Новая сила

— Какого дьявола опаздываешь, Поттер! — разъяренной фурией накинулась Анжелина, увидев меня, наспех переодевшегося в форму и трусцой бегущего к полю. В руках — крепко зажатая «Молния», в мозгу — давящее воспоминание о тяжелом перелете на Гриммо, после которого три дня болели мышцы. — Обстоятельства, — бурчу в ответ недовольно. Команда уже в воздухе, отборы вовсю продвигаются. — Давай, разминайся и взлетай, мы как раз заканчиваем, — бросила Джонсон, улетая прочь. Эх. Ну вот и пробил час попробовать себя в квиддиче. Солнце весело поблескивает на травке, теплая погода навевает приятное настроение. Крики учеников, отбивающиеся эхом от пустых зрительских рядов, создают непередаваемую ностальгическую атмосферу. Будто снова вернулся в школу, и все хорошо. Никаких Темных Лордов, никаких опасностей и предстоящих ритуалов. Перебрасываю ногу через метлу в надежде усесться поудобнее. Оказалось, форма метлы, действительно выгнутая, как в фильмах, а край изделия остро заточен, как нос у истребителя. Приятно удивило специальное седло, в форме полуметрового чехла одевающегося на метлу и способствующего более комфортному сидению. Жаль я не знал о нем в первый свой полет. Ещё одной удобной примочкой были двухсуставные металлические стремена, крепящиеся у самых прутьев, и позволяющие как встать в метле на полный рост, так и распластаться вдоль древка, поджав ноги. Но все же, несмотря на ухищрения, большая часть нагрузок приходилась на руки, именно на них возлагалась задача удерживать седока в положении равновесия. Для сравнения — попробуйте усидеть сверху на турнике, перилах или брусьях: в подобном положении приятного мало. На скорую руку разобравшись с основным инвентарем, отталкиваюсь от земли, взлетая. Мое счастье, что команда занятая отборами не заметила странную заминку от легендарного ловца. Пролетаю круг над стадионом на небольшой скорости, затем ещё один и ускоряюсь. И вдруг осознаю, что мне все это безумно нравится. Нравится ощущать полет, управлять движениями метлы. Чувствовать некую свободу, как вольная птица. Совсем как… тогда. Как в тот миг падения с высоты Астрономической башни. И последний испуг отступает. Приходит знание, что просто не могу упасть и разбиться. Всегда есть крылья, всегда есть полет. Моя стихия — воздух, и я в ней свой. Я словно рожден для этого, и нет ничего невозможного. От радости и необъяснимой эйфории выделываю сальто через голову. Затем направляю метлу строго вниз, улегшись на древко. Метла совершает стремительный рывок, набирая скорость. Ветер свистит в ушах. Рву рукоять на себя, по инерции проносясь ещё несколько метров. Носки кроссовок задевают кончик газона, но я уже выровнял полет, и лечу навстречу разинувшим рты гриффиндорцам. Губы растягивает счастливая ухмылка. Словно наркотическая эйфория. — Ну ты даешь, — покачала головой Кети. — Финт Вронского собственной персоной! — восторженно выпалил Рон. Я только сейчас заметил рыжего. Ах да, он же мечтает быть вратарем… — Только попробуй угробить себя до матча, Поттер, и я убью тебя, — угрожающе предупредила капитан. — Есть, сэр! — выпячиваю вперед грудь, шутливо отдавая честь. Джонсон скривилась, но ничего не сказала. Повернулась к команде, и как заорет: — А ну чего зависли? Вратаря я сама нарабатывать буду? Спиннет, Белл — разомните булки этому рыжему орангутангу, мне нужен спортсмен уже через три недели! А ты Поттер, берешь снитч и приступаешь! Работаем живо! Кому сказала! Три часа спустя, донельзя вымотанный, но довольный, возвращаюсь в замок на пару с ползущим враскорячку Роном. Бедняга еле переставлял ноги, смертельно уставший и измученный. Поведя головой