Светочь: первая жизнь

Глава 1. Часть первая, которая включает в себя некоторое описание жизни и круга общения одного из первостепенных персонажей. Тысячи одиночных шлюпок вплывали в легкую дымку, запеленывавшую горизонт и открывающую вид на звездное небо. Они бесшумно разрезали мягкие волны, пересекали водную гладь гордо и непринужденно, оставляя едва заметную рябь. Только безликие свечи давали понять их беспорядочное расположение. С лицами полными умиротворения, в шлюпках стояли люди, безмолвно осматривая друг друга, непринужденно заглядывая в соседние судна, стараясь увидеть в них своих знакомых. Здесь были все: благочестивые пастыри, знатные вельможи, женщины, дети… Они медленно двигались в сторону темного силуэта, величественно возвышающегося над общей картиной происходящего. Рваная парусина его рвалась с канатных крепежей, будто готовая ринуться в новый путь, вновь и вновь покорять суда неприятеля, громить эскадры и атаковать форты. Грозное судно ликовало, ощущая свое величие. Оно чувствовало сомнение людей, подпитывалось их страхами, восторгалось моральным истощением. Казалось, что корпус его, уже потрепанный временем, старался вернуть себе былую славу прежнего капитана. Лютого злодея, имя которого заставляло содрогаться даже самых отчаянных смельчаков, кровожадного убийцу, хладнокровного и неумолимого в своих деяниях. «Очень тяжело осознавать собственную кончину, осмыслять все грани прожитой жизни и натыкаясь на бесчисленное множество событий, в корень меняющих течение бытия. Моя судьба была полна взлетов и падений, победоносных битв и сокрушительных проигрышей на личном фронте. Мне бесчисленное количество раз было больно смотреть на улыбающуюся мисс Суонн, когда её смыкал в своих объятиях мой конкурент. Когда-то из-за стремления ей понравиться я лез из кожи вон, получая все новый и новые разочарования. Чем больше я старался, тем больше, я видел , что её взгляд холодел при виде меня, губы непроизвольно сжимались, а взгляд выражал недовольство, ни чем не обоснованное и грубое, искажающие её прекрасные, как мне тогда казалось, черты. Помню случай, когда я, будучи ещё в чине командора контр – военных действий, проходил рейдом по водам возле острова Барбадос - одной из главных рабовладельческих колоний Карибского архипелага, мне было доставлено письмо, ожидать которое, предвидеть которое я не мог никакими силами. Офицер вытянулся и вручил мне конверт, смотревшийся миниатюрным и очень опрятным по - сравнению с другими конвертами в его суме - просаленными и мятыми. Я был немало удивлен, ведь у меня нет никого на берегу – мать умерла вскоре после моего рождения, а отца я никогда не видел. Сиротой меня не оставил случай, столкнув мою умирающую мать с молодым Гордоном Норрингтоном – капитаном маленького торгового судна, привозившем провиант на наш маленький остров. Он взял меня к себе на воспитание и, вскоре после моего перехода в юношеский возраст, отдал под опеку своему брату на флот. С тех пор мы боле не виделись… Я писал ему каждый раз, как выдавалась свободная минута, с трепетом ждал ответа хотя бы на одно письмо… Причалив через несколько месяцев обратно в родной порт, нам сообщили, что сразу же после нашего отплытия, поселение было сожжено до тла, разворовано и истерзано. Гордон пал одной из жертв той ужасающей ночи. Его изуродованное тело было похоронено в общей могиле, но точного местоположения не мог дать никто. В тот день я был движем только ненавистью и лютой злобой к тем варварски – злостным зверям, что кичатся своей жестокостью, именуя её свободой. В тот миг я обрел цель в жизни – мне стало больно за тех, кто мог лишиться всего: семьи, дома, любви… и все из-за толпы, стремящейся к треклятой