Падший ангел

      В полудреме он слышал рыдания. Прерывистые, горькие, заглушенные. Подсознательно он уверял себя, что они — лишь часть беспокойного сна, за который не жалко уложить человека в психушку.       В палате было жарко, душно. Пахло накрахмаленными бинтами, солью, растворами спиртов и прочими медицинскими препаратами, чьи названия знал лишь законченный специалист.       Парню страшно хотелось перевернуться на другой бок, но это означало, что придется лишний раз испытать дикую острую боль, которая, как молния, пронзит искалеченное тело. Означало, что он неосознанно закричит, почувствовав эту боль, и тем самым привлечет внимание сонных медсестер, заступивших в ночную смену. Означало, что доведется вновь внимать их пустым, неискренним утешениям, что все будет хорошо, что он поправится и что многочисленные болячки, армадой бороздившие его организм, таинственным образом бесследно исчезнут, оставив после себя лишь неприятные воспоминания… означало, что снова он будет сыт по горло тошнотворными болеутоляющими лекарствами, от которых ему становится только хуже. Означало, что еще раз он подумает о том, что свести счеты с жизнью — не самый худший выбор.       Поэтому он лежал и не двигался. Боль и неизбежность своего положения он терпел, как мог. Но слышать эти несчастные рыдания было невыносимо.       Ему снились ангелы — белокрылые небесные посланники с золотыми нимбами над светловолосыми головами. И снились они ему не потому, что все тяжелобольные люди в своих грезах видят именно их. Нет…       В ту ночь боль была невыносима. Конечности отнимались, желудок сжимался в тугой узел, внутренности жгло огнем, голова трещала по швам, словно кто-то со всей дури ударил по ней гаечным ключом. Перепуганная до смерти мать дрожащими руками набирала номер скорой помощи, пока младшая сестренка, не до конца понимающая, отчего кричит ее любимый брат, таращилась на него большими ореховыми глазами… Скорая подъехала на удивление быстро. И когда его, напичканного обезболивающими, погрузили на каталку, он… Он так и не понял — то ли боль притупила разум, то ли лекарства подействовали, но ему почудилось, будто краем глаза он уловил чье-то движение… То не было птицей, он знал точно, был уверен.       Очнулся он уже в больнице, чувствуя, как кто-то с особой нежностью перебирал его копну волос цвета зрелой пшеницы. Сначала он подумал, что это мать, но движения пальцев были слишком робкие. Он разлепил сонные глаза — сначала правый, потом левый. Изображение плыло, как если бы он открыл глаза под водой.       — Ты… ангел? — с бреду прохрипел он. Фигура шелохнулась и отпрянула назад. Парень заметил что-то белое и пушистое у нее за спиной…       Он резко вскочил и понял: лучше бы он обознался.       Перед ним действительно был ангел — такой, каким его изображают творцы искусства: молодая девушка в белоснежном платье, сотканном из ласкового шелка. Бледная кожа, миловидное лицо, обрамленное светло-рыжими локонами, испуганные зеленые глаза… если бы ему задали вопрос «как выглядит самая прекрасная девушка на свете», он бы обрисовал именно этот потрет.       С минуту они просто смотрели друг на друга: парень — удивленно, ангел — с отчаянием.       Он запомнил каждую мелкую деталь — даже крохотную родинку на левом виске. И тут ангел заговорил — еле слышно:       — Ты не должен был меня видеть. Это моя ошибка.       Он застонал от боли в пояснице, когда услышал шелест крыльев. Окно открылось, ночной бриз теребил некогда белые, а сейчас посеревшие занавески. Ангел исчез. И только маленькое перышко, напоминающее кусочек пушистого облачка, ютилось возле покрытой испариной ладони парня…       Он открыл глаза и вздохнул. Осторожно, стараясь не вызвать ухудшение самочувствия, он достал из-под подушки это самое перышко и покрутил его между пальцев. Мягкое, совсем невесомое — таким не может похвастаться ни одна известная миру птица.       Он поморщился, но не от боли. Он снова услышал сдавленный плач.       ***       Прежде, чем иной раз восхититься красотой ночного города, подумайте о том, что она скрывает. Или кого. Например, отчаявшегося.       Босые ступни ангела обдавало хладом каменной крыши. Ветер играл рыжими волосами и подолом белого платья. Ангел обхватила себя за плечи и неприятно поежилась. Впервые за всю ее долгую жизнь ей было по-настоящему холодно.       За ее спиной вырисовывался призрачный силуэт массивных крыльев, уже не таких белых, пушистых и здоровых, как раньше.       «Сама виновата». Собственно, кого еще винить?       Ангел-хранитель — не самая надежная должность. Тебя обязывают следить за человеком с рождения и беречь его до тех пор, пока срок его не настанет, но при этом не смеешь показываться ему на глаза. И лишь один раз ты можешь его навестить — когда он умирает.       Тот парень, чье тело и душу многочисленные болезни прошили насквозь, должен был умереть той ночью. Для ангела не составило бы труда проводить несчастного на небесную лестницу, ибо не в первый раз она это совершала. Казалось, стенания умирающих закалили ее характер, казалось, она вытерпит, что еще один ее оппонент снизойдет в Рай… но нет. Что-то кольнуло внутри, когда она увидела совсем молодого парня, которого бригада скорой увозила в больницу. Плач бедной матери, которая знала наверняка, что единственного сына и мужчины в семье скоро не станет, и непонимание во взгляде маленькой девочки, предлагавшей больному брату свою плюшевую игрушку, заставили ангельское сердце пропустить удар. Нестерпимо обидно, когда совсем юные покидают этот мир.       Ей совершенно не хотелось нарушать установленный порядок, что смерть нельзя отсрочить. И совершенно не хотелось нести наказание от Всевышнего за непослушание. Но больше всего не хотелось, чтобы столь юный, не успевший оставить память о себе парень умер. Впервые ее оппонент умирал в столь раннем возрасте. Другие, более опытные ангелы-хранители уже знали, что это такое, но не сдались, не дали жалости проникнуть в сердца. А она благоговейно пустила ее на порог и позволила захлопнуть за собой дверь.       Провинившиеся всегда получают по заслугам. Для людей это штрафы, аресты, тюрьмы. Для ангела — позорное изгнание и лишение самого дорогого: достоинства и крыльев.       Никто не спрашивал себя, зачем ангелам нужны крылья? Чтобы летать, ответит и ребенок, и взрослый. Логично, даже правильно, но вы упускаете важную деталь. Крылья — это часть их самих, часть их тела. Отрубить или смертельно отравить их — все равно, что лишить человека жизненно важных органов. Что случится с человеком, если тому вырезать сердце? То же самое случится и с ангелом без крыльев.       Удивлены? Думали, ангелы бессмертны? Только те, что своим умом могут себе это позволить. Все ангелы раньше были людьми. А люди имеют привычку умирать.       Ангел окинула печальным заплаканным взглядом здание больницы, фасад которого огромным белым пятном выделялся среди темных, окружающих его жилых домов. Вон окно палаты того парня. А вон и сам парень. Не спит, вертит на ладошках перышко, упавшее с ее крыльев. Интересно, каково будет его удивление, когда оно рассыплется в прах.       Одно за другим с отравленных крыльев падали перья — уже не белые, а почерневшие, словно побывавшие в огне. На глаза наворачивались слезы боли. Изощренный способ — отравление. Лучше бы одним махом отрубили сразу, лишь бы эти мучения закончились быстро!       Ангел стояла на краю крыши. Не совершить ли последний перед смертью полет — пока крылья не истлели окончательно? Безумно хотелось вновь почувствовать, что это такое — летать.       ***       Рыдания утихли. Повисла тревожная тишина. Воздух вокруг накалился.       Он понял, что больше не может лежать в такой духоте. Зажав край одеяла между зубов, чтобы наверняка не закричать от боли, он приподнялся. Свесил ноги с кушетки. Коснулся босой пяткой пола. Привстал. Удивительно — даже не поморщился. Медицина сотворила чудеса и утолила его мучения? Или ангел постарался?       Он, пошатываясь, приблизился к пластиковому окну и повернул ручку. В ту же минуту ночной воздух проник в палату. Наслаждение.       Ночью мегаполис особенно красив. Уличные фонари, огни моста, соединяющего один город с другим, и неоновые вывески круглосуточных заведений удачно контрастировали с затемненными улочками и черным небом. Жаль только, что сквозь пелену пыли и выхлопных газов не видно ни единой звезды.       Юноша рассматривал город с небывалым интересом, стараясь запомнить каждую деталь. Кто знает, может, ему больше не удастся наблюдать такой красоты.       Вдруг он услышал знакомый звук — словно птица над головой пролетела. Только вот не птица была это.       Он узнал этот шелест — хватило одного раза услышать его, чтобы научиться отличать его от других звуков. Но что-то в нем было новое, непонятное, волнующее. Так наверняка летал бы ангел, чьи крылья были бы…       Перышко пролетело прямо перед его носом и медленно опустилось на подоконник.       