из стороны в сторону, выдохнул сквозь сжатые губы и прохрипел: — Только бы дойти. — Да брось, что ты как кисейная барышня? Никогда не летал? — Летал, и не раз, но ещё никогда так много. Завтра наверное, вообще встать не смогу… Да и там у меня все натерто, просто жуть как болит. — Думаю, свои анатомические особенности Уизли расскажет вам наедине, Поттер, — едкий холодный голос прервал Роновы прощальные стоны. К нам, с развевающейся черной мантией за спиной стремительно шагал профессор Северус Снейп, напоминая летучую мышь. Остановился напротив, и впился в зеленые глаза черным немигающим взором поверх крючковатого носа. — Свободны Уизли, а вы Поттер, идите за мной! — и пошел прочь, не оглядываясь. — Куда мы идем, профессор? — осмеливаюсь прервать тишину, поравнявшись с деканом Слизерина. — К директору, Поттер, к директору, — сказал Снейп, и окинул меня ненавидящим взором. — На этот раз вы серьезно нарвались. — Что случилось? — спрашиваю недоуменно. — Только не притворяйтесь, сами все знаете. Я хотел забить тревогу ещё на прошлой неделе, когда меня ранним утром поднял юный Малфой, кающимся голосом рассказывая о случившемся на Астрономической башне. Но, прибежав с пеной у рта к портрету Полной Дамы, успокаиваюсь, выясняя, что трое мелких оборванцев все же добрались до своих постелей под утро. — Почему вы ничего не сделали? — действительно странно. — Пожалел вас, — медленно выговаривает Снейп, поворачиваясь ко мне. — Пожалел пятерых придурков, которые грозили вылететь как пробки из школы, проведай об этом другие. — Спасибо. — Не ради вас старался, Поттер, — с отвращением скривился профессор. Конечно не ради меня. Небось, дражайшего Драко прикрывал от статьи. Представляю заголовки: «Наследник древнейшего Рода и сын бывшего пожирателя в одночасье, совершает покушение на тройное убийство». А вылези история с Империо во время расследования — вою не оберешься. — Но поразило меня другое, — продолжил говорить Снейп. — Представьте себе всю степень удивления, когда нынче утром, пожелав выведать подробности той самой злополучной ночи, выясняю, что ни мистер Крэбб, ни мистер Малфой ничегошеньки не помнят. Ни-че-го. — Может, не хотят говорить, — невинно предполагаю. — Балуетесь стиранием памяти, Поттер? — вкрадчиво спрашивает Снейп, наплевав на мои слова. — Это уже чересчур. Последняя капля. Рыться в головах студентов — насилие над личностью. Не Империо, конечно, но на минимальный срок в Азкабане потянет, если поспособствовать. Хотите в Азкабан, Поттер? Ещё и пытается запугать пятнадцатилетнего забитого подростка, единственным домом которого всегда был Хогвартс. Не стыдно, принц-полукровка? Но губы мои покорно произносят: — Нет, профессор. — А ещё объясните, какими же именно чарами из школьной программы вы воспользовались, спасая своих дружков? — Эти чары не из школьной программы. — Неужели?! — саркастически хмыкнул Снейп. — Рождественский пряник! Горгулья у входа в директорский кабинет, блеснув алмазами глаз, повернулась и впустила гостей в свое чрево. — Так что же за тайные знания известны Герою магического мира? — Чары Полета, — говорю в спину профессору, поднимающемуся по ступеням винтовой лестницы. Тот застыл, как вкопанный, и мы едва не столкнулись. — Хотите мне сказать, — с расстановкой процедил Снейп, — что пятнадцатилетнему подростку известна подобная техника? И он умеет её применять?! — Ну… летать у меня ещё не получалось, но вот планировать, — убеждаю с абсолютной уверенностью, —, а той ночью, состояние аффекта, опасность для жизни, сами понимаете… Вот и прыгнул выше головы, с кем не бывает. — Вы лжец, Поттер, — спокойно сказал Снейп, продолжив