возможности лишний раз нажраться или перерезать кому-нибудь глотку во имя собственной забавы. Мне выпала честь объявить им войну, заставить их ёрзать при одном лишь упоминании моего имени, удирать и прятаться, как крысам в норы, трезветь от одной мысли о грабеже вверенных мне судов… Война захватила меня полностью, а я отдавал ей себя сполна. Зайдя в каюту я закрыл дверь ключом и сел за рабочий стол. Отодвинув карты, секстант, циркуль и компас, устремил свой взгляд на злополучный конверт. На нем аккуратным подчерком были выписаны слова: «Приглашение», затем мое назначение. Перепроверив назначение ещё раз, я аккуратно вскрыл сбоку конверт: «Здравствуйте! Многоуважаемый командор Норрингтон, Хотим осведомить Вас о прекрасной новости и пригласить Вас на свадьбу капитана Уильяма Тернера и мисс Элизабет Суонн, которая состоится…» Читать дальше было просто невыносимо, стало сильно колотить в висках, сердце сжалось, боль встала в горле комом, стало трудно дышать,… а затем я потерял все. Дважды» - мужчина запрокинул голову. Он начал смотреть в небо, мерно выхватывая знакомые созвездия, периодически всматриваясь в пламя свечи, свет которой плавно переходил от воротника до манжет его одежды. Язычок озорного пламени отражался в его бледно – зеленых глазах. Но в то же время в них была видна сталь, так умело сумевшая замаскировать тонкую материю его души. Широкоплечий, видный мужчина с военной выправкой, подтянутый, чье лицо имеет аристократические черты лица: смуглая кожа, нос с изящной горбинкой, сглаженные скулы, тонкие губы. Каштановые волосы насыщенного оттенка слегка выбивались из под напудренного парика, путались, и надоедливо залезали в глаза. Не в силах терпеть более, адмирал раздраженно стянул с себя парик и бросил его на дно шлюпки. Наконец – то его овеяла морская прохлада , освежив поток мыслей, направив его в сторону далеких и уже не сбывшихся мечт. Он закрыл глаза, и морские пейзажи сами собой побежали перед ним: ярко – изумрудная зелень джунглей, ясное безоблачное небо, сочные цвета экзотических фруктов, соблазнительно блестящие на знойном, жарком солнце; длинные песчаные пляжи со своим разнообразием морских раковин, уютная бухточка, не привлекающая внимания недотрог; прозрачная голубая вода, теплая, ласкающая своей неспешной волной грубую руку, заполняя все её мелкие ссадины и порезы. - Что ж, Вы на славу постарались, загубив все мои старания, которые складывались в одно целое по маленькой крупице вот уже четыре года! Эта реплика заставила адмирала встрепенуться от неожиданности и, распознав человека, который столь возмущенно отзывался о его персоне, виновато отвел взгляд и немного склонил голову, щеки начали наливаться красным румянцем. Адмирал прекрасно знал, свою вину перед этим человеком, ведь он предал все, к чему его обязывала служба, отказался от нравственных правил настоящего офицера, стал изменником своей страны, и все это ради девушки, чьи любовные оковы оказались настолько обильны для сердца бедного адмирала, насколько сильны были его притязания к ней. Его душа вышла из зияющей раны, в его теле, навеки угасая… - Простите меня за мои эмоции, но эта игра в любовь завела Вас слишком далеко! Вы потеряли голову! Ослепли, наконец! Потери нанесенные короне немыслимы, или Вы сочли себя ярким государственным деятелем и решили вершить чужие судьбы! Ваша задача была проста, но Вы не смогли пересилить свои эмоции и поддались на обольщение миссис Тернер! Мне стыдно за Вас, адмирал, я считал, что один из лучших командиров своего времени, но это оказалось не так. О! Как я в Вас ошибался! Слова били ножом прямо в сердце, разрывали его на части, вливали в него кислоту невероятной концентрации, которая разъедала