О проблемах подпольных движений

В штаб-квартире сумрачно; все шторы тщательно задернуты, все барьеры для защиты от прослушки установлены. Над широким столом горит лампа, и склоняются два человека. Неподалеку стоит рояль, с трудом вытащенный из кустов канона. На нем безмятежно дремлет Кьюби. Попытки поддерживать тишину провальные, как в гробу после Эдо Тенсей. — Ладно, начинаем. Как там? Пишем: «Дорогой и уважаемый Кишимото-сама, вы вконец охуели?» — Усуратонкачи, кто так к создателю обращается? — Ты себя вспомни, когда увидел в плане женитьбу на Сакуре-чан. — Хн. — И дочку. — Кхм! Наруто низко склоняется над листком; его плечи подрагивают. Саске щурится и ледяным тоном произносит: — Я все вижу. Ты ржешь надо мной. Наруто выпрямляется и хохочет в полный голос. Конспирация летит к черту: стол потряхивает, планы и чертежи разлетаются в разные стороны. Даже раскадровка последней главы, которую они использовали как мишень для дартса, начинает опасно раскачиваться. Труп логики, спрятанный между строк на раскадровке, с грохотом падает на пол. Кьюби, мирно накрывшийся девятью хвостами, оборачивается и смотрит на двух заговорщиков, как на последних идиотов. Но они не реагируют, даже когда рассыпаются стоящие у рояля мешки с травой, которую не удалось вовремя отнять у Кишимото. Кьюби вздыхает и закрывает уши лапами. В штаб-квартире он оказался невольно, потому что где Наруто, там и он. — Быстро заткнулся! — приказывает Саске. — Из-за тебя сюда все гетщицы слетятся! Но на Наруто, как обычно, приказы не действуют. — Я не могу, нет, я не могу, надо же — всю мангу посылать Сакуру-чан к черту, чтобы в итоге на ней жениться, — Наруто запрокидывает голову и почти икает от смеха. — На себя посмотри, — парирует Саске. — Гонялся за Сакурой, оказался с Хинатой. — Вот не надо! — отчего-то тут же успокаивается и вскидывает указательный палец Наруто. — Хината за меня сражалась, а я из-за нее в режим Кьюби сорвался. В сенен-манге такое за рейтинговую сцену сойдет, знаешь ли! — Тогда я ткнул Сакуре пальцем в лоб, тоже зачет. Под столом всхрапывают. Наруто и Саске замолкают и заинтересованно заглядывают под стол. Понять, был ли всхрап скептическим или самым обычным, сложно, потому перепалка продолжается. — Сравнил рассенган с яичницей! Хината за меня умереть была готова, а я… — Нашел, чем гордиться. Сакура с малых лет не теряла суицидальных наклонностей: столько за мной гоняться, рискуя убиться, может не каждый дурак! Наруто поджимает губы и косится на Саске. Столешница под его пальцами опасно трещит, в глазах появляется красный отблеск. — Не понял, это был наезд в мою сторону? Саске невозмутимо поправляется: — Я имел в виду дур. Мы-то с тобой — другое дело! — С такими словами тоже поосторожнее, — Наруто начинает встревоженно оглядываться. — Яойщицы нас даже после секундного диалога в каноне потом месяцами спаривают без передышки! Саске пожимает плечами и напоминает: — Ладно, усуратонкачи, мы вроде писали речь. — А, да, — с воодушевлением кивает Наруто, неловко хватает кисть и ставит большую кляксу. — Упс. Саске выдерживает паузу и вкрадчиво сообщает: — Это был двадцатый лист. — Черт с ним, — беззаботно отмахивается Наруто. — После того, что Кишимото-сама сделал, мы могли бы вообще написать послание на туалетной бумаге. — Он задумывается и уточняет: — Использованной. — Вроде вырос, а все такой же усуратонкачи, — презрительно хмыкает Саске и тише добавляет: — Но идея неплоха. — Ладно. Пусть будет так: «Дорогой и уважаемый Кишимото-сама, вы вконец охуели» и клякса вместо точки. — Нет, клякса будет выражать наше презрение к такому концу. — Что? Такая маленькая клякса? — недоуменно говорит Наруто и фыркает: — Так дело не пойдет! Надо так. И прежде чем Саске успевает перехватить руку Наруто, лист оказывается почти целиком залитым чернилами. — Он же ничего не поймет, — цедит Саске тоном «ты-опять-налажал-усуратонкачи». — Я вот тоже долго не мог понять, то ли мне правда план последней главы показали, то ли это программа «Розыгрыш», то ли проделки Сая, — фыркает Наруто, и его лицо принимает несвойственный для него кровожадный вид: — Вот и Кишимото-сама пусть помучается… — Наконец-то ты