Рисунки

Тренировка баскетбольного клуба уже закончилась, и Сакурай, вымотавшийся да предела, медленно поднимался по лестнице на крышу старшей школы Тоо. Ноги приятно гудели, а каждый шаг отдавался давлением в икры, напоминая, что завтра они будут болеть. Рё уже не в первый раз оставался в школе после окончания уроков или тренировки. Каждый вечер он проводил здесь, на крыше, совершенно один. Подобное одиночество не тяготило его, а наоборот - успокаивало, расслабляло. Парень чувствовал прилив сил и ему казалось, что он может все. Он смотрел сверху на огромную школьную территорию, на ближайшие дороги, по которым, словно букашки, ползли разноцветные авто. Сакураю нравилось наблюдать за детской площадкой, которая была в поле его зрения. Там практически всегда играли дети. Рё не мог слышать, что происходит среди качелей с каруселями и песочниц, но был уверен — каждое мгновение там раздается веселый, счастливый детский смех. Это вызывало в памяти шатена воспоминания, когда ему самому было лет 5-6, и заставляло улыбаться. Но больше всего, на этой огромной, открытой крыше Сакурай любил рисовать. Достать из сумки небольшую тетрадь, пару карандашей и ластик, и, прислонившись спиной к прохладной металлической решетке-ограничителю, исчерчивать лист за листом. Рё еще со средней школы активно увлекся рисованием. У мальчика неплохо получались плакаты, необходимые для фестивалей и небольшие рисунки на уроках рисования. А во втором классе Сакурай увлекся мангой, после чего начал изучать построение человеческого тела, затем проработку фонов и отдельных деталей, а так же изображение эмоций на лицах отдельных персонажей. К моменту перехода в Тоо, у юноши было нарисовано несколько небольших сюжетных комиксов, которые он, правда, никому никогда не показывал. Рисование манги не отнимало много времени и служило, как говорится, чтобы душу отвести. Незамысловатая идея, разносторонние персонажи и комичные ситуации — все это помогало Сакураю самореализоваться и абстрагироваться от действительности. Он всегда изображал героев, мало похожих на реальных людей. Ему казалось, что такие направления, как реализм и портретная живопись придуманы не для него. Вот мультяшные персонажи — это всегда пожалуйста, но только не настоящие. Однако последние рисунки Сакурая шли вразрез с его убеждениями — на них был изображен человек. С нормальны носом, а не пресловутым уголком-треугольником, пропорциональными глазами и телосложением. В основном это были работы, на которых было лицо и часть шеи, но была парочка и во весь рост. Вот и сейчас Рё снова рисовал все того же человека. Основу лица он набросал еще на уроке химии, сидя на последней парте, так что оставалось лишь доделать определенные детали и стереть вспомогательные линии. Пара штрихов карандашом по бумаге, и доселе едва заметные глаза становятся ярко выражены: суженные зрачки и едва заметная линия ресниц. Еще пара — и появляются тонкие, будто бы недовольно сомкнутые губы. За ними — нахмуренные брови и складки на лбу. Каждую прядь волос Сакурай тщательно прорисовывает, набросок шеи стирает, рисует заново, потом снова стирает, а затем вновь рисует. Он настолько увлечен своим занятием, что абсолютно не замечает происходящее вокруг него, и поэтому нервно вздрагивает от неожиданности, когда до него доносится «Йо, Сакурай». Рё медленно переводит взгляд на потревожившего его человека, попутно с этим закрывая тетрадь. -Привет, Аомине-кун, - неуверенно произносит шатен, поднимаясь с охладевшего бетонного пола. Дайки стоит у самой двери на крышу, с ухмылкой смотря на Сакурая. -Я думал, что ты ушел, - форвард подходит к сокоманднику и треплет того за волосы, - а ты, оказывается, здесь еще. -Ага. Но я уже ухожу, - Рё поднимает с пола сумку, складывая туда сначала карандаши и намереваясь в нее же засунуть тетрадь, но не успевает, так как ее перехватывает Дайки. -Посмотрим, что тут у тебя, - самодовольно хмыкает Аомине, поднимая руку с тетрадью выше головы, чтобы Рё, который все еще надеялся вернуть себе свою собственность, не смог допрыгнуть и забрать ее, - ты же, вроде, рисовал, как я понял. -Н-не надо, - жалобно скулит Сакурай, бросив попытки забрать свои наброски и щенячьими глазами смотря на парня, который уже начал листать тетрадь. «Черт, нет, не надо, правда. Там же только первые рисунки нормальные, а потом... Стыд-то какой. Что он обо мне теперь подумает?» - пронеслось в голове у Сакурая. Где-то внутри него все еще тлела надежда на то, что просмотрев первые работы, Дайки вернет ему тетрадь и не увидит того, чего ему не нужно видеть. Но эта надежда исчезла, растворилась, когда Рё увидел, что Аомине перелистывает уже середину. Дайки понравились рисунки Сакурая. Пролистывая страницу за страницей, он не прекращал удивляться таланту шатена и его способностью настолько хорошо изображать персонажей и правильно кадрировать небольшие комиксы. Небольшие юмористические зарисовки заставляли улыбаться, а отдельные образы и наброски вызывали восхищение. Аомине недоумевал, почему Сакурай скрывал свое хобби и почему не хочет, чтобы его работы кто-то смотрел. Одно дело, если бы он был последней бездарностью, но здесь все было идеально. На очередном листе перед Дайки предстал человек, изображенный в полный рост. В отличии от предыдущих артов, этот был более реалистичным: юноша в шортах и спортивной майке, ведущий баскетбольный мяч. Лицо не было прорисовано, но Аомине и так понял, кто изображен на рисунке. Он слишком хорошо знал свои движения. На следующих страницах тоже был изображен Дайки. Где-то это были небольшие наброски, где-то портреты в анфас или в три четверти. Аомине был ошарашен. Не столько тем, что Сакурай нарисовал его, сколько точность, с которой шатен передавал темперамент Дайки через рисунки. Когда работы Рё закончились, и остались только чистые листы, Аомине закрыл тетрадь и, шумно выдохнув, взглянул на Сакурая. Шатен стоял, облокотившись о перила и потупив взгляд. Он нервно постукивал пальцами по металлической трубе, изредка сбиваясь с ритма. Щеки юноши предательски алели, выдавая смущение. -Хорошо рисуешь, - проговаривает Дайки, протягивая Сакураю тетрадь. Тот мгновенно хватает ее, прижимает к груди, и на одном дыхании выдает. -Извини. -Тебе не за что извиняться. -А? - Рё удивленно смотрит на сокомандника, отмечая про себя, что нужно нарисовать его улыбающимся, как сейчас. -Ты правда очень хорошо рисуешь, но... - Дайки делает паузу, - было бы лучше если бы ты больше рисовал меня, - на последних словах Аомине поворачивается в сторону входа и приоткрывает дверь, - Удачи, Сакурай. Хлопок закрывшейся двери вырывает Рё из прострации. Мало по малу до юноши начинает доходить, что Аомине понравились его работы, и что тот вовсе не против того, что Сакурай рисует именно его. Шатен облегченно выдыхает, сильнее сжимая в руках тетрадь и обещает себе, что отныне будет рисовать только Аомине. А Дайки спускается по лестнице с улыбкой на пол лица и чувством внутреннего торжествования. Аомине вовсе не против, что у парня, который ему нравится, полно его изображений. Он только за.