итак страдающую душу изнутри. Лицо горело, а руки непроизвольно начали сводить мелкие судороги, по телу скатывался каплями холодный пот. - Ваше счастье, что мы мертвы иначе я придушил бы Вас этими руками! Было видно яростное желание господина подтвердить свои слова действиями, но расстояние между шлюпками было слишком велико, чтобы добраться. - Позвольте поинтересоваться поводом Вашей брани, ибо я решительно не понимаю причину оскорблений в мой адрес! Единственной моей оплошностью была страсть, но какое Вам дело до моей личной жизни?! О каком ущербе короне идут Ваши дифирамбы?! Я не считаю, что мои отношения столь интересны двору Его Величества, чтобы из - за одной несчастной спасенной девушки был раздут огромнейший скандал! Да, может я и поступал впервые согласно сердцу, а не долгу, но Вы не имеете права осуждать меня за мои чувства! Начал возмущенно восклицать адмирал, резко встав со своего места, размахивая головным убором. Глаза аппанента медленно наливались кровью, ноздри раздувало резкое дыхание. - И Вы смеете спрашивать меня об этом?! О, мистер Норрингтон, я поведаю Вам о вашей ошибке! Многозначительно сказал тот и поднял указательный палец вверх. Затем он достал из внутреннего кармана своего бархатного камзола сложенный конверт и начал читать. - «После безалаберной выходки одного из Ваших адмиралов, многоуважаемый мистер Беккет, а точнее того самого адмирала, которого Вы рекомендовали для личного состава Его Величества, повлекшей за собой смерть одиннадцати солдат, была освобождена вся команда джонки «Императрица», не так давно принадлежавшая покойному капитану Сяо Феню, также был реквизирован и сам корабль. Та юная леди, что стала его капитаном, ныне является королевой пиратского ига…» На этих словах лорд сделал особый акцент, дабы пристыдить своего слушателя. Затем, выдержав паузу, он продолжил. - Вы не видели этого поражения английской флотилии и не можете понять всей сути этого позора. А супруг мисс Элизабет сейчас является капитаном «Летучего Голландца». Что ж, радуйтесь мистер Норрингтон, скоро Вы встретитесь с ним лицом к лицу, уверен он поблагодарит Вас за проделанную работу! - Вы лжете! Это клевета! Я, я не верю! Лжец! - А Вы глупец! Идиот! Наивная игрушка в руках миссис Тернер! Они уже были готовы схлестнуться в рукопашном бою, но значительное расстояние между ними помешало этому. Господа стоя размахивали руками, выкрикивая ругательства и угрозы в сторону друг друга. Разгоряченные жарким диспутом они не успели заметить, как приблизились к злополучному судну. - Эй, Вы там! Что разорались, ну ка, цыц! И без Вас тошно! Недовольно прокричал голос сверху. Поразившись услышанной грубости, оба джентльмена принялись отчитывать общего неприятеля за его пребывание не в то время и не в том месте, за то, что он неотесанный грубиян и нахал, но наконец-то осознав, что находятся справой стороны от «Летучего Голландца», резко затихли, немного успокоившись после длинных споров, они стали с ужасом разглядывать рваный парусаж и усеянный мидиями борт. - Ну, господа, добро пожаловать на борт! Поприветствовал матрос громким басистым смехом. Уже тихо, почти шепотом Беккет, взглянув на адмирала, сказал фразу, которая перечеркнула все их предыдущие споры. - Слушайте, я прощу Вам все промахи, даже этот, только вытащите меня отсюда! Мне нельзя умирать, я должен сделать предложение девушке, любовь к которой вскружила мне голову, вы же понимаете эти чувства! Я не могу просто так взять и умереть! «Легко сказать – вытащите меня отсюда! Но как это сделать? Тернер явно не пойдет на уступки лорду Беккету, тем более мне. А умолять его о спасении я не намерен, он не стоит этих унижений, попросить его уже страшная пытка для