подъем. — Все эти сказки расскажете Дамблдору, а тот решит вашу судьбу. И замолчал, как отрезало. Кабинет директора изнутри напоминал то ли церковь, то ли лабораторию безумного ученого. По краям огромного овального помещения расположились тучи всяческих приборов и приспособлений непонятного назначения. А сразу за огромным письменным столом возвышался величественный иконостас бывших директоров и директрис. Сам же великий чародей, верховный глава Визенгамота, носился из угла в угол, сжимая в одной руке небольшой чемоданчик, а другой, выполняя сложнейшие пассы палочкой. — Где же… и куда я мог её деть? — недоуменно бормотал великий маг. — Профессор Дамблдор! — окликнул того зельевар. — Северус? Ты что-то хотел? Если так, то давай быстрее, у меня заседание через пятнадцать минут, а я никак не могу отыскать свою шляпу. К слову, оный головной прибор находился прямиком на закрытом стеклянной крышкой Омуте Памяти. Раздраженно взмахнув палочкой, Снейп отправил расписанную звездами шляпу прямиком к хозяину. Альбус, на удивление ловко поймав свой головной убор, просиял: — Зачарована она у меня, ну… что б проклятие не наложили, или школьники не заколдовали во что-нибудь. А как теряется, так хоть караул кричи. — Профессор Дамблдор, я привел к вам Поттера в связи с серьезным нарушением! — и Снейп принялся коротко излагать суть проблемы. … — и он уверяет, что владеет чарами Полета! — закончил тираду Снейп. Дамблдор охотно выслушал, согласно кивая в местах особо неистового негодования зельевара. — Знаешь что, Северус, мне кажется, ты нагнетаешь обстановку. Все обошлось, и это главное. Да и Люциус сейчас в фаворе у министра. Думаю, Гарри осознал свою ошибку, а если и снимать с кого-то баллы, так это с мистера Уизли и мистера Малфоя. Гарри же, наоборот заслуживает поощрения за спасение товарищей. — Но чары полета! — выпалил, сжимая кулаки Снейп. — Не мне вам объяснять, чей это конек! Дамблдор тяжко вздохнул, и взглянул на меня поверх стекол очков. В глубине зрачков мелькнули озорные огоньки. — Гарри, где ты научился подобным чарам? Каким образом? По книгам, или кто-то научил? — Ну… сам освоил, да и то не полностью. В прошлом году, когда готовился к Турниру, мельком увидел в Запретной секции и загорелся. Вы же знаете, я очень люблю летать. — Я ему не верю! — не унимался Снейп. — Ты многим не доверяешь, Северус, а пора бы уже научиться! — осадил декана Дамблдор. — Мое слово таково: сейчас я опаздываю на заседание, а после отлучусь на неделю в Европу, по делам школы. Командировка. А в следующую субботу, в этом же кабинете Гарри и продемонстрирует нам свое умение, — директор лукаво блеснул очками. — Плюс прекрати срываться на мальчике. Свободны, оба! И Верховный чародей Визенгамота, швырнув горсть пороха в камин, исчез в зеленом вихре. — Вам это так с рук не сойдет, Поттер, — уже на выходе сказал Снейп, и пригрозил: — Я буду следить за каждым неверным шагом. Ещё одна провинность, и сдача СОВ окажется для вас несбыточной мечтой. И круто развернувшись на каблуках, декан Слизерина стремительно унесся прочь. Я же, позабыв об усталости, на всех парах полетел в гостиную Гриффиндора. Наскоро приняв душ и переодевшись, хватаю обе палочки, остролистовую в карман, черную за пазуху. И мчусь на восьмой этаж, к заветной комнате. «Мне нужно научиться летать как Волан-де-Морт, нужно научиться летать за неделю. Обучится чарам полета» — повторяю, как мантру. А затем открываю возникшую дверь, и едва не вываливаюсь обратно. Сразу за дверью короткий мраморный мост, и круглая площадка, метров пять диаметром. И вокруг пропасть. Бездонная. Чернейший космический мрак смотрит на