***
- Ты разве не должен быть у Гарри? - спрашивает Найл, тихо бренча на гитаре на диване. Рори на кухне готовит что-то очень вкусно пахнущее. Черт, это шоколадные бисквиты? - Голоден. Ненавижу мир. Пошло все нахуй, - быстро отвечает он и набивает свой рот бисквитами, Рори удивленно поднимает брови, но сейчас чьи-то там удивления заботят Луи меньше всего. - Ты его предупредил? Луи усмехается, крошки летят изо рта - он набит настолько, что невозможно сомкнуть губы. - Будто он смс читает, - едва разборчиво говорит он, на Рори попадают крошки и он морщится, с отвращением наблюдая за зрелищем. - Стакан воды? - предлагает он, строя гримасу, Луи закатывает глаза. - Оу, заткнись. Я ничего не говорю тебе, когда ты вешаешь свои потные носки на наши кресла, - отчитывает Луи и роется в ящиках в поисках нутеллы, Рори расширяет ноздри, но ничего не говорит. - Тогда... ФИФА? - предлагает Найл. Луи открывает нутеллу, окунает в нее палец и зачерпывает щедрую порцию. С блаженным звуком он облизывает палец и широко улыбается. - Еще бы, Найлер. ФИФА значит ФИФА. И Луи плюхается на диван почти вплотную к Найлу, берет джойстик и позволяет себе расслабиться.***
- Тебе бы стоило пойти на занятия. Ты же сам говорил, что тебе они помогают, - уговаривает Найл после нескольких проигранных раундов, он жует рагу, которое Рори только что сделал. Луи выхватывает у него вилку, насаживает на нее кусок картошки и мяса и кладет в рот, Найл рычит, недовольный происходящим. - Да, стоило бы. Но не думаю, что он вообще заметил, что меня нет. - Я думал, вы сдружились. - Ну, типа того. Мне кажется, что он меня больше не ненавидит. Но, блин, он не улыбается, не смеется, много не разговаривает. Он просто... сидит. Судит меня. Своими взглядами. Своими нервирующими взглядами. - Может ты этого заслуживаешь. Ты ведь иногда жутко назойливый. - Эй! - вскрикивает Луи, резко приподнимается и кладет одну ногу под себя, теперь он смотрит на Найла свысока. - Я не назойливый! Ты назойливый! - Я общительный. В этом разница. - Нет никакой разницы. Кроме того, я привлекательный. Найл смотрит на него так, будто Луи признался, что ему нравятся девушки. Ну или что-нибудь столь же абсурдное. - Как это, блять, вообще связано? - То есть ты согласен! - пропускает вопрос Луи, целует Найла в висок и встает с дивана. Найл пожимает плечами. - Я бы тебя трахнул, - говорит он и делает отрыжку. Луи останавливается. - Правда? - Ага. Ты вон какой сексуальный. Почему бы нет? Рука Луи тянется к сердцу, рот шокировано открывается. - Ох, Найл Хоран! Это самая милая вещь, которую ты мне говорил! Найл улыбается, откидываясь на спинку дивана, и кладет себе вилку рагу в рот. - Для этого и нужны друзья! - выкрикивает он, Луи клюет его в макушку, разворачивается и идет в свою комнату. - Ты к Гарри собираешься? - Ага, - кричит Луи из своей комнаты. - Все же нужно сходить. Да, я опоздал, ну и ладно. Даже если у него осталось время только для написания конспекта, это все равно помогает мне больше, чем лекции. Ненавижу преподов. - Ты ненавидишь вообще все. Повеселись, сладкий! Не приходи слишком поздно - нужно отдохнуть ради завтрашнего дня! - нахально кричит Найл. - Хэллоуин, - понимающе улыбается Луи и вытягивает ладонь, по которой Найл тут же хлопает. - Хэллоуин, - соглашается он и ярко улыбается. - Пока, любимый, - пропевает Луи, накидывает кардиган на плечи, хватает сумку и выскакивает за дверь, громко закрывает ее и направляется к Гарри, чувствуя себя по крайней мере человеком.***
Как только Луи достигает двери Гарри и поднимает кулак, чтобы постучать, дверь распахивается. - Где ты был? - резко спрашивает Гарри, брови нахмурены, фиолетовая водолазка и черные брюки контрастируют с его бледной нежной кожей. Луи смотрит, широко открыв глаза, рука все еще висит в воздухе, готовая постучать. Он замечает оскорбление и ярость в глазах Гарри, он выглядит... если бы Луи не знал Гарри, то сказал бы, что он выглядит, словно ему больно, словно его ранили. Луи поворачивает голову и смотрит себе за спину, потому что Гарри так с ним не разговаривает. Но за спиной никого нет. Гарри говорит с ним. Что? - Прости, - практически на автомате говорит Луи, чувствуя вину, наполняющую его и застревающую в костях. Почему он думал, что нужно поесть? Почему он играл в игры? Как он мог так грубо поступить? - У меня был ужасный день, - сразу же продолжает