Он осторожно взял его — и ужаснулся: очин закоптился, опахало неопрятно растрепалось. От белизны не осталось ни следа, перо приобрело болезненный грязно-желтый оттенок с серыми прожилками. На его глазах некогда прекрасное перышко чернело, словно сгорало в огне, пока не рассыпалось. Сверху раздалось чахлое «ох». Он высунулся из окна и посмотрел вверх. Тлеющие, словно угольки, перышки ярко выделялись на фоне ночи.       Мать всегда говорила, что он слишком благороден: любому придет на помощь. Самое лучшее объяснение тому, почему он перелез через окно и устремился к пожарной лестнице. И, как назло, именно тогда защемило грудь и заныла поясница. Невыразимо больно. Особенно когда ветер бьет по лицу, а до земли шесть этажей.       Он приложился спиной к фасаду и крепко сжал кулаки, в которых оставались лежать пепел и еще живое перышко, которое когда-то слетело со здорового ангельского крыла.       ***       Теперь ангел понимала, каково было парню. Понимала, каково это — чувствовать боль и не знать, как ее умертвить. Хотя нет, знала.       «Это грех. Но нет в мире святых».       Если она упадет вниз, то не выживет: мало ангельского в ней осталось. Крылья основательно выгорели, теперь сгорало ее тело. Ей недолго осталось. И лучший способ ускорить процесс — помочь себе умереть.       Семь этажей. Достаточно, чтобы не воскреснуть.       Она сделала шаг к краю. Глубоко вдохнула — и зашлась в приступе кашля. Грудную клетку сковало цепями, дыхание украли, кислород больше не поступал в легкие.       Потеряв равновесие, ангел оступилась. Ноги соскользнули. Она закрыла глаза и полетела вниз.       Ветер хлестал почти безжизненное тело падшего ангела.       Когда до земли оставалась совсем немного, неведомая сила подхватила ее и увлекла за собой вверх. Ангел не раскрыла глаз, чтобы увидеть своего нежданного спасителя, но чувствовала исходящее от него тепло.       По тому, что скорость их снижалась, а ветер стал куда более ласковей, она поняла, что они приземляются.       Ноги коснулись бетонной крыши многоэтажки. Когда цепи на ее груди разомкнулись и ангел смогла вздохнуть, она осмелилась взглянуть на своего спасителя.       Тот самый больной юноша, не умерший лишь из-за ее вмешательства, не сводил с нее удивленных глаз — синих, как море. Еще больше она растерялась, когда увидела за его спиной пушистые, белые, как снег, крылья.       — Как… — она осеклась, не в силах подобрать подходящие слова. Парень проморгался, как будто только что очнулся, и слабо улыбнулся — этого хватило, чтобы на щеках заиграли очаровательные ямочки.       — Сам не знаю, — он посмотрел ей за спину. — А что с твоими?       — Потеряла.       Он сжал губы. Зашел с боку, чтобы лучше осмотреть отравленные крылья. Действительно ужасный вид: перья почти все облетели, представив виду лишь почерневшие отростки. Он представлял, какую боль сейчас чувствует ангел. Он осторожно провел рукой там, где еще догорали перья…       Никто из них не понял, что произошло дальше. Словно по мановению руки крылья порозовели, покрылись мягким пушком, а затем и новыми здоровыми перьями. Яд, до этого убивавший ангела, выветрился. Стало гораздо легче дышать. Но еще радостнее стало вновь ощущать привычную тяжесть за спиной.       Ангел посмотрела сначала на свои белые крылья, которые в свете огней золотились, а затем на парня. Он улыбался, в то время как за спиной развевались на ветру белые перышки.       Все ангелы когда-то были людьми. Она тоже раньше была человеком. Долгое время она била голову над одной загадкой: почему все ангелы так молоды? Теперь она поняла, почему. Потому что, будучи людьми, они умерли молодыми. Люди, умершие в глубокой старости, поселялись в Раю, на заслуженный отдых. А те, что умерли, едва познав мир и не успев оставить о себе хоть что-то, становились ангелами. И все для того, чтобы бурлящие энергией души не тратили ее понапрасну. Все для того, чтобы они, не успевшие сделать что-то полезное на земле, сотворили это на небесах. Простая ангельская теорема.       Ангел гадала, что мать будет вне себя от утраты. Из-за этого на душе повис камень. Но ведь люди верят, что, попадая на небеса, люди исцеляются. Возможно, ей будет легче, зная, что хоть там ее сын будет здоров и не просто.       Глядя на него, улыбающегося и лучезарного, она понимала: еще никогда раньше небо не видело в своих рядах такого замечательного ангела. И увидит ли еще?