меня из недр таинственной бездны. Почему-то нет сомнений в том, что крылья призвать здесь не выйдет, как ни крути. Мне нужно научиться летать за ничтожный срок и, судя по экстремальным условиям, комната принялась за работу всерьез. Маленький уютный пуфик с парочкой книжек, и смертельный обрыв за спиной. Просто блеск. Так и повелось. Вспоминая наставления Гарфилда, изо всех сил пытаюсь не прекращать тренировок. Труднее всего заставить себя подняться ни свет, ни заря, и отправиться на пробежку до завтрака, пройдя насквозь стылый, оледеневший за ночь замок. По пятницам полностью опустошаю резерв, вначале Патронусом, а затем Люмосом. Впрочем, с началом работы над полетами последний иссякал как дырявое сито. Забавная особенность: трата сил для полета обратно пропорциональна концентрации. То есть, чем выше концентрация и сосредоточенность, тем менее расход энергии. Удивительно, но в книге даже привели в пример йогов, как вершину мастерства, недоступную нынешним магам. Мол, такой волевой силы невозможно достичь, обладая магическим даром: подсознательно сильно желание схалтурить, отдав крупицу магии там, где тот же магл обойдется силой мысли. Снимки с полетом йога в полуметре над землей живое тому подтверждение. Вначале, я падал замертво. Только разобравшись с устройством заклинания и приподняв себя над землей, затылком ощутил всю прелесть мраморного пола. В тот день взлететь я так и не смог — банально закончились силы. Оставалось поражаться могуществу Волан-де-Морта, способному перелетать огромные расстояния, затем трансгрессировать и разбрасываться Авадами, карая нерадивых соратников. Один этот факт уже демонстрирует полную несостоятельность как противника не то, что Поттера, а большинство магического населения Британии. Долгожданный рывок случился в пятницу: последний день перед проверкой. Только-только получилось взлететь, и я, окутанный темным облаком, взвился ввысь, ликуя, и облетел круг над площадкой. Напрасно. Лишь я собрался приземлиться, как Выручай комната отвесила сочный пинок под зад, отправляя в чернеющий провал. Из груди вырвался истошный, полный ужаса вопль. Неожиданность толчка была чревата потерей концентрации, и пока я приходил в себя, пласты грунта пронеслись мимо, а на самом дне бездонного тоннеля возник устрашающий багровый свет. Вот только искупаться в магме мне не хватало для полного счастья! Абстрагируюсь от окружающей действительности, сжимая нервы в кулак. Соберись, тряпка. Пытаюсь ощутить потоки магии, пронизывающее тело по мельчайшим каналам, сильно разработанным за последние месяцы. Падение замедлилось, пот катился градом по лицу, футболка прилипла к телу, а плащ мантии к затылку. Ещё чуть-чуть, ну же… Падение прекратилось. Я завис над пропастью, полностью контролируя полет и отток сил. Наконец-то получилось! Такое чувство, будто влажную марлю сняли с лица, или в одночасье исчезла жестокая мигрень. Уровень восприятия и осознания поднялся на порядок. Хотелось завопить от счастья, но нельзя — чревато потерей жизненно важной концентрации. Теперь самое сложное. Подняться обратно наверх, преодолев километровое расстояние. По моим прикидкам, силы должно хватить ещё минут на пятнадцать подобного полета, если не ослаблять внимание. И тут я так треснулся макушкой, что искры из глаз посыпались. Ни о какой концентрации не могло быть и речи. Тело отправилось в последний, прощальный полет. А сильнейший удар о землю, чуть не выбил дух. Комната. Простая, просторная комната с магическим кругом, нарисованным посередине, залитая солнечным светом, в меру пыльная. Везде вокруг крепкий, деревянный пол. Иллюзия! Все это время проклятая