Теперь я знаю, какие у него глаза

Он лежал на больничной кровати, неподвижный, с закрытыми глазами. Все тот же Пак Бон Су, и в то же время неуловимо другой. Ни в движениях, ни в голосе, ни во взгляде я изменений уловить не могла, потому что он был без сознания, и все же я чувствовала необъяснимую перемену, и она взволновала меня. Скорее всего, я решила бы, что меня просто напугало все произошедшее, и что теперь я беспокоюсь за его здоровье, только и всего. Как же упорно я отказывалась прозреть! Но тут он приоткрыл затуманенные глаза, поглядел не то на меня, не то сквозь меня, и слабым, хриплым голосом произнес нечто, похожее на мое имя. Что? В полубессознательном состоянии он звал меня? Меня? Лекарства так подействовали, что ли? Ну конечно, глупая, напомнила я себе, ведь он же признавался мне в нежных чувствах, хлебнув пива для смелости. Милый, забавный Бон Су. Я относилась к нему с теплотой, как старшая сестра. Только вот у заботливых старших сестер сердце так не колотится, когда братик зовет их по имени. А Бон Су повторил мое имя, на этот раз четче, и от этого внутри меня что-то сжалось, а потом перевернулось. Да что, в самом деле, это такое? И тут он взял меня за руку. Одно простое прикосновение, пронзившее меня до самых мизинцев на ступнях. Бывают люди, настолько особенные и дорогие, что касание их руки ни с чем невозможно спутать. На свете больше семи миллиардов человек, но его ладонь, его пальцы я узнала бы из всех. Однажды мне уже показалось, что это произошло. Но мне не могло показаться дважды, ведь не могло же? Так неужели?.. От поразившей меня догадки, ставшей вдруг такой болезненно ясной, у меня перехватило дыхание, и я выронила его руку, которая тяжело упала на край кровати. Он больше не звал меня, он снова лежал в забытьи. В моей голове роились вопросы, но я не могла ни о чем его спросить. Да стала бы я спрашивать? Я в тот момент и говорить-то не смогла бы! Голова кружилась, ноги предательски подкашивались, но я спешила, я сломя голову бежала за ответами. Я знала, где их искать. Пусть это было нечестно, честность и мораль волновали меня тогда в последнюю очередь. Я села в его машину и стала лихорадочно перебирать вещи. Резко дернула дверцу бардачка, предполагая, что именно там найдется что-нибудь, что уверит меня – или разуверит, но, так или иначе, вернет мне твердую землю под ногами. Там лежало только свидетельство о регистрации автомобиля на какое-то незнакомое мне имя. Оно подтверждало, что у Пак Бон Су есть секреты, но что это именно тот секрет – я все еще не нашла никаких доказательств. Возле водительского места я обнаружила какой-то очередной слуховой аппарат или что-то вроде, старомодные очки, очень в стиле Бон Су. Мой взгляд упал на небольшую белую коробочку. Я взяла ее в руки и потрясла. Она оказалсь совсем легкой, внутри лежало что-то маленькое. Полная сводящего с ума предчувствия, я помедлила, прежде чем открыть ее, затем откинула крышку. Содержимое коробочки выпало мне на ладонь. Меня била крупная дрожь, таких сильных эмоций я не испытывала, даже когда, нелегально пробравшись на пресс-конференцию кандидата в мэры Сеула, задавала свой провокационный вопрос. У меня в руках была бумажная звездочка. Та самая, которую я сложила, сидя в телефонной будке, изливая душу Бон Су, готовая всю ночь прождать на холоде, не появится ли тот, кем я бредила. Я изливала ему душу! Я закричала бы, если б могла издать хоть звук. Я распоряжалась и командовала им на работе, находила его потешным. Какой же потешной, должно быть, находил меня он! Когда он оставался у нас на ночь, я говорила отцу: «Это же Бон Су, просто Бон Су!» Я, которая взахлеб мечтала посмотреть в