Слабость

Кайус. Он казался нерушимой стеной. Его авторитет был незыблем, а взгляд внушал страх и трепет. Красный плащ развивался, оставляя за собой тлеющие огоньки пепла, возникающие каждый раз после битвы. Мощный глас поражал помещение, наполняя воздух и заставляя каждого подчиниться и вздрогнуть. Нерушим… Непобедим… Незыблем… Смерть. Вот что несло его имя, упомянутое в страхе загнанной жертвы. Холод. Не было силы, способной растопить его окаменелое сердце. Власть. Все преклонялись перед ним. В его руках весь мир. На меньшее он бы не согласился. Сила. Не было подобных ему. Никогда. Он – мощь великого древнейшего народа. Вечность. Его время бесконечно, бессмысленно. Это понятие стерто для него. В его жизни не было жалости ни к кому: непокорных следует карать, заговорщики заслужили смерти, изменников же – сжечь заживо. Но и могучим властителям нашего мира свойственен страх. Слабое звено, уязвимое место, в которое если попадешь – вырвешь с корнем самое грозное и мощное создание, разрушив его вселенную. Это место он прятал очень хорошо. Никто бы никогда не смог добраться до него. Он скрыл его от остальных глаз, посадив под замки и многотысячную стражу. Единственная слабость великого правителя, словно хрустальная статуэтка – беззащитная и уязвимая. Она была прекрасна. С русыми волосами, заплетенными в сложную косу, в белом утреннем платье, с черными ресницами, обрамляющими глаза. Первая красавица из всех тех, кого он видел. Первая красавица лично для него. «Моя» - слово, которое несколько веков он смаковал, будто старейшее вино из лучших погребов. Прекрасная Афинодора… Афродита… Рожденная, чтобы стать его личной Венерой. Девушка стояла напротив окна, всматриваясь вдаль, где под лучами утреннего солнца распускались полевые цветы. Ее алебастровая кожа сверкала миллионами кристаллов, затемняя собой свет наступающего дня. «Прекрасная» - его взгляд окутывает весь ее образ, останавливаясь на прелестной шейке, на носогубной складке, на мочке уха, где так по-человечьи пушок отражает солнечный свет. Она так похожа на обыкновенную смертную, что больше придает незащищенность всему ее облику. Тонкие запястья создают аристократичный и хрупкий образ. Стоя в дверном проеме, Кайус любовался ее точеным профилем Камеи, мастерски вырезанным из мрамора и волшебным образом, ожившим в его руках. «Она была рождена царицей», - в этом Кай был уверен с их самой первой встречи. Внутренний облик Афинодоры был столь же красив, как и внешний. Добрая, мирная, кроткая. Как эта женщина не вязалась с миром, где жил Кайус. Она виделась ему тонким стебельком нежного цветка среди многовековых мощных дубов, разросшихся вокруг нее и создавших непроходимый лес. Поэтому каждую ресничку и каждую пылинку на ее теле он берег, как зеницу ока. И пусть она жертвовала своей свободой, но зато она была защищена и сокрыта от глаз врагов. Хрупкая лебединая шейка повернулась, разрушая мраморное великолепие и оживая на глазах вампира. Увидев своего супруга, девушка улыбнулась, и эта улыбка была ярче и теплее самого солнца для Древнейшего. - Доброе утро, мой Повелитель… - ее ласковый голос доставлял Каю особенное наслаждение. Какое счастье, что он мог слышать его снова и снова. Каждый раз он боролся с силами, которые тянули его к земле и заставляли опуститься перед ней на колени, преклоняясь перед всем ее существом. - Вы слишком давно не приходили сюда. Неужели мой Господин позабыл обо мне? – спросила Афинодора, лукаво глядя на вампира. - Я думаю, что это невозможно. Я готов забыть обо всем на свете, чтобы помнить Ваш дивный голос и Ваши черты лица. Побудьте со мной, дорогая! Сегодня я хочу видеть и слышать только Вас одну. Кайус вошел в комнату и подошел к женщине. Афинодора развернулась к супругу и замерла возле его лица. Ее запах одурманивал вампира и заставлял растворяться в нем, окунаться в то прекрасное чувство, которое он испытывал только к ней, к греческой Богине, спустившейся с Олимпа и подарившей ему счастье. Позже, когда она лежала обнаженная на ложе, устланном шелком и мехами, подложив под голову руку, ее взгляд блуждал по фигуре Древнейшего, расположившегося напротив нее в старинном кресле. Кайус рассматривал ее тело, в каждый раз дивясь совершенству его форм. Она была сейчас, словно Даная, красотой которой восхитился сам Зевс. - Вы, мой Повелитель, слишком храбры и прекрасны для того, чтобы иметь слабости, - ее бархатистый голос ласкал слух Древнейшего. - Даже если у меня и в самом деле есть слабость, то только одна. И до нее никто не доберется ни во веки веков. Скорее я отдам свою жизнь, чем позволю погубить ее. Девушка скромно улыбнулась, ведь была уверена, что слабость супруга – она сама. Ей льстила эта мысль, вводя в невообразимый восторг и даруя необъятное счастье. Ее сердце переполнялось любовью, а весь мир словно замирал и переставал существовать, когда появлялся Он. - А что, если о Вашей слабости узнают враги? - Милая моя, вот уже несколько сотен лет я стерегу то, без чего все мое существование не имело бы смысла. К тому же, никто, кроме Вас, не знает о моей слабости и вашей власти надо мной. Недруг доберется до самого сокровенного лишь тогда, когда Вы вздумаете предать меня, и, подобно хитрой Делиле, сдадите нашим врагам секрет моей силы и мужества. Только при этом, вы погубите сами себя. - Что же случится тогда? – спросила Афинодора, с нескрываемым любопытством поглядывая на Кайуса. - Тогда я предпочту умереть. Потому что моя маленькая Пандора разлюбила меня и предала то, ради чего я живу. Поэтому Ваша и моя жизнь зависит всецело от Вас и от готовности жертвовать своей свободой ради нашей любви. Ваша безопасность - превыше всего. - И как долго меня будет стеречь ваша незыблемая охрана? - Вечность.