжелом состоянии и подключен к аппаратуре. «Неужели опять в больницу переться придется?» — с раздражением подумала Ева, так как на дух не выносила работу в подобных условиях. Запах всевозможных лекарств, дезинфицирующих средств и общая обстановка медицинских учреждений угнетала и всегда оставляла в душе девушки какой-то неприятный, горьковатый осадок. Возможно потому, что вся атмосфера там была буквально пропитана болью и чужим горем. Здоровый человек ощущал себя лишним, случайно оказавшимся элементом. Хотелось как можно скорее уйти, скрыться от режущего глаза неестественного света ультрафиолетовых ламп, от лживых надежд, которые возлагают на тебя родные умирающего и от презрительных взглядов врачей, которые искренне считали, что реальное излечение человека стоит много большего, нежели простая иллюзия исполненной мечты. На деле же зачастую выходило совсем наоборот, а потому медики даже не желали скрывать свою злобу, раздражение, пренебрежение и другие, давно накопившиеся эмоции, являющиеся результатом несправедливости этой жизни. Голос, доносящийся из мобильного аппарата, вырвал Еву из потока собственных невесёлых мыслей. -…Вдобавок, — Продолжал тем временем собеседник, — у него были проблемы по нервный части. Именно поэтому мне порекомендовали связаться с вами, дабы выяснить заранее, возможно ли будет выполнить контракт при таких обстоятельствах. — Хорошо, — девушка кивнула, словно на той стороне ее могли видеть, — но нам понадобится история болезни и результаты обследований, чтобы сразу понять, какого рода заболевание и где у нас могут возникнуть трудности. Мужчина на другом конце провода облегченно вздохнул: — Конечно, все это имеется. Скажите, вам будет удобно встретится сегодня в восемь в ресторане через два квартала от вашего офисного здания? Розалин моментально прикинула все возможные дела на сегодняшний вечер и ответила: — Да, вполне. Сегодня в восемь, в ресторане на пересечении Calgary AB T2P и Treeview. — Все верно, до встречи. — До свидания. «Ну вот, — вздохнула девушка, вертя сотовый в руках, — и сегодня свободного вечера не будет. Ловким движением она убрала гаджет в карман теплой бежевой куртки. — Зато случай, похоже, планируется сложный и интересный, — Розалин усмехнулась, — Что-что, а в головах у психов мы еще не копались. Надо будет «обрадовать» Нила». ***