он, пристально смотрит в глаза не Гарри, а ребенка, которого сильно обидели, который готов закатить истерику и не готов выслушивать какие-то оправдания, черт черт черт, он сглатывает вину, подбирающуюся к горлу, и непонятно почему чувствует себя самым ужасным человеком на планете. - Я вернулся в свою квартиру, потому что был очень голоден. Поел. Ты голоден? Я должен был прийти и спросить тебя. Ты хочешь есть? Я могу снова поесть. Прости. Ты голоден? Луи бормочет как сумасшедший, его слова даже не имеют смысла (Луи Томлинсон никогда не извиняется, но сейчас ему кажется, что это единственное, что Гарри должен от него слышать), слова просто вылетают изо рта, чтобы заполнить тишину, он чувствует себя шокировано и неловко, ведет себя неловко, но этот взгляд до сих пор в глазах Гарри, и он пытается сделать все возможное, чтобы он исчез. Потому что прямо сейчас самое важное в мире - это его взгляд, и Луи не знает почему, но он знает, что это дерьмово, ужасно и нужно прекратить. - Я не голоден, - тихо ворчит Гарри, но его недовольные черты лица постепенно расслабляются, медленно, нерешительно, но черты сглаживаются. Он складывает руки на груди, сердито смотрит Луи за плечо. - Ты мог предупредить. - Я— Луи не знает, что сказать, потому что шок буквально стал кляпом в его рту, он смотрит на Гарри, ошарашенно моргая. - Я не знал, что ты читаешь мои сообщения, - не подумав, говорит Луи, взгляд Гарри режет его. - Не говори фигню. У меня же есть телефон. - Но ты никогда не отвечаешь. Гарри замолкает, и, фыркнув, вновь отворачивается. - Плевать. Неважно. Заходи. Сегодня будет короткое занятие. - Почему? - спрашивает Луи, следуя за ним внутрь и все еще чувствуя себя словно разнесенным на куски. - Через тридцать пять минут ко мне приходят гости. Гости. Прекрасно. Луи закатывает глаза. - Какая веская причина, ведь встречу нельзя отменить. - Это будет грубо. В отличие от тебя, я придерживаюсь своих договоренностей, - злостно намекает он. Ну блять. - Прости, Кудряшка. - Хватит меня так называть! - Но мне нравится, - протестует Луи, шагая в сторону Гарри, все еще дующего губы как ребенок и смотрящего куда угодно, но не на Луи. - Почему? Глупое прозвище. - Потому что. Ты кудрявый, - улыбается Луи, вытягивает руку и тянет за темный завиток. Гарри резко смотрит на него, его плечи напряглись, но он не шагает назад, позволяет себе крошечную ласку и после закатывает глаза, скрещивая руки на груди сильнее, вновь отворачивая лицо. Продолжает молчать. Луи смотрит на него, пытается заглянуть в глаза, все еще улыбается, и улыбка мягкая, не его обычная самодовольная ухмылка или несносная усмешка. - Кроме того, я люблю глупые вещи. Молчание. - Я знаю, что любишь, - заканчивает Гарри и, наконец, черты его лица окончательно разглаживаются и расслабляются, он смотрит в пол, но Луи замечает очень, очень легкий подъем уголков губ. И в самом техническом смысле слова это можно считать за улыбку. Потому что каждый уголок губ, вздернутый кверху, считается улыбкой, да? Считается. Луи словно выиграл в лотерею. Спасибо блять господи. Может Гарри все же не ненавидит его. Может ему нравится с ним заниматься. Может. - Итак, - говорит Луи, его улыбка отражается на голосе. Гарри молчит, но 'улыбка' все еще присутствует. - Давай сделаем этот тридцатипятиминутный урок самым лучшим, - объявляет Луи, и Гарри, наконец, поднимает глаза. - Хорошо. И они начинают. Им довольно весело. Гораздо веселее, чем обычно. Может, потому что Гарри под наркотой или еще чем-нибудь. Луи не может и думать о другом варианте; парень обычно сидит в милях от Луи, отвечает на мистические звонки или наблюдает за Луи равнодушным взглядом, который прорезает насквозь, если приблизиться, но сегодня они легко разговаривают, голос Гарри кажется светлее, он выделяет ключевые моменты в пометках Луи и поднимает брови каждый раз, когда видит одну из порочных каракулей в его тетради - у Луи есть странная привычка различными способами рисовать, как бы он мог убить своего учителя подручными средствами, например, ручками, спиралью тетради или ключами. - Мне кажется, у тебя нездоровая психика, Луи Томлинсон, - голос Гарри как и сам он, словно молоко, глаза всматриваются в одно из самых детальных изображений. - Да ты бы его слышал. Он даже чтобы вздохнуть не останавливался, ни разу, и он смеялся над всеми собственными шутками. Ты бы тоже хотел задушить