лицо своему таинственному возлюбленному, делала это сотни раз, но даже не замечала! Я хоть помнила, как вообще выглядел Пак Бон Су? Я помнила дурацкие свитера, делавшие его похожим на ботаника, растрепанную прическу, как у старшеклассника, бегающий взгляд, тихий запинающийся голос, вот и все. Я никогда не давала себе труда присмотреться. Зачем, ведь это же простачок Бон Су. Очень приятно, конечно, что он влюбился в меня с первого взгляда, но мое сердце и мои мысли были заняты кое-кем куда более впечатляющим. Теперь я могла вернуться в палату и взглянуть ему в лицо. И в первый раз по-настоящему увидеть. Когда я поднялась, он уже проснулся, да к тому же был не один. Какая-то девушка с густыми длинными волосами заботливо протягивала ему пакет с теплой курткой. Они выглядели очень дружески, мне мгновенно показалось, что она намного ближе ему, чем я. Кто она такая? А знает ли она, кто он такой? Он обернулся и заметил меня. Я же, ошеломленная своим открытием, впервые понимала, на что смотрю. Я наконец видела, какой он высокий, какой красивый. Намного красивее, чем я себе представляла, и чем могла спокойно вынести. Все мои переживания были написаны у меня на лице, но нет, время говорить обо всем открыто еще не пришло. Не там, не тогда, не при этой незнакомой девушке. -- Хорошо выспался? – я постаралась скрыть свое смятение за банальными словами. – Врач сказал, что ты спал. -- Выспался на год вперед, - ответил он, и улыбнулся. Теперь я узнала, какая у него улыбка. Девушка продолжала стоять между нами, пока я продолжала про себя молиться, чтобы она ушла. В тот момент голос разума подводил меня. Я любила его, я ревновала его. -- Я Чхе Ён Шин, старшая коллега Пак Бон Су, - сказала я. Ведь надо же было что-то сказать. -- А это просто знакомая малявка, - он легонько шлепнул ее по затылку. -- Здравствуй! – обронила она, не двигаясь с места. -- Ах, да. Вот ключи от машины, - я протянула их ему, но тут девушка, наконец, поняла, что лишняя, и перехватила ключи. -- Я оплачу больничный счет и подгоню машину, - с нарочитой готовностью сказала она и ушла, оставив нас ненадолго вдвоем. Я все еще не могла толком говорить, а он на ходу сочинял какую-то пак-бон-суевскую чушь про снотворное, подействовавшее слишком поздно, отчего он якобы упал и ушибся. Невероятно, но еще пятнадцать минут тому назад я могла бы в нее поверить, и даже теперь мне было за это стыдно. -- Испугалась из-за меня? – спросил он, как будто с надеждой. Впрочем, боюсь, оттенок надежды в его тоне был моим домыслом. Ему-то зачем нужно, чтобы я за него боялась? Пока он был там, далеко, в темноте, я могла воображать, будто мои чувства к нему взаимны. Но когда он стоял прямо напротив меня, эта мысль казалась мне до смешного самонадеянной. Испугалась, я очень сильно испугалась. Но не так, как испугалась бы за Бон Су, который боялся насекомых. Страх, который я испытала за него, всегда идущего по тонкой грани между высотой и пропастью, игравшего в опасные игры с сильными мира сего, пробирал до костей. Мне хотелось броситься к нему, что есть сил обхватить руками и не отпускать, чтобы больше никогда не найти его лежащим без сознания на каменном полу в луже собственной крови. Но я не могла этого сделать, и понимала, что он вот-вот переступит порог, обратно в ту свою жизнь, которая одновременно пугала и восхищала меня. «Обещай мне, обещай, что еще не все. Я еще не насмотрелась на тебя!» Вот, что я думала. Но что я сказала? -- Пак Бон Су! Ты же придешь завтра на работу? Придешь? Он ушел, а мне оставалось только дожидаться утра следующего дня и пытаться не сойти с ума. Зато теперь я знала, какие у него глаза, когда он смотрит на меня.