меня!» Мысли все больше перерастали в нагнетающее волнение, ладони невольно вспотели, а дыхание предательски участилось. Все было направленно против адмирала – невольного заложника обстоятельств этой ситуации, но если бы не один нюанс… Глава 1. Часть вторая, в которой описывается «один нюанс», помогший главному герою. Воды Карибского моря. Четыре дня назад. Закончилась битва, пролившая слишком много крови, исчезавшая непозволительно долго, изматывая и истерзывая людские жизни. Закончилась поражением великой Английской флотилии и торжеством вольного пиратского сброда. Миссис Тернер нежно прижалась к мужу, распуская его волосы из тонкого хвостика, подобранного лентой. Она ласково гладила его по спине и напевала детскую колыбельную. Закат горел заходящим солнцем, сливочно-розовые облака медленно скользили по небу, разреживая яркие лучи вечернего света. - Милый, можно я взгляну, как ты перевозишь умершие души, ну хоть одним глазком? Сказала Элизабет сладким голосом, присев к нему на колени. Она слегка наклонила голову вбок и посмотрела на мужа широкораспахнутыми кариеми глазами. Долгое время не соглашаясь, Уильям приводил все новые и новые аргументы, на которые Лизз находила более убедительные контр – аргументы. - А вдруг мы наткнемся на английскую эскадру, уверен, что они не упустят шанса поквитаться с нами за прошлые грехи. Тем более они захотят представить королеву пиратов Лондонской тюрьме и личному конвою Его Величества. - Не волнуйся, во – первых, у меня есть ты, во – вторых, если я попаду в Лондон, то узнаю тысяча и один способ как сбежать из их самых надежных тюрем, будь во мне уверен. Я все же пират, а не барышня кисельная! Рассмеявшись, сказала Элизабет, запуская руки в волосы мужа. Немного поерзав, Тернер был лишен всех идей, возражающих инициативе жены, и обессилевший рухнул на спинку кресла, слегка подтянув, сидящую на коленях, Элизабет. - Но я попрошу тебя быть крайне осторожной, я – то тебя знаю. Сказал он, удовлетворенный своим влиянием на молодую супругу, та, в свою очередь, обняла его за шею и поцеловала в губы, тихонько радуясь манипуляциями над мужем. В такие мимолетные моменты она снова становилась легкой кокеткой светского общества, притягивающей восхищенные взгляды к своей грациозной походке или же мягкой улыбке, пленяющей не одно мужское сердце. Уильям же чувствовал себя полководцем, могущественным и мудрым, способным разрешить исход любого сражения в свою пользу. Ему льстило повышенное внимание жены, её заботливые речи, с которыми она ходила вокруг него, маленькие комплементы, которые, вне всяких сомнений, льстили мужскому самолюбию. Через некоторое время супружеская пара готовилась отходить ко сну, Уильям уже был в пастели и дожидался супругу. Расчесав прядь светлых волос, Лизз быстро отложила расческу и посмотрела на мужа холодным взглядом. - Что-то случилось? Поинтересовался он, заметив льдинки в её глазах. Она держалась гордо, явно решая с чего начать разговор. Затем, снова принялась расчесывать локоны, смотря на супруга при помощи зеркала. - Скажи мне, Уилл, что ты сделал для мистера Норрингтона? Ошарашенный внезапным вопросом, Тернер взглянул на неё изумленными глазами. Судьба, к счастью бывшего конкурента, волновала его не особо. Лениво потянувшись, он все же решил спросить, о какой же помощи может идти речь, заранее готовясь к подвержению резкой критике со стороны Лизз. - Что значит «о какой помощи»? Возмущенно сказала Элизабет, снова отложив в сторону расческу. Она повернулась лицом к мужу и, все также возмущенно, выдохнула воздух из легких. - Он спас жизнь мне и моей команде ценой своей, там, на «Летучем Голландце». И после этого ты хочешь мне сказать, что не воскресишь