понял. Я ведь предлагал: незачем болтать, просто пойдем и… — Нет! — перебивает Наруто. — Знаю я твои криминальные наклонности, мстительная скотина! Сиди тут и не дергайся, мы просто пишем письмо! Саске раздраженно отворачивается. — Просто пишем, просто пишем… Отсусанить Кишимото, потом Эдо Тенсей, по кругу, и все дела. Наруто поспешно предлагает: — Мы можем пригрозить и заставить написать свой идеальный конец! Саске замолкает и задумывается. — Отлично! — заметив успех, продолжает мысль Наруто. — Короче, в последней главе я должен стать Хокаге в семнадцать лет. Или нет, объединить страны и стать единственным Каге! Главный герой я, в конце концов, или нет? — Ты усуратонкачи, — хмыкает Саске. — И допиши, чтобы он как-нибудь Итачи вернул. И пусть отменит тот бред с революцией в предыдущих главах, я бы даже пьяный до зеленых зецу такое не выдал. — Ага… Еще Джирайю вернуть. И маму с папой, — мечтательно улыбается Наруто. В штаб-квартире на некоторое время повисает тишина. — Кажется, мы немного перестарались, — невесело смеется Наруто. — Тут даже не конец, хоть всю мангу переписывай… — Потому что нефиг жопоруким браться за такое дело, — лениво отвечают из-под стола. Наруто склоняется под стол: — О, Шикамару, ты проснулся! Я уж думал, не дождемся. — Хн. Без него справлялись, — надменно заявляет Саске. — Он-то всем в концовке доволен, притащился сюда исключительно из-за твоей просьбы. Или поспать. Кьюби раздраженно зыркает в их сторону. Он класть хотел все свои хвосты на концовку манги и мечтал выспаться: гребаные десятки лет ему не позволяли ни строгая Мито, ни беспокойная Кушина, а с Наруто и вовсе пришлось забыть об отдыхе, адекватности и даже образе вселенского зла. — Давайте помогу, — тянет Шикамару с явной неохотой и садится рядом с Наруто, но тут раздается стук в дверь. Трое удивленно переглядываются. Шикамару шепчет что-то невнятное про дебилов, героев войны и косяки в барьерах. Тем временем, дверь приоткрывается. — Тут штаб-квартира движения «Мы против 700 главы»? — спрашивает гость. — Мать моя джинчуурики, отец мой хокаге, — ошарашенно выдает Наруто и едва не сползает со стула. Саске поддерживает его мнение нервно дергающимся глазом. Шикамару лень показывать, но он тоже шокирован. — А что такое? — раздраженно откликается Мадара. — Можно подумать, раз меня позорно слили, я не могу протестовать против концовки? Из-за его спины высовывается Обито: — Вот-вот! Меня вообще несколько раз убивали-воскрешали, и так на протяжении всей манги! Достало, я вам что, стюардесса какая-то? Спасибо, что в последней главе не додумались откопать! В коридоре, за их спинами, нарастает гул и крики. — Мне мужа найдите, наконец! Я что, так и останусь старой девой?! — Почему в последней главе я стал занудой и отчитываю сына Наруто? — Почему в последней главе я старый, как заношенное варадзи, а Какаши вообще не изменился? — Откуда в последней главе дети и кто зачал их всех единовременно?! Кьюби недовольно скалится. Наруто быстро хватает его за первый попавшийся хвост и выпрыгивает в окно, скомкано извиняясь: — Курама, не тормози! Следом за Наруто и Курамой технично валят Саске и Шикамару. Штаб-квартира взрывается воплями, возмущением и требованиями возглавить революцию. — Ну, главное, мы положили делу начало, а там пусть кто-нибудь расхлебывает, — с философским видом хмыкает Саске. — Скотина, я так и знал, что это твой девиз, — укоризненно качает головой Наруто. Шикамару тактично молчит и не ввязывается в личные разборки. Вскоре штаб-квартира остается далеко позади. Коноха с трогательными улочками, деревянными строениями и цветущей зеленью выглядит обманчиво спокойной и безопасной. А через пару поворотов они натыкаются на шествие девушек, вооруженных фанфиками, наручниками и ящиком кинков. — О нет, — судорожно выдыхает Наруто и крепче перехватывает Кьюби. — Яойщицы, — подтверждает Шикамару и пятится. — Они сейчас особенно злые, после последней главы. Рекомендую тактическое отступление. — Без тебя ясно, умник, — бросает уже на ходу Саске. — Гетщицы, яойщицы, любители переписать конец манги… Мадара их дери, не могу понять, кто хуже, — уныло бормочет Кьюби. Выспаться ему снова не удается.