его пеналом. Щека Гарри дергается, это Луи отмечает как 'Гарри смеется' (хоть это и далеко от настоящего смеха), и Луи улыбается, с пеналом подражая каракуле на бумаге. И после Гарри издает звук в горле, звучащий как смешок, Луи хочет прокомментировать его, но Гарри не поднимает взгляда, поэтому он не может вообще сделать вид, что слышал звук. Просто не может. Потому что они поспорят, и последствия будут необратимыми, Гарри либо будет все отрицать, или хуже, он попытается больше не выдавать смеха, Луи смотрит вниз на пенал и молчит, пряча улыбку. Над ними висит тишина, странная тишина, и всего лишь один взгляд говорит Луи, что Гарри очень некомфортно. Так нельзя. Это неправильно. Луи не может просто сидеть и ничего не делать. Разумеется, он не знает причины его дискомфорта, но неважно, Луи просто не может позволить этому происходить. Должен быть виден прогресс в их отношениях, а не неловкое молчание. Гарри скользит по словам конспекта, возится с кольцами на пальцах, Луи продолжает смотреть на пенал. - Однажды я представлял, как запихиваю профессора в мусорное ведро и выкидываю из окна. На этом плечи Гарри расслабляются, и он снова выдает этот звук. Внутри Луи будто наступило Рождество. Воодушевленный, он продолжает, наблюдает за Гарри и замечает появление знаменитой ямочки из-за того, что он грызет губы, пытаясь сдержать смех. - Но мы должны закончить этот разговор, пока я не успел рассказать тебе о кошачьей еде. Гарри внимательно смотрит на него, кусая щеку. - Кошачья еда? Луи кивает с очень серьезным выражением лица. - Да. Кошачья еда. Отложим разговор на потом. - На черный день? - предлагает Гарри, ухмыляясь. - Чернейший, - соглашается Луи, и они одновременно смотрят вниз, на бумаги перед ними, Луи пытается скрыть улыбку, и Гарри выглядит так, словно он не ненавидит Луи. Урок продолжается, легкий, информативный, движения Гарри спокойные, расслабленные, Луи действительно заинтересовался предметом. И затем тридцать пять минут проходят. У Гарри вибрирует телефон. Они оба дергаются, удивленные внезапной встряской стола, Гарри смотрит на экран, глазами пробегая по сообщению. - Они скоро придут, - говорит его голос, и звучит он жутко пусто, но Луи замечает в нем немного сожаления, а может ему просто все кажется. - Оу, - Луи пытается звучать равнодушно, но он понимает, что его брови непроизвольно поднимаются из-за раздражения, он начинает собирать свои вещи. - Как весело. Гарри кивает, прокашливается и двигает тонкую стопку бумажек к встающему Луи. Он сглаживает ткань свитера и проходится ладонью по брюкам. - Увижу тебя завтра. На вечеринке, - говорит Луи, застегивая пенал, он понятия не имеет, что за херовое чувство заседает в животе. И неоднократно поглядывает на Гарри. Он кивает. - Выучи все, - добавляет он, поправляя рукава. - Доложи о полученных выводах. Запиши любые имеющиеся вопросы. Ты знаешь, что нужно делать. Его голос такой деловой, такой серьезный, такой отстраненный, словно не они шутили пару минут назад про кошачью еду. - Можно мне написать список вопросов, относящихся к уроку, и еще один список вопросов, совершенно к нему не относящихся? Например, вопросы о тебе? - спрашивает Луи, слегка улыбаясь, разглядывает Гарри, складывая остатки вещей в сумку. Он не знает, зачем сказал это, как вообще слова вылетели из его рта, но обыгрывает их улыбкой, чтобы звучать непринужденно, дразняще, а не жутко, он не хочет пугать робкую белку, начинающую выходить из своего дупла. Гарри моргает, прекращает прихорашиваться и осматривает Луи, брови немного нахмурены. - Зачем тебе это делать? И Луи открывает рот, чтобы ответить, но распахивается дверь, впуская в квартиру тела и разрозненные голоса, заполняющие пространство. - Гарольд! - хором здороваются они; медленно, но стремительно вокруг него постепенно окутываются красивые люди, Гарри продолжает смотреть на Луи, тот улыбается в ответ и поворачивается, направляясь к двери. Ему нужно уйти раньше, прежде чем раздражение возьмет над ним власть. Потому что какой-то богатый парень с каштановыми волосами просто подходит и, не здороваясь, начинает расстегивать ремень Гарри, кто, блять, так делает? И какого хера Гарри позволяет с собой так обращаться? Луи плетется обратно в квартиру, думая о завтрашнем дне, чувствуя себя пиздец странно. А на его губах даже играет улыбка, и ее причиной стал Гарри Стайлс, подумать только.