комната водила меня за нос! А затылок поприветствовал потолок! Я счастливо расхохотался, распластавшись на полу. Захотелось подушку под голову, и тотчас она под головой. Чрезвычайно утомленный, но такой счастливый. Тело била дрожь запоздалого шока, но я знал, что смог. Сумел, благодаря пинку под зад, иногда столь необходимому в нашей жизни. Значит ли это, что Комната разумна? А, без разницы. Я вырубился не отходя от кассы. Выходя следующим утром в коридор восьмого этажа, нос к носу сталкиваюсь с разъяренной фурией носящей имя Гермионы Грейнджер. — Гарри Поттер! — выпалила девушка, тыча пальцем в грудь. — Ты случайно не забыл, о чем мы договаривались?! — Тише, тише, — успокаивающе шепчу, оглядывая коридор в поиске случайных свидетелей. — Ничего я не забыл, просто заработался. — Представляешь, каково мне было, когда ты не пришел ночевать?! Я уже подумала, что тебя достали эти… Заработался он! — фыркнула шатенка, взмахнув гривой волос. Так-с, подобное внимание явно нездорово, но её преданность жутко умиляет. — Да брось, Миона, скажи лучше, к ритуалу все ли готово? — А ты все подготовил к ритуалу? — ехидно переспросила Гермиона, вытаскивая из сумки внушительный мясницкий нож. — Е-ееее… Внешний вид столь хрупкого создания, держащего орудие потрошителя из фильмов ужасов, был, мягко говоря, комичен. Наконец, увидев ситуацию со стороны, девушка прозвенела звонким смешком, и оттаяла. — Ладно, Гарри, становись в центр нарисованного круга, — скомандовала Гермиона десятью минутами позже. За это время на полу возникли дополнительные символы и линии непонятного назначения. — Только положи свою эту темную штуку в изголовье рисунка, вот сюда, — она указала пальцем, и пояснила: — Как выяснилось твоя палочка идеально подходит для ритуала. Вот её и используем в роли могущественного артефакта. — Надеюсь, её не разорвет на части? — интересуюсь я, укладывая черную палочку аккурат в связующий клубок линий. — Не должно. В любом случае, и не жалко будет, — отмахнулась Грейнджер, вызвав у меня легкое беспокойство. — Послушай, Миона… — Да все будет хорошо, Гарри, я прочесала этот ритуал вдоль и поперек! — возмущению не было края. — Неужели ты думаешь, что я могла безответственно отнестись к жизни лучшего друга! — Ладно-ладно, — замахал я руками отчаянно, — делай, как знаешь. Закончив с последними приготовлениями, Гермиона, откинув прядь волос со лба, принялась собственно за само действо. Воздух потяжелел, и тяжелое звучание наполнило пространство комнаты. Звонкий девичий голос стал неожиданно низким и величественным. Тяжелые слова на неизвестном языке, наверное, латыни, возносились ввысь, заставляя пентаграмму мерцать. На тяжелом восклицании, по велению Гермионы надрезаю ладонь и прикладываю к части рисунка. Тотчас затылок словно пронзают тысячи игл, а многострадальная голова чуть не разрывается от чудовищной боли. — Вот собственно и все, — лаконично докладывает Грэйнджер, откуда-то издалека. Я словно в тумане подымаюсь на ноги, и хрипло уточняю: — С привязкой покончено? — Ну, если наша теория верна, то покончено, — пожала плечами Гермиона, и принялась собирать манатки. — Спасибо за помощь. Я это ценю. — Ой, да брось, сочтемся, — неопределенно улыбнулась девушка. — Слушай, мне уже пора идти, хотела с Джинни просмотреть несколько каталогов… до встречи? — Давай, — киваю уходящей гриффиндорке, а сам отправляюсь в душевую, угодливо предоставленную бесценной комнатой. Жизнь начала наливаться красками, и я даже вздохнул поглубже, осознавая, какое ярмо скинуто с плеч. Теперь — настоящая свобода, и собственно встречу я смогу провести с позиции силы. Заранее подготовившись.