его?! Он не побоялся пренебречь высоким чином ради меня! Ты обязан его оживить! На этот раз Уильям стал неисчерпаемым источником возмущения. Он резко приподнялся из лежачего положения и как-то странно посмотрел на жену. - Скажи мне, милая моя, с чего бы это я должен его оживлять?! Да будь он хоть святым, это решение было полностью его, он понимал, на что он идет и ради чего! И не в моей компетентности пробуждать от вечного сна! Это мое последнее слово! Спокойной ночи. С этими словами он лег обратно и, повернувшись на бок, накрылся одеялом. - Уильям Тернер, я требую, нет, я, как королева пиратов приказываю Вам – повелителю умерших душ, воскресить Джеймса Норрингтона, какие бы у Вас ни были к нему претензии. Вы меня слышите? Раздраженный до предела, Уилл молча кивнул, затем что-то недовольно пробурчал и вновь развернулся к супруге. - Что ж, Ваше Величество, только перед этим я хотел бы узнать вознаграждение за мой непосильный труд. При этой фразе глаза у него заблестели, брови игриво изгибались, а положение тела стало вызывающим. Мягко встав со стула, Элизабет пересела на кровать и распустила, собранные в косичку волосы. Затем придвинулась к мужу и положила голову на его обнаженную грудь. Она нежно, едва касаясь, провела рукой по прессу. Мышцы его накаченного торса невольно сокращались от легких прикосновений, предвкушая свое дальнейшее времяпрепровождение. Глава 1. Часть третья, в ней описываются люди и события, которые так или иначе будут связаны с главным героем. Широкие поля насыщаются запахами пряных трав, обилие душистых цветов пестреет в безграничном море изумрудной зелени, разбавляя его однотонность, то голубыми, то желтыми красками. Лучи ласкового солнца временами проступают через череду темно – синих грозовых облаков и, безмолвно выходя, озаряют долинные холмы, заставляя расцветать бурные краски этого пейзажа. Словно стараясь разогнать все угрюмые тучи, по холмам бежал мальчик с маленьким цветным ветряком, который озорно крутился на палочке в его руке. Он громко смеялся, радуясь бескрайним просторам, простирающим свои объятия до самого горизонта, синим тучам, сливающимся временами с бушующим океаном, теплым лучам весеннего солнца, тенистым деревьям, стоящим, словно стражи небольшого острова. Остановившись на конце скалистого берега, паренек вглядывался в несокрушимую стихию, вздымавшую свои волны до самых небес, в пенных барашков, метавшихся из одного места в другое. Легкий бриз играл его взъерошенными светло – рыжими локонами, забранными черной лентой в слабый хвостик. Океан казался ему бесконечным, манил его своей чарующей синевой, зазывал своими прекрасными трелями порыв ветра, в его молодецкой душе томилась мечта, негасимая страсть стать искателем приключений. Покориться водной стихии, навеки отдать свою душу рвущимся с крепежей парусам. Но вот до него донесся запах яблочного пирога. О! Какой дивный у него был аромат, он отдавал сладостным нектаром свежих яблок и пряным запахом пропеченного теста. Не дожидаясь особого приглашения, Джонатан ринулся к дому, одолеваемый желанием попробовать праздничный пирог ещё теплым. На этот раз повод для торжества был особенно приятен – старший брат, являющийся капитаном боевого шлюпа «Посейдон», вернулся с побывкой из Карибских вод. Джонатану нетерпелось услышать о приключениях Арнольда, о дальних рейсах, абордажах с жестокими пиратами и морской службе в целом. - Ты так считаешь? Мне кажется, ему еще рано выходить в море, тем более на действующем судне. Раздавался явно недовольный женский голос. Она ходила взад и вперед по комнате, нервно переминая в руках браслет из ракушек, сделанный руками Джонатана. Затем она подошла к серванту с посудой и достала от туда