Бестия

      Люсиль... ох уж эта рыжеволосая бестия. Мне всегда было противно слушать, как её мелодичный низкий голос, подобным звукам виолончели, высказывал всякую дрянь в мой адрес. Я не понимал, что этой девчонке надо и что я такого сделал, из-за чего она постоянно вонзает в меня полный ненависти взгляд. Однажды в классе десятом, когда после переформирования классов я оказался вместе с Люсиль, я спросил у неё об этом, и её гневное личико так долго и громко орало о моих шалостях, в которых она была пострадавшей, что я невольно почувствовал себя самым настоящим уголовником, перерезавшим так много народу, что из их тел можно было воздвигнуть новую Эйфелеву башню.       Правда тогда она выглядела чертовски милой, из-за чего я по-доброму хохотнул, а её это ещё больше оскорбило, она развернулась и ушла. Мне тогда было безумно стыдно, но я так и не сказал ей об этом.       Всё равно я не мог до конца понять, почему я её так раздражал. Некоторое время я пытался сделать наше общение как можно лучше, потому что мне осточертело с ней собачиться и я решил покончить с этим. Однако она не оценила мой порыв и скептически относилась ко всему, что я делал. К сожалению, я был по природе очень неуклюж, и это сыграло злую шутку против меня, и тот самый чудный порыв рассеялся после очередного провала и я смирился.       Мир же не сводится на одной Люсиль? Не только же эта рыжая бестия достойна моего внимания и расположения? Для чего же я вообще делаю всё это?..       Я тогда не мог дать точного объяснения тому, почему при виде неё мне хочется не бросить в её сторону очередную колкость, а наоборот, мило улыбнуться, чтобы та хмурая складка на её маленьком лбу хоть на миг сгладилась при виде меня, но потом мой разум осознал, что я влюбился в ту рыжую бестию, которая в шесть лет украла мою машинку, тем самым до глубины души обидев меня.       А как она поёт... Боги, её пение я готов слушать вечно. Эти чудные переливы в верхнем регистре, эти густые и сочные ноты внизу - она идеал в плане пения. Я никогда не слышал ничего подобного и близко стоящего. И этот костюм, в котором так часто можно увидеть её в кабаре, как нельзя лучше подходил её образу...       Но не состоянию души. Она была самой настоящей рыжеволосой ведьмой в белоснежном платье ангела и голосом прекрасной сирены. Во время её исполнения я забывал обо всём насущном и слышал только волшебные колебания воздуха, но как только Люсиль уходила со сцены, то её полные презрения глаза словно пытались отыскать во мне выдуманные изъяны.       Однако я не хотел, чтобы она менялась. Мне нравилось, как Люсиль пыталась казаться твёрдой, сильной и независимой, а потом с таким грузом на душе приходила ко мне и в очередной раз с тихим раздражением просила меня объяснить ей физику. Я тогда с нескрываемой гордостью вколачивал ей знания и принимал её робкие объятия в благодарность. Честно, тогда у меня что-то сжималось внутри в одну точку и я старался не дышать так часто, как того требовал организм. Мне нравилось это ощущение полёта, но одновременно я испытывал непередаваемую тоску, и я не знал, чем её заглушить. Тогда я и понял, как сильно я её люблю.

Эту ведьму в оболочке непорочного рыжевласого ангела.

      Но как же порой она меня раздражала! Вся такая из себя пижонка, певичка расфуфыренная. Никогда она не могла без колкостей со мной общаться, вела себя, как маленький обиженный ребёнок... Правда, и я был не лучше. Хотя нет, был.       Но я не могу не согласиться, что Люсиль лучшее, что случилось в моей жизни. В этом огромном городе, на этом огромном земном шаре мы по велению проведения сумели встретить друг друга, и в мою голову не приходят мысли о большем и лучшем. Она придавала некого шарма моей скромной жизни поставщика, её взрывной и просто пламенный характер пробуждали во мне настолько сильные эмоции, что, порой, мне хотелось закричать, насколько я счастливый идиот, влюблённый в бестию с картонными белоснежными крыльями. В неё сложно не влюбиться.       Но сейчас всё произойдёт. Она находится за этой деревянной дверью с прибитой табличкой "ЛЮСИЛЬ". После этого случая с безобидном двухметровом Франкуром и напыщенным комиссаром, от вида которого меня воротило, я набрался смелости, чтобы сделать необходимый шаг в своей жизни, который я собирался сделать очень давно. Может, хоть немного уважения ко мне у неё прибавится после моего признания?.. Я вспомнил тот кусочек детства, с которого мы случились в жизни друг друга, и у меня резко подкосились колени, но я решительно постучался в дверь, выдыхая неожиданно лишний воздух из раскалённых от волнения лёгких.       Ох, бестия, сколько же из-за тебя проблем в моей обыденной жизни!