чашки для чая. - Не переживай так, судно хорошо экипировано, да и команда набрана хорошая – настоящие профессионалы своего дела! Успокаивал её мужчина лет тридцати – высокий джентльмен с черными, как смоль волосами и голубыми глазами. Он повесил свой камзол на спинку стула и достал из кармана своего жилета пожелтевший конверт. - Да будь оно хоть сто раз заполнено порохом! Это не меняет дела, мне не приятна мысль о том, что вы можете наткнуться на испанскую эскадру, я уже и не говорю про обезумевшее в последнее время пиратство! Восклицала она, эмоционально всплескивая руками. Увидев протянутый ей конверт, она быстро выхватила его из рук своего собеседника и, встав, принялась его читать. Мужчина, удовлетворенный столь неприкрытым любопытством, любимой сестры, победно сел на стул и откинулся на его спинку. Не дожидаясь ответной реакции, он продолжил говорить. - Теперь ты видишь, что мне будет чрезвычайно необходима его помощь в качестве поддержки, для него это хороший шанс увидеть мир собственными глазами. - Но это же Лондон, так далеко… Только не подумай, я очень рада за тебя, ты молодец Арнольд. Совет при морской академии это прекрасно, но тогда я подолгу не буду Вас видеть. - Пойми, Джонатана приняли в академию, он выйдет из неё просвещенным и умным человеком, ты как никто знаешь, насколько он талантлив. Давай продадим дом и переберемся в столицу, будем жить все вместе! - Нет, ни в коем случае, я знаю, что такое столица, Арнольд, даже при всем своем желании я не перееду туда. - Отпусти его, тем более, что ты сама растила в нем самостоятельность и готовила к сознательной, взрослой жизни. Он знает навигацию лучше нас с тобой, схватывает на лету все науки и владеет азами фехтования. Он стукнул кулаком по столу. - Это мое последнее слово! - Да, да, да, прошу, не начинай! Она покачала головой и обреченно вздохнула. - Хорошо, плывите куда хотите! Гордо ответила девушка и закрыла лицо руками. Мужчина подошел к сестре сзади и приобнял за плечи. Потом легонько погладил её по голове. - Что же ты, милая, плачешь? Ты рвешь мне сердце той болью, от которой страдаешь сама, зная, что Джонатану там будет лучше. - Я ведь люблю Вас, Арнольд, а от одной мысли, что с Джонатаном и тобой что-то случиться… Она прижалась к старшему брату и, уже немного успокоившись, отошла к ведру с водой, чтобы умыться. Её бежевое платье развевалась от дуновений ветра, легкая ткань собиралась в оборки и расходилась обратно, создавая впечатление мягких волн. Вот в дверях показался юноша пятнадцати лет в легкой рубашке, темно – синих сукновых штанах и черных ботфортах с медными пряжками. Поздоровавшись с сестрой, он подошел к старшему брату и протянул руку для рукопожатия, всем видом показывая, что он взрослый и серьезный джентльмен. Арнольд для начала подыграл Джонатану, но затем он по – братски обнял брата и похлопал его по спине. - Здравствуй, брат! Я счастлив вновь увидеть твою молодецкую удаль собственными глазами! Произнес он, одобряюще кивая головой. Затем, получив суровый выговор, они присели за стол и продолжили общение за чашкой свежезаваренного чая. Семья ещё долго разговаривала о погоде, долгих разлуках, о многочисленных проблемах общества, об упадке государственного влияния на территории Карибского архипелага, слушали рассказы Арнольда о дальних рейдах, и делилась впечатлениями своей жизни. - Джонатан, нам надо с тобой серьезно поговорить. Строго произнесла сестра, подвинувшись ближе к столу. Её голос звучал резко и четко, отчеканивая каждый звук, придавая разговору стальные оттенки. Поднялся ветер, в окна начал колотить мелкий дождь, небо стало серым и грузным, а последние солнечные лучи скрылись за